Исчезающий труп. Тайна пентхауса. Алые буквы - Эллери Куин

Никки появилась в начале десятого, больше похожая на труп, чем на живого человека.

— Прошу прощения, — вежливо сказал Эллери, закрывая дверь перед инспектором. — Я уже приготовил вам выпивку, Ник. Снимите туфли, устраивайтесь и рассказывайте.

Никки плюхнулась на кушетку, поставила нетронутый стакан на пол и обратилась к потолку:

— Теперь я — Джимми Валентайн[45] в женском облике. Не думаю, чтобы вас интересовали технические подробности.

— Вы правы, — кивнул Эллери. — Меня интересуют только результаты, если таковые имеются.

— У вас нет сердца!

— Это бессердечный бизнес, малышка. Итак?

— Письмо пришло сегодня с утренней почтой, — сказала Никки. — Там было три деловых конверта, но мне не пришлось вскрывать все над паром. Я сразу определила нужный.

— Вот как? — с удивлением отозвался Эллери. — Снова Фрём?

— Нет. Это был обычный продолговатый конверт с обратным адресом ювелирной фирмы Хамбера и Кана. Однако адрес был тот же, что у кондиционерной компании, — Пятая авеню, 547. И обратите внимание…

— Ну?

— Имя и адрес Марты снова напечатаны красными буквами.

Эллери уставился на нее:

— Забавно!

— По-моему, просто глупо. Красная лента вызовет подозрение сама по себе, если Дерк заметит ее несколько раз. К счастью, он почти никогда не берет почту первым.

— Продолжайте. Что говорится в письме?

— Там напечатано такими же красными буквами: «Понедельник — запятая — 3 часа дня — запятая — B».

— «B»?

— Да, «B».

C

Понедельник оказался прекрасным днем для слежки, но только в том случае, если вы родились выдрой. Дождь начался с утра и продолжался до ночи, иногда мелко капая, а иногда превращаясь в ливень, сметающий людей с улиц. Как обычно в Нью-Йорке, при первом же намеке на осадки свободные такси стали попадаться реже, чем улыбка на лице уличного регулировщика. Все утро и полдня Эллери ежился, стоя в плаще под навесом кондитерской, напротив ветхого жилого дома в Челси. Марта нашла пьесу на осенний сезон и теперь обсуждала ее с автором — молодой домохозяйкой, написавшей пьесу в промежутках между стиркой пеленок и стоянием у плиты.

Ожидание оказалось долгим.

Марта, очевидно, воспользовалась гостеприимством автора и съела у нее ленч. Ибо миновали полдень, час, половина второго, а она так и не появилась.

Без четверти два Эллери начал ловить такси. Ему удалось добиться успеха через двадцать минут, но и тогда дело едва не окончилась неудачей, когда водитель узнал, что ему придется ждать за углом неопределенное время со спущенным флажком. Только пятидолларовая купюра обеспечила его согласие.

В двадцать пять минут третьего Марта вышла излома, раскрывая зонт. Она поспешила в сторону Восьмой авеню, шлепая ботами по лужам и с беспокойством оглядываясь вокруг через каждые несколько шагов. Эллери, опустив голову и подняв воротник, следовал за ней по противоположной стороне улицы, с успехом изображая бездомного бродягу.

Внезапно из ниоткуда появилось такси, высадило пассажира, подхватило Марту и поехало, прежде чем Эллери добежал до угла. Пришлось кинуться назад к поджидавшему его такси. К счастью, автомобиль Марты через два квартала к югу остановился на красный свет. Водитель Эллери, чуя приключение, догнал его на Пятнадцатой улице.

— Куда она едет, приятель? — осведомился он.

— Пока просто следуйте за ней.

— Вы ее муж? — разумно предположил шофер. — У меня раньше была жена, мистер, но больше я на такое не попадусь. Пускай у других голова болит. К чему зря беспокоить муниципалитет?

— Они едут дальше, черт возьми!

— Не нервничайте, — успокоил водитель, трогаясь с места.

Такси Марты свернуло налево, на Четырнадцатую улицу, и двинулось на восток. Эллери от волнения грыз ногти. Видимость была скверная, а транспорта — полным-полно. Дождь усилился снова. Куда же она едет?

Эллери ожидал, что с Юнион-сквер машина Марты направится к северу. Но вместо этого она повернула на юг, на Четвертую авеню.

Мимо проплывали книжные лавки.

Если Марта поедет по Лафайет-стрит, то выберется прямиком к Главному полицейскому управлению.

Это казалось невероятным.

У Астор-Плейс, за универмагом «Уанамейерс», такси Марты пересекло Купер-сквер в сторону Третьей авеню и двинулось к югу под линией надземки.

«Понедельник, 3 часа дня, B…» Бруклин?[46] Может быть, она едет к Ист-Ривер и Уильямсбургскому мосту?

Внезапно Эллери пришло в голову, что Третья авеню после перекрестка с Четвертой улицей уже не Третья авеню, а Бауэри!

Значит, «B» — это Бауэри!

Но Бауэри тянется аж до Четем-сквер. Марта едва ли собиралась выглядывать из окошка в надежде увидеть Вэна Харрисона на углу какой-нибудь безымянной улочки в тени надземки. Вероятно, имеется в виду какое-то конкретное место на Бауэри. Может быть, миссия?

Но это оказалась не миссия, а дом номер 267, что удивило философа за рулем не меньше, чем его пассажира.

Возле Хьюстон-стрит такси Марты неожиданно развернулось под надземкой. Марта выскочила, впрыгнув в открывшуюся ей навстречу дверцу машины, стоящей на восточной стороне улицы. Эллери успел заметить через окошко, как Вэн Харрисон обнял ее, когда их автомобиль тронулся, быстро свернул и скрылся на боковой улице. К тому времени, когда водитель Эллери смог выпутаться из транспортного водоворота и продублировать маневр, враг находился уже вне поля зрения.

— Почему вы не предупредили меня, что она встречается с ним перед «Сэммиз Бауэри Фоллиз»? — обиженно спросил шофер. — Тогда я бы приготовился заранее.

— Потому что «Сэммиз Бауэри Фоллиз» начинается на «S», а это нарушает правила, — огрызнулся Эллери. — Остановитесь у аптеки — я позвоню, и вы отвезете меня на Западную Восемьдесят седьмую улицу.

— С тем, что уже на счетчике, это вам недешево обойдется, — мрачно предупредил водитель.

Больше они не общались друг с другом.

Никки удалось выбраться в понедельник вечером. Она ворвалась в квартиру Квинов с криком «Ну?» и умолкла при виде инспектора.

— Все в порядке, Никки, — успокоил ее Эллери. — Я все рассказал папе. Работа, похоже, предстоит длительная. Местом встречи оказался «Сэммиз Бауэри Фоллиз» — слово «Сэммиз», очевидно, считалось лишним… Короче говоря, я их упустил. В какое время Марта вернулась домой?

— В обычное — к обеду. — Никки плюхнулась в кресло. — «B»… Бауэри.

— По-моему, вам обоим нужно обратиться к психиатру, — вмешался инспектор Квин. — Впутаться в адюльтерную историю! Для вас, Никки, это ничем хорошим не кончится. И не пудрите мне мозги по поводу дружбы! В адюльтерных делах друзей не бывает — только повестки в суд. Я уже говорил сыну, что думаю о его поведении. А теперь, если позволите, я пойду спать.

— Но почему «Бауэри Фоллиз»? — спросила Никки, когда дверь спальни инспектора с шумом захлопнулась. — Что им там понадобилось, Эллери?

— Харрисон — актер и повинуется актерскому инстинкту. Это так романтично — встретиться на Бауэри и умчаться в дождь. Отличная прелюдия к любовной сцене. В конце концов, в номерах отелей не так уж много разнообразия, что бы в них ни происходило. — Эллери сердито набивал трубку.

— Значит, вы думаете, что они…

— Уверяю вас, что Марта прыгнула к нему в машину не с целью обсудить состав актеров. Последнее, что я видел, — это как Харрисон обнял ее. Об их дальнейших намерениях предоставляю судить вам.

— Снова «А…»? — тихо спросила Никки.

— Только не «А…». Я звонил Эрни — тамошнему портье. Харрисон выписался из отеля в пятницу утром и с тех пор не возвращался. Впрочем, это был звонок для проформы. Разве имеет значение, какой отель они используют?

Никки промолчала.

— Как вела себя наша героиня, вернувшись домой?

— Выглядела подавленной.

— Еще бы!

— И… была очень ласкова с Дерком.

— Ну разумеется!

— За обедом говорила о пьесе, которую выбрала. И об Элле Гринспан — молодой домохозяйке, которая ее написала.

— Значит, она создавала впечатление, что провела весь день с высокоодаренной миссис Гринспан, что приехала прямо из Челси и так далее?

— Ну… да.

— И какие у нее планы на вечер?

— Марта читает Дерку пьесу.

— Трогательно. Кстати, как ведет себя Дерк?

— Он выглядел очень заинтересованным. Они пошли в кабинет сразу после обеда, поэтому я и смогла выбраться. Дерк просил меня остаться и послушать, но Марта как будто хотела побыть с ним наедине, и я сказала, что должна кое-что купить в аптеке. Думаю, эти дни Марта меня побаивается.

— Ваша Марта Лоренс, Никки, — заметил Эллери, — начинает мне нравиться все меньше и меньше.