Мальчик-менестрель - Арчибальд Кронин

— Как раз перед… Кажется, на вокзале в Салисбери…

— Да… Какая утрата!

— Алек, похоже, ты здесь один? — нарушил затянувшуюся паузу в разговоре Десмонд.

— Совершенно верно. Моя дорогая жена и мои сорванцы сейчас в Суссексе.

— Что, в отеле? — поинтересовался Десмонд, рассматривая фотографию на маленьком столике.

— Разумеется, нет. У меня в Суссексе есть старая * развалюха. Но мы там довольно часто бываем.

— А скажи, этот прелестный дом в георгианском стиле с божественными кирпичными конюшнями, переделанными в лоджию с видом на меловые холмы… — безучастно спросит Десмонд. — Скажи, чей он?

— Это дом викария, естественно, ему и принадлежит. Очень неплохой парень. А дальше по дороге — Меллингтонская церковь. Подлинная нормандская, что видно по каменной кладке. Невозможно передать, до чего красива! Как-нибудь на днях обязательно тебя туда свожу.

— Спасибо, Алек. Быть может, викарий разрешит нам остановиться в своем старом доме, — заметил Десмонд и, помолчав, добавил: — Алек, ты по-прежнему самый лучший друг, о каком только можно мечтать. И все же, ради бога, не надо преуменьшать собственных успехов из-за того, что я по глупости сам разбил свою жизнь!

— Брось, Десмонд! У тебя еще все впереди.

— Не брошу. Ты сумел закончить школу и университет без гроша в кармане. У тебя не было денег, и ты устроился помощником врача. Это такая нагрузка! Тебе частенько приходилось вставать по ночам, но ты умудрился блестяще сдать экзамены и в мгновение ока обзавелся блестящей практикой. И вдруг глядь — ты продаешь практику и становишься популярным романистом, пишешь бестселлеры. Это же просто чудо какое-то! А я… Я бывший священник, выброшенный из лона Церкви, бывший муж, покинутый, слава Тебе, Господи, стервой-женой, и в кармане у меня едва ли найдется больше тридцати фунтов.

— Десмонд, успокойся, пожалуйста, — остановил я друга, обняв его за плечи. — Мне просто чертовски повезло. А теперь попробуем добиться чуда и для тебя. Вспомни хорошенько, что сказала, вернувшись в Дублин, Беделия Би.

— Она много чего говорила. Она, вообще-то, ничего, к ней только надо привыкнуть. Ну, а дело обстоит в общем так. Они намерены снять фильм о жизни Энрико Карузо. Конечно, название будет другое. Какая-нибудь пошлятина типа «Золотой голос» или «Голос, в котором звучит дыхание рая». В любом случае сценарий уже готов, но первоначальная идея использовать записи Карузо никуда не годится, поскольку все старые записи жуткого качества, а если даже и нет, в результате они получат просто невнятное механическое воспроизведение. А потому они лихорадочно ищут кого-то, кто бы мог исполнить роль Карузо и по возможности спеть, как он. Если верить крошке Беделии, роль прямо-таки создана для меня, и не могу не отметить, что наша Би далеко не дура и знает Голливуд как облупленный. Я ей приглянулся — один бог знает почему, — и она пытается получить для меня эту работу.

Не выдержав, я взял руки Десмонда в свои и крепко сжал.

— А вот и твое чудо, Десмонд! Это просто сказочная возможность. Она послана тебе Богом. О таком начале карьеры можно только мечтать. Теперь тебя будет не остановить. Десмонд, я сделаю все, чтобы тебе помочь. Обещаю. Конечно, я поеду с тобой. У меня там тоже кое-какие дела. Завтра пройдемся по магазинам. Остальное я беру на себя: билеты, бронирование мест, номера в гостиницах, словом, все.

— Но сперва я хочу повидать свою малышку. Она с мадам, в Швейцарии.

— Заскочим по дороге. Сядем на пароход в Генуе.

Я продолжал говорить, крепко сжимая его руки, а он вдруг поднес мои пальцы к губам и поцеловал. И, к своему ужасу, я заметил, что он с трудом сдерживает слезы.

— Алек, ты слишком добр, бесконечно добр к такому конченому человеку, к такому жалкому неудачнику, как я. Именно за это я всегда любил и люблю тебя.

— Хватит, Десмонд! Давай, вставай! Поможешь мне с обедом.

Спустившись вместе с Десмондом на кухню, я включил электрогриль и зажег газ под картошкой.

— Я подумал, что сегодня тебе вряд ли захочется идти в ресторан. Так что пообедаем дома. Ты есть хочешь?

— Ужасно. Особенно сейчас, когда я наконец отошел от качки. Меня всю дорогу выворачивало наизнанку, — сказал он, усаживаясь за кухонный стол. Я последовал его примеру.

— Все же прекрасный метод для восстановления аппетита придумали в свое время древние римляне!

— Но при этом достаточно неприятный.

— А помнишь старину Бошампа с его тортом? При таком аппетите он наверняка еще до сих пор жив.

— Да уж, что-что, а поесть он любил, — улыбнулся Десмонд. — Но боюсь, старой матери-настоятельницы уже нет на белом свете.

— О да. Она, несомненно, в раю. Десмонд, никогда не забуду, как ты пел для нее. Думаю, именно тогда нам с тобой было назначено судьбой связать свою жизнь с кино.

— А я в жизни не забуду ту толстенькую коротышку, капитана женской хоккейной команды! Какая спортсменка! А какая попка!

Когда картошка сварилась, я полил ее маслом и перевернул мясо на гриле.

— Алек, давай прямо здесь и поедим. Жуть как неохота тащить все это наверх.

— Даже не думай. Отправляйся в столовую. Там уже давно накрыт стол.

Десмонд посмотрел на меня неуверенно, но послушался. Я быстро поставил блюда в небольшой кухонный лифт в стене и присоединился к своему другу.

— Алек, а где же еда? — удивился Десмонд.

Я нажал кнопку в стене. Послышалось тихое жужжание, распахнулись филенчатые створки в стене — и наш обед оказался перед нами.

— Здорово придумано.

— Теперь уже нет нужды гонять прислугу по крутым викторианским лестницам. Наша миссис Палмер — просто чудо, но и она ни за что бы не согласилась!

Мы принялись за обед, простой, но вкусный. Десмонд с легкостью управился с двумя отбивными и здоровым куском пирога.

— Десмонд, вина не предлагаю. Мы этим не увлекаемся.

— Мне вполне достаточно «Перье».

— Может, еще пирога?

— Если только маленький кусочек. Пирог изумительный.

Когда мы покончили с обедом, я строго сказал:

— А теперь горячая ванна — и в постель. Чтобы ты завтра проснулся бодрым и отдохнувшим.

Я составил грязную посуду в лифт и отправил вниз, на кухню, для миссис Палмер на завтра. И мы поднялись на второй этаж.

— Ну как, у тебя есть все, что нужно? Пижама, зубная щетка, бритва и так далее?

— Спасибо, Алек. Ничего не надо. А комната с ванной просто прелесть.

— Тогда спокойной ночи, Десмонд. Сладких тебе снов.

— Спокойной ночи, мой дорогой Алек.

На следующее утро я встал, как всегда, в семь часов и после холодной ванны предпринял свою обычную пробежку по Виктория-роуд и дальше через сады в сторону кармелитской церкви, чтобы успеть к восьмичасовой мессе.

На обратном пути я купил газету и свежих булочек. Верная миссис Палмер уже хлопотала на кухне и даже успела сварить кофе.

— Думаю, мистер Фицджеральд не откажется от кофе в постель. Миссис Палмер, я сам ему отнесу. Буквально через десять минут.

Бегло просмотрев газеты, увы, в тщетной надежде встретить упоминание своего последнего романа, я взял приготовленный для меня миссис Палмер поднос, поставил еще одну чашку кофе для себя и отправился наверх, в комнату Десмонда. Он уже проснулся, но продолжал валяться в кровати. Увидев меня, он приподнялся на локте и с удивлением уставился на поднос на прикроватном столике.

— Как мило с твоей стороны! Я уже сто лет как не пил кофе в постели. Особенно такой хороший, — сделав глоток, признался он. — Ты что, выходил? Или мне послышалось?

— Да, пошел, как всегда, прогуляться. До кармелитской церкви, чтобы успеть к восьмичасовой мессе.

Десмонд слегка сник, но все же выдавил из себя:

— И к причастию тоже ходил?

— Естественно. Я всегда так делаю. И вообще это прекрасное начало дня.

— Мне необходимо сказать тебе, Алек, — немного помолчав, произнес Десмонд, — что я окончательно порвал с Церковью. Я теперь вообще туда не хожу. Никогда. Уж больно погано со мной обошелся Всевышний.

— А тебе не кажется, что ты не имеешь права решать за Него?! В любом случае готов поспорить на новый молитвенник, что в один прекрасный день ты снова обратишься к Нему. Ладно, не будем тратить такое чудесное утро на теологические споры. Скорей одевайся, мы идем в город.

Через полчаса Десмонд, уже полностью готовый, пришел ко мне в комнату и страшно удивился, увидев на мне темный костюм, черные ботинки, а на голове котелок.

— Послушай, Алек, — спросил он. — У тебя что, какие-то дела в Сити?

— Вовсе нет, — рассмеялся я. — Когда я в первый раз пришел в Голливуд, одна очень влиятельная женщина, которая только что написала сценарий к фильму «Казенный дом»[52], тихонько отвела меня в сторону — а я тогда был в твидовом костюме, пестрой рубашке с широким галстуком и в замшевых ботинках — и сказала: «Алек, ради всего святого, не одевайтесь, как актер. Так вы никогда ничего не добьетесь. Вам надо одеваться, как деловому человеку». И я послушался ее совета.