Читатель мыслей - Дмитрий Анашкин

– А этот… и с разными глазами любому фору даст. – Неожиданно ответила Нина. – Барабанщик от Бога. Я бы его одного оставила.

Я молчал, не зная как себя дальше повести. Уж больно все было неожиданно. Нина же продолжала: – Я уж не знаю, что с тобой произошло, и откуда ты вдруг такой взялся, только другого ты порядка музыкант. Тебе акомпониаторов надо. Профессионалов крутых. А не единомышленников амбициозных.

Я задумался. То, что группа меня тормозит, теперь казалось очевидным. Но и менять ее полным составом не вариант. А самому уходить: название группы у них останется. Раскрученное.

В общем, задумался я тогда серьезно, и, наверное, все ж таки по одному бы и разогнал. Однако судьба распорядилась по другому…

Прошло двадцать лет.

Я закончил институт и переехал к родственникам в Санкт-Петербург. Мой роман с Ниной тогда угас сам собой, продлившись, однако, почти год. Я всё больше играл на гитаре и решил стать профессиональным музыкантом, что мне удалось осуществить. Помог «талисман». Сам он, правда, как только мы с Ниной расстались, куда-то пропал, однако и за тот год, что он помогал, я на гитаре играть так научился, что без труда мог и в Питере группу создать. Денег музыкой, однако, много не заработать, и я создал свою контору, торговавшую программным обеспечением. Дела у меня шли успешно, и в финансах я больше не нуждался.

Сегодня был канун Рождества, и я шел к Метро через парк, на корпоративную вечеринку. Уже на выходе я вдруг увидел человека, сидящего на скамейке. Он был одет в черное кашемировое пальто. В руках у него была трость.

Он показался мне смутно знакомым, и я нерешительно подошел.

И тут я вдруг вспомнил! Вспомнил всё происшедшее со мной до того нашего концерта, когда я нашел талисман, или?… «Усилитель»! – вот как он назывался… Про чтение мыслей, Моисеевича, бандитов и убийства. Я остановился, пораженный внезапно открывшимися мне воспоминаниями не понимая, что же делать теперь… В замешательстве я сел рядом с мужчиной. Не зная, с чего начать, я вопросительно посмотрел на него.

– Дмитрий? – нерешительно начал я, все еще сомневаясь, но с каждой секундой все меньше; он кивнул.

– Да это я. И, кажется вовремя. Ты вспомнил. – Твердо, словно констатируя неприятный для себя факт, ответил он.

– Но, почему? Это всё… правда было? – я не понимал до конца своих внезапно возникших воспоминаний. В голове творилось невообразимое; Получалось, что с того самого момента, как я ощутил себя в собственном теле второй раз, о каждом прожитом дне у меня было два воспоминания; я как бы прожил две жизни и они перемешались у меня в голове. Мысли путались и двоились;

– А… Иван… Моисеевич? – выдавил, наконец, я, просто что бы отвлечься.

– Ивана Моисеевича… Больше не существует. И не существовало никогда. – Он прочертил носком ноги на опавших листьях линию, как бы подводя под своим выражением какую-то незримую черту. – Я вопросительно посмотрел на него, не понимая даже толком, что спросить. Он молчал.

– Так что это значит в конечном остатке? – наконец выдал я, поняв, что вопросительные взгляды не действуют и, уже начиная опасаться, что дальнейших объяснений не последует. – Как же не было? В каком смысле?

– В самом прямом. – Ответил тёска и добавил. – Тебе по-другому спросить надо. – Он помолчал. – «Что же произошло?»

– И что? Произошло… – повторил я вопрос, как он выразился «правильно».

– А произошло следующее, – я с некоторым облегчением понял, что Дмитрий готов рассказать. – Он здесь, в нашем мире действительно существовал. И убрать его, даже для меня, было бы действительно затруднительно. Вернее, для меня особенно трудно. Здесь нужен был человек лично; эмоционально заинтересованный. И с неординарными способностями. Откуда они у тебя и какого рода, позволь не вдаваться. Считай, Бог дал. Но фактически произошло следующее: ты вышел за ним в астрал и, тоже сообразив, что справиться обыкновенными средствами нельзя, принял единственно верное решение: не допустить его рождения.

– Что? – я как-то не помнил, что бы принимал подобное решение; более того: то, что я помнил из обрывков только что состоявшегося куска жизни, не вносило в вопрос никакой ясности. Жизнь как жизнь. Студент. Романтика. Влюблённость. Музыкант-бизнесмен. Я даже не представлял себе, как дальше я жил бы там, в том времени и в то время. Наверняка ничего интересного. А в результате, поди ж ты: Моисеича больше нет…

– Потому я тебе и объясняю. – Терпеливо продолжил Дима. – Это нормально, что ты ничего не понимал. Иначе бы ничего не вышло. – Он посмотрел на меня серьёзно.

– В общем, смотри, там история-то простая. – Я понял, что пошел серьёзный разговор, и настроился слушать. – Извини, тут нужна предыстория, иначе не понять.

– Жил был в то время некий Артем Тарасов. Да, да, тот самый, с которым Нина на поезде встретилась и влюбилась; и все бы было у них хорошо, по крайней мере, в первое время. Приехал бы он к ней в Иркутск на следующее лето, и взяли бы его в студенческий отряд проводником. Благо, у Нины секретарь комсомольский – лучшая подруга в институте. А там, сам понимаешь, пьянки гулянки и все такое… Короче, залетела бы она от него. А он уехал. И пропал. Она же, от большей любви и наивности, решила бы ребеночка оставить. И назвала бы его Иваном. А поскольку у нее в дедушках евреи были, сказала бы, что отца Моисеем звали… Шутка не шутка, странно это для комсомолки, да и отличницы, не очень понятно, как это бы произошло, от злости, возможно, только факт есть факт. – Он посмотрел на меня выразительно. – Появился бы на свет Иван Моисеевич. Со всеми вытекающими последствиями. Ну а дальше, ты в принципе, и сам больше знаешь, что бы произошло.

Я сидел в полной прострации. Знать-то я знал. Но, что? Что я знал? Вылущивать воспоминания сразу из двух жизней было мучительно.

– Дальше был у нее сокурсник. Дима. Музыкант, надежд особенных, не подающий. Да и не красавец далеко. Да ты же все помнишь. – Он выразительно посмотрел на меня. Я поморщился. – И, вдруг, о чудо! Он стал крутым! Джимми Хендрикс жив! Тут у нее сердце и дрогнуло. Лед растаял. Тем более, тот далеко, а этот – супер. – Тезка посмотрел на меня, как бы подводя под разговором ту же черту, что он недавно прочертил на Земле. – И все. Нет больше Артема. Не встретились они. Это ты тоже помнишь… Нет и Ивана Моисеевича.

– Подожди-ка… – я испугался, что объяснений больше не последует, и не узнаю главного. – А как же тот человек, которым я был? Как я там оказался? И отчего он крутым стал?

– Оказался ты там, как только понял, что нужно делать. Не помнишь этого, потому что под «Усилителем» это произошло. Твои мыслительные процессы ускорились настолько, что ты их уже осознавать не мог; затем, попав в чужое тело двадцать лет назад, – здесь я сильно опасался, это, пожалуй, был самый тонкий момент, – тёзка и вправду занервничал, – «Усилитель», опять включил. И все. Музыкант стал крутым. Тебе хоть, кайфово было? – он посмотрел на меня с неподдельным интересом. Ты ж и вправду на время круче Джимми Хендрикса стал…