Тайна генерала Багратиона - Алла Бегунова

Вместе с Главнокомандующим генералом от инфантерии графом Каменским ее корпуса и дивизии выступили в поход, перешли на правый берег Дуная, взяли три османских крепости и осадили четвертую — Рущук. Осада долго не продлилась. Самоуверенный молодой генерал, не проведя правильной рекогносцировки, пожелал штурмовать турецкую твердыню сходу. Он положил под ее стенами более восьми тысяч наших солдат и офицеров, но крепость не взял. Затем Каменский издал приказ, довольно-таки необычный для Российской императорской армии. Он обвинил в собственных ошибках войска, его командованию вверенные, упрекнув их в… трусости. Тем не менее армия на левый берег Дуная, в Валахию, не вернулась и двинулась дальше на юго-восток, покорять другую вражескую крепость — Батин.

Ни о чем подобном молодые путешественники не подозревали. Наоборот, уверены были, что завтра увидят генерала от инфантерии и конфиденциальные бумаги ему передадут. У них появилось чувство, будто они пребывают здесь в полной безопасности.

Вероятно, тому в немалой степени способствовала бутылка крепкого виноградного вина местного производства, выпитая ими очень быстро. В добавление к ней они немедленно заказали вторую такую же. Может быть, и сама обстановка в ресторане «Друмул Таберей» склоняла их к безоглядному наслаждению мирскими благами: хорошая кухня, услужливые официанты, уют небольшого зала, цыганский оркестр со скрипками и гитарами, наигрывавший веселые народные мелодии.

Часов в семь сюда даже зашли два русских пехотных обер-офицера в темно-зеленых мундирах. Альберт Ганн Игарри стали обсуждать между собой, не следует ли им тотчас обратиться к россиянам. Но писем князя Багратиона они с собой, естественно, не взяли. В отсутствие писем разговор с обер-офицерами казался прапорщику лейб-гвардии Преображенского полка совершенно беспредметным, затевать его в ресторане не стоило. Вот если б только кому-нибудь из них сбегать в гостиницу, вскрыть тайник в портфеле и доставить документы в «Друмул Таберей». Пока путешественники договаривались об этом, обер-офицеры, чем-то недовольные, покинули питейное заведение.

Однако в нем остались Жерар-Филипп Дюран и его помощник Антуан де Ламбаль. Французы пришли в «Друмул Табкерей» несколько позже, имея приблизительный план нейтрализации персидского перебежчика. Особой сложностью план не отличался: незаметно сопроводить молодца до площади Кроцулеску, пустынной в вечернее время, там оглушить ударом по голове, под видом пьяного завести в гостиницу, в номере отобрать у него папку с секретными бумагами.

Присутствие второго человека, с которым перс сидел за столом, пил вино, закусывал и разговаривал про письма какого-то генерала, в этот вариант плана не вписывалось. Собеседник был высокого роста и крепкого телосложения. Разглядывая его простое, открытое лицо, могучие плечи и сильные руки, Дюран, опытный разведчик, предположил, что сей малый постоянно находится рядом с перебежчиком неслучайно, скорее всего, в качестве охраны.

Тогда надо привести в действие второй вариант. В нем важную роль играл не только он сам и его помощник де Ламбаль, а третий, четвертый, пятый, шестой и седьмой участники операции.

В спешке французам удалось найти лишь Сорина Опреску, чья банда занималась разбоем на сверенной окраине Бухареста, на дороге, ведущей к городу Плоешти. Опреску числился тайным осведомителем консульства, регулярно получал жалованье и не гнушался исполнять разные деликатные поручения вице-консула. Сейчас люди Опреску, ожидая сигнала, слонялись возле ресторана. У них при себе имелись кастеты, кинжалы, трости с железными набалдашниками.

К разбойникам вышел Антуан де Ламбаль, сумевший кое-как освоить местный язык. Он передал повеление Дюрана. Не здесь, а на площади Кроцулеску им следует напасть на человека в песочном фраке и его спутника, действуя быстро, бесшумно, решительно. Спутник ценности не представляет, но тот, кто во фраке, должен остаться в живых. Вицеконсул будет лично наблюдать за дракой и вмешается в нужный момент.

Время в «Друмул Таберей» текло незаметно и приятно. Цыганский оркестр принялся по второму разу исполнять свою программу. Официант поинтересовался, не желают ли господа иностранцы заказать третью бутылку столь полюбившегося им напитка. Тут Альберт Ган, глядя в окно на сгущавшиеся сумерки, заметил Игарри, что им пора возвращаться в гостиницу. Ночные прогулки в незнакомом населенном пункте могут быть опасны.

От ресторана до площади путешественники дошли минут за двадцать. По дороге им не встретилось ни одной живой души. Город словно вымер. Лишь на самой площади под фонарем стояла компания оживленно беседующих молодых людей. Их голоса как будто отталкивались от стен старинной церкви с запертой дверью и от стоявшего напротив нее заброшенного дворца боярского рода Кроцулеску, некогда знаменитого и богатого, а теперь разорившегося и угасающего. Гостиница находилась на другом конце длинной прямоугольной площади. Чтобы попасть к ее парадному входу, Игарри и Гану необходимо было пересечь всю площадь.

Молодежная компания выглядела вполне мирно, как-то по-крестьянски. Пять рослых парней в белых рубахах с широкой национальной вышивкой на рукавах и на груди, в расстегнутых кожаных жилетах, в черных колпаках из валяной шерсти. Двое из них опирались на длинные трости. Ни дать ни взять, деревенские пастухи, неведомо как очутившиеся в городе.

Когда путешественники приблизились, один веселый юноша повернулся к ним, снял колпак и учтиво задал вопрос на своем языке, по созвучиям напоминавшем итальянский.

— Je ne vous comprends pas, — вежливо ответил Ган.

К его удивлению, пастухи поняли, что он сказал. Они переглянулись, заулыбались, плотно окружили путешественников.

— Oh, Francais, notre amis! — воскликнул тот, что был постарше. — Quelle heure est-il, monsieur?

Прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка не спеша достал карманные часы и щелкнул крышкой:

— Il est neuf heures precises.

— Votre montre est-elle a l’heure?

— Ma montre marche bien [28], - заверил его конфиденциальный сотрудник графа Разумовского.

Это были его последние слова. Внезапно пастух сделал шаг навстречу, иГан даже не почувствовал, как тонкий трехгранный клинок венецианского стилета вошел ему глубоко в сердце. Не издав ни звука, он повалился на гранитную брусчатку.

Переводчик хотел схватить своего верного спутника за руку, но не успел. Его ударили сзади по голове железным набалдашником трости, обернутым в суконную тряпку, и перс потерял сознание.

Из-за полуразрушенной дворцовой ограды вышли Жерар-Филипп Дюран и его помощник Антуан де Ламбаль. Они обыскали бездыханное тело Гана, но не обнаружили никаких документов, удостоверяющих его личность. Бумажник, часы, добротно сшитая куртка и сапоги стали добычей банды. По приказу вице-консула разбойники оттащили убитого за ограду дворца Кроцулеску так быстро, что на брусчатке не осталось и следа крови.

Бывший секретарь персидского посла висел на руках Дюрана и его помощника, мотал головой и мычал что-то нечленораздельное. В таком виде он предстал перед консьержем в гостинице, был признан пьяным и доставлен своими «друзьями» на второй этаж, в комнату «24».

Здесь французы уложили его на постель и начали искать секретную папку. Она никак не находилась ни в двух дорожных баулах с вещами, ни в портфеле с образцами сукна.

Дюран, сквозь зубы бормоча ругательства, перебирал одежду в шкафу. Антуан де Ламбаль так же безрезультатно поднимал простыни на постели.

Утомившись, они сели на стулья и задумались. Игарри стал понемногу приходить в себя, попытался подняться, начал спрашивать их, кто они такие, и прохрипел: «На помощь!». Де Ламбаль нанес ему удар кулаком в челюсть. Молодой перс упал как-то боком, стукнувшись головой о прикроватную тумбочку, и сразу затих.

— Черт бы побрал этого молокососа! — Антуан де Ламбаль склонился над переводчиком, стараясь привести его в чувство.

— Папка с бумагами здесь, — сказал сам себе Дюран.

Он принялся мерить комнату шагами и от злости пинать ногой все попадавшиеся ему на пути предметы. Так он дошел до портфеля, стоявшего у стола. Портфель удару поддался слабо, поскольку был слишком тяжел.

Вице-консул остановился, поднял его за ручку, потом открыл и начал медленно и тщательно ощупывать кожаные стенки. Сперва он нашел тайник с гульденами, а вскоре — и папку, расположенную за байковой подкладкой. Французы аккуратно взрезали ткань ножом и извлекли ее.

Папка оказалась тонкой, в ней лежало всего шесть листов. Дюран свернул их в трубку и спрятал во внутренний карман фрака. Найденный золотые монеты начальник и подчиненный тут же поделили поровну. Больше они ничего не взяли. На прощание лишь оглянулись на перса, лежащего ничком.

На виске в глубокой ссадине у него застыла капелька крови. Однако у них уже не имелось времени, чтоб разбираться, что здесь к чему и почему. Консьержу гостиницы сотрудники консульства сообщили, что их друг наконец-то заснул, вручили двадцать леев и попросили не будить несчастного забулдыгу хотя бы до обеда. Консьерж им это твердо пообещал.