2048. Деталь А - Мерси Шелли

Он сел у воды. Ветер продолжал играть мокрой рубашкой, заставляя ее касаться кожи и снова отлепляться. Но было уже не холодно. По телу разливалось спокойствие и какая-то странная легкость…

У-ух!

Сол испуганно распахнул глаза. Фу-у… Нет, ничего. Просто показалось. Он по-прежнему сидел на берегу, на воде покачивались кувшинки.

Но до чего реалистично, даже страшно стало! Миг назад у него возникло ощущение, что он висит в воздухе над водой, метрах в трех над поверхностью. И не просто висит, а начинает поворачиваться, сделав какое-то движение рукой. И было светло, совсем не так, как сейчас.

Ну что ж, это уже кое-что. Он сел поудобнее, расслабился. Снова закрыл глаза. И улыбнулся от мысли, что теперь знает: оно совсем рядом. Сначала темнота, тепло и спокойствие. А потом оно. Светлое. Яркое. Пронзительное.

ЛОГ 11 (БАСС)

Сидеть на сикоморе было вовсе не так уютно, как казалось снизу. Вначале Басс планировал вести наблюдение прямо со ската. Но кладбищенская глушилка работала даже лучше, чем описывал Марек. За полсотни метров до ограды «Эдема» скат выкинул такой фортель, что если бы Басс вовремя не спланировал обратно, даже хороший мануальный терапевт уже не помог бы.

Оставалось засесть где-нибудь около границы колпака-глушилки. Сикомора представлялась идеальным наблюдательным пунктом. Сначала. Просидев на дереве полчаса, Басс начал испытывать некую особую форму агорафобии.

Раньше он никогда не пугался высоты, летая на скате и в узких городских улочках, и вдоль побережья. Но на дереве высота ощущалась иначе. Чего стоило одно только покачивание, хотя и слабое, но раздражающе нерегулярное. Вроде и не летишь, но в то же время и не зафиксирован. А круговой веер ветвей на уходящем вниз толстом стволе так же неравномерно структурирует пустоту пятнистыми ярусами, словно подчеркивая, как далеко падать и какое разнообразие переломов это сулит. Просто мечта для… тут Басс опять вспомнил о том, из-за чего лишился работы, и непроизвольно скрипнул зубами.

Робохируги не мечтают. Эти твари, с их фрактальными манипуляторами, сами похожи на перевернутые деревья. Упал с дерева, малыш? — никаких проблем, тебя зашьет перевернутое дерево.

Вдобавок ко всему ветер поддувал именно наверху, где сидел Басс. У подножья дерева в это время спокойно стоял желтоватый туман, расстелившийся по всему полуострову с кладбищем. Но над морем, с трех сторон окружившим «Эдем», желтой мги не было. Ее не было и с четвертой стороны, где полуостров примыкал к городу. В результате с наблюдательного пункта Басса туман выглядел отдельным облаком, которое навалилось на главный из Садов Саймона, как стоногий спрут — на гряду морской капусты. Это тоже не улучшало настроение: до сих пор Бассу не доводилось работать в таком густом тумане.

Новый порыв ветра качнул дерево. Басс схватился покрепче за ветку, закрыл один глаз и вызвал часы. Без пяти. Ровно в четыре, если верить Мареку, люди мэра дадут «окно» для прохода в «Эдем».

— Пятиминутная готовность, братья. Подтвердите, — сказал он, включив коммут.

В ухе зашептали подтверждения. Пятеро рубил с акелами заняли позиции с разных сторон кладбища — пока еще снаружи колпака, в зоне уверенного приема. Со своей сикоморы Басс видел только Камиллу и кривоносого, ждущих у центрального входа. Еще двое пойдут с моря, а пятый — по боковой аллее, кратчайшим путем до склепа Саймона.

Если это можно назвать склепом… За годы гробокопательского промысла Бассу доводилось бывать на разных кладбищах, и у него даже сложилась кое-какая классификация. Одного взгляда на планировку «Эдема» было достаточно, чтобы поверить в рассказ Марека. Никакой прямоугольности, никакого разбиения на стандартные ячейки, как это свойственно кладбищам для бедных, вроде греческого «Пантеона». Нет, «Эдем» был настоящим садом, местом отдыха элиты. От него так и несло аристократией. Только богатые и не трясущиеся за свое богатство люди могут позволить себе такую безделицу, как пунктуальная реанимация искусного минимализма Старой Азии — где веками, невзирая на смену правителей и религий, люди с благоговением относились к любому клочку растительности в пустыне, к любой искривленной сосне, сумевшей вцепиться в лысые скалы на безжизненном острове.

До сих пор Басс всего лишь однажды видел такое красивое захоронение. Это было цыганское кладбище Новобалканского Архипелага. Целый парк ажурных беседок, но едва ли чей-то язык повернется назвать их «склепами». Чего стоят одни только витражи, стекла которых отлиты и подобраны вручную! А уж внутри, за резными дверками — настоящий застывший карнавал: шали-анимэ и биоширмы из активного шелка, монисто из старинных кредитных чипов и музыкальные инструменты с усилителями запрещенных частот, гипнотизирующие сервизы из марсианского хрусталя и игрушки из настоящей бумаги. В одной беседке Бассу попалась звериная маска. С виду — обычный пластик с дырками для глаз. Но когда он на миг приблизил ее к лицу, перед глазами оказался совершенно другой мир, какой-то ночной лес с пляшущими огненными цветами…

Отбросив телеиммерсионную маску, он еще долго бродил от беседки к беседке, везде находя что-то новое, к чему так и тянулись руки. Жутковатые плазменные бичи-«скорпионы», готовые прошить воздух тончайшими петлями из заряженных лазером частиц пыли — не дай Баг траектория хоть одной такой петельки пересечет твою шею. Сверкающие хромом кибитки с мощнейшими биотеслами, готовые в любой миг сорваться в небо и уйти от самых липучих ботов полиции… Этот веселый и уютный беспорядок последнего приюта людей, проводящих всю жизнь в скитаниях, настолько поразил Басса, что он нарушил собственный запрет на кражи обычных предметов и выковырял одно из синих витражных стеклышек — на память. Мария какое-то время носила стеклышко вместо кулона, но потом, как обычно, потеряла.

К сожалению, на том балканском кладбище не было стоящих искинов. Так, дешевые голографические автоответчики. Да и то не в каждой беседке — чаще просто музыка, когда переступаешь порог. И никаких охранных сканеров. Зато пришлось сделать анестезию трем крепким сторожам, которые имели привычку неожиданно выскакивать из кустов. Знающие люди потом объяснили: не любят цыгане электронных обманок. Может, потому, что сами специализируются на подделках.

А Бассу требовались не просто настоящие, но и стоящие электронные мозги. И с этой точки зрения лежащий перед ним «Эдем» был просто раем.

Да уж, это вам не «Пантеон». Басс усмехнулся, вспоминая, как облажался на этом скотомогильнике для бедных греков. Вскрыв один из склепов, он долго не мог понять, где же прячется аппаратура — ведь склеп-то разговаривает с посетителями! Потом оказалось, что на несколько тысяч покойников «Пантеона» имеется всего десяток искинов, спрятанных в статуях. Каждую новую могилу подключают к «Афине», «Гере» или еще какому-то коллективному психозеркалу. Выбор подключения определяется завещанием, где покойный указывает, кого выбрал в покровители.

В «Эдеме», напротив, царил индивидуальный подход. Эффект присутствия, визитная карточка Садов Саймона, как заметил перед расставанием Марек. Наблюдая сверху, Басс ощутил это в полной мере. Опытный глаз взломщика легко распознавал цели. Но даже то, как они размещались по саду…

Раскрытый мольберт под елью, у ручья с небольшим водопадом. Красный ридикюль на столике в беседке, из него торчит белая перчатка. На спинке стула рядом — стильный пиджак. Еще одна беседка, в ней — нотная папка на крышке пианино. Снова пиджаки на спинках кресел. Ан нет, бери классом выше: смокинги. Дальше плюшевый медведь в коляске… ну, это несерьезная добыча. А вот старинная книга на каменной скамье у входа в грот — другое дело. Не исключено, что «бет» или по крайней мере «далет-спец».

Однако профессионалы не злоупотребляют «невооруженным глазом». Два крылатых бота, подключенные напрямую к зрительному нерву Басса, сканировали «Сад Саймона» в трех дополнительных диапазонах. Инфракрасный радар — для органики, миллиметроволновый — для неоргов, ультразвук — для всего остального, что скрывает туман… Эта добавочная информация отображалась яркими, но неестественными цветами; казалось, будто сад обвешан фосфоресцирующими украшениями. И из-за этого еще труднее было избавиться от ощущения, что там, внизу — не кладбище, а самый заурядный парк, куда на выходных люди приходят отдохнуть, отметить что-нибудь с друзьями или послушать «живую» музыку. Просто сейчас антракт, и все куда-то отошли, но ненадолго — их вещи ждут хозяев на столиках и спинках кресел. Еще минута, и из-за деревьев появится толпа веселых франтов, и все опять рассядутся в своих беседках.

Только никто не появляется там уже больше часа. Лишь мутные щупальца тумана между беседок становятся гуще. А слабенькие фонарики вдоль дорожек лишь усиливают зловещий эффект.