Забытое королевство - Петр Гуляр

Другие лицзянские праздники

В тринадцатый день третьей луны, то есть приблизительно в конце марта — начале апреля, в Ли— цзяне проходил очень оживленный и веселый праздник специально для женщин, страдающих бесплодием или желающих произвести на свет побольше детей. У меня создалось впечатление, что лицзянские мужчины относились к этой благородной цели более чем сочувственно и участвовали в торжестве с намного большим пылом, чем женщины. Наиболее ярким моментом праздника было однодневное паломничество на вершину под названием Гуланъюй приблизительно в десяти километрах к востоку от города, где стоял небольшой храм — считалось, что молитва в этом храме действует наверняка. Лучше всего было достичь вершины в предрассветные минуты, чтобы насладиться видом первых лучей солнца, золотящих вершину и великолепную ледяную корону горы Сатцето.

Накануне праздника женщины и девушки города без устали готовили, пекли и начищали хо-го и самовары. Мужчины в предвкушении радостного события чистили лошадей и мулов, подтягивали седла, собирали побольше вина. Паломничество начиналось вскоре после двух часов ночи. Друзья всегда заходили за мной с факелами и лучинами-миньцзе, поскольку луна в этой фазе светила только до четырех часов. За пределами города паломнику открывалось невероятное по величию и красоте зрелище: по равнине тянулись бесконечные вереницы мерцающих огней, стекавшиеся к подножию тихой, темной горы. Извиваясь, они ползли вверх по горному склону, словно огненный дракон из тысячи маленьких огоньков. Факелы отражались в речках и каналах, сливаясь с отражением все еще яркой луны. Женщины несли растопленные хо-го, из труб которых вылетали искры и пламя. Казалось, будто через поле движутся сотни крохотных паровозов. К тому моменту, как мы достигли подножия горы, там уже собрались сотни людей — все беседовали, смеялись. На лугах и в лесах были расставлены палатки, расстелены ковры и установлены шипящие хо-го, испускавшие аппетитные запахи готовящейся еды, в то время как процессия паломников поднималась все выше и выше по склону горы, освещая себе путь факелами и лучинами.

Подъем был крутой, и до вершины мы добрались со-всем обессиленными. На этой высоте царил зимний холод — траву и кустарник покрывал иней, вода в лужах превратилась в лед. На востоке разгоралась золотисто-оранжевая заря, а Снежная гора поблескивала в лучах еще невидимого для нас солнца. Наконец солнечные лучи достигли и нас, и камни вокруг, нагреваясь, начали приятно потрескивать. Мы вошли в небольшой храм, битком набитый людьми. Женщины простирались перед богиней-чадоподательницей Няннян и поспешно возлагали к ее изображению пучки благовонных палочек и свечей. Набожные женщины, страстно желающие обзавестись детьми, трогали и целовали небольшую золотую статуэтку обнаженного божка-приапа. Божок стоял перед изображением богини в позе маленького мальчика, приготовившегося к мочеиспусканию. Проходя мимо статуэтки, девочки краснели, хихикали и отворачивались: их черед следовать подобным традициям еще не наступил.

Задерживаться на небольшой площадке на вершине было нельзя — сзади напирали толпы новоприбывших паломников, так что мы начали неспешно спускаться. За поворотом стала слышна громкая музыка и пение: навстречу нам поднималась процессия девушек и женщин миньцзя. Девушки нарядились в пестрые вышитые жилетки, а головы повязали яркими шелковыми платками, поверх которых надели блестящие диадемы, украшенные полудрагоценными камнями. Сопровождавшие их мужчины играли на флейтах и били в тарелки; хором распевая «Намму Амитабха», все они медленно шли вверх по тропе, неся перед собой свечи и курительные палочки.

Сцена у подножия горы сверху походила на декорацию к великолепному балету на восточные темы. Прекрасно одетые мужчины и женщины сидели на восхитительных коврах вокруг начищенных хо-го. Кругом стояли разноцветные палатки, к деревьям были привязаны мулы в богатых попонах. Группки девушек и юношей прогуливались по лесу, собирая цветы. Многие юноши-миньцзя носили через плечо красную перевязь; завидев их, девушки хихикали и подмигивали им. На этом празднике красная перевязь на плече у молодого миньцзя означает, что он все еще свободен и готов принять ухаживания симпатичной девушки. Самых красивых юношей быстро окружили восхищенные поклонницы, порхавшие вокруг них, словно бабочки над цветком. Наконец хорошенькая и целеустремленная девушка захватила одного из них в плен и увела подальше от подруг, провожавших ее завистливыми взглядами. Теперь этот счастливчик мог не обращать внимания ни на кого, кроме своей избранницы, и, весьма вероятно, дело вскоре могло дойти и до официальной помолвки.

Праздник плодородия продолжался до полудня, после чего усталые и довольные паломники постепенно разошлись по своим городским или деревенским домам.

Неподалеку от той самой горы Гуланъюй находилось семейное кладбище г-жи Ли. Там были похоронены все родственники ее мужа. Они с мужем, будучи преклонного возраста, спокойно и с готовностью ожидали скорого воссоединения с близкими, ушедшими в мир иной. Все могилы недавно привели в порядок и отремонтировали; приближалась пора ежегодного приношения умершим. К тому времени я сделался старым другом семьи, так что меня позвали принять участие в этом праздничном обряде.

Могилы, общим числом около пятнадцати, располагались на лугу у подножия гор в тихом, красивом месте, среди высоких тенистых деревьев и цветущих кустов. В ущелье внизу журчала река, и с высоты открывался великолепный вид на Лицзян и долину, в которой лежал город. Каждую могилу украшало каменное надгробие с углублением, в котором значились имена захороненных супругов, их возраст и даты смерти. Отдельный участок был выделен под будущую могилу г-жи Ли и ее мужа. Мы с мужем г-жи Ли прибыли на место заранее и успели прогуляться по близлежащим холмам. Позднее появилась г-жа Ли с родственницами и внуками. Они принесли хо-го и продукты. Приготовив еду, они разложили ее по мискам на большом подносе, где также стояли чашки с вином. Пожилые супруги поместили поднос на выступ перед нишей родителей г-на Ли и зажгли курительные палочки. Затем пара несколько раз простерлась ниц перед могилой, приглашая усопших отведать угощение. Ту же церемонию провели перед каждой из могил, и в ней по очереди участвовали другие члены семьи, так что весь обряд занял довольно много времени. Наконец настал черед угоститься и живым; все уселись в кружок, и начался пикник, как оказалось, очень даже веселый.

В обряде поклонения умершим не было ничего траурного, и на лицах участников я не заметил ни тоски, ни печали. Они спокойно и радостно переживали встречу с усопшими родственниками, чей дух, согласно поверьям, в этот момент спускался на землю. Явись они семье в виде призраков, никто не ужаснулся бы и не оцепенел бы от страха. Их присутствие — видимое или невидимое — было бы воспринято как должное: ради него и затевался этот совместный праздник, в котором участвовали оба мира, земной и загробный. Миры эти сводила воедино родственная любовь и привязанность, и все участники обряда знали, что когда земное существование живых подойдет к концу, впереди их ждет воссоединение с родными.

После трапезы пожилая пара с семьей снова обошла могилы, простираясь перед каждой из них ниц в благодарность предкам за их присутствие на празднике. Вернулись они довольными и счастливыми. Позади у них была полнокровная, насыщенная жизнь, и теперь они с гордостью обозревали место, которое должно было стать им последним приютом, — место, где им предстоит спать до скончания времен среди прекрасных гор и лесов, слушая вечный шелест сосен и пение птиц.

В июле, месяце, за которым начинался сезон дождей, было сразу несколько праздников. Посадка риса к этому времени заканчивалась, работы становилось совсем мало, так что по вечерам молодежь развлекалась танцами и запуском гуанминдэнов — летающих фонарей. В дневное время я видел, как юноши и девушки вместе склеивают листки толстой промасленной бумаги так, чтобы получился круглый фонарь. Готовые фонари сушили на солнце, и к вечеру их можно было запускать. Посмотреть на зрелище приходили целые толпы. К основанию фонаря привязывали пучки горящих лучин-миньцзе; бумажный шар раздувался и быстро поднимался в воздух под ликующие крики зрителей. Чем выше он взлетал, тем большая удача ожидала его владельца. Некоторые фонари действительно поднимались очень высоко и несколько минут плавали в воздухе словно красные звезды. В конце концов они загорались и падали, иногда попадая на соломенные крыши деревенских домов, оставшихся без присмотра, и вызывая пожары. Бывало, что в ночном небе одновременно парило и два десятка фонарей. Период, когда их запускали, длился около двух недель и неизменно всех радовал.