Трое в джунглях, не считая блондинки (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

[1] Для тех, кто не читал в блоге. В Колумбии три формы брака юридически совершенно равнозначны: регистрация брака в мэрии, венчание в церкви и три года совместного проживания без каких-либо документов, но при наличии свидетелей.

48. Брайан

Я проснулся в десять утра. Очень поздно. Я никуда не опаздывал. Там, где никто не приходит вовремя, опоздать невозможно. Но учитывая, что в шесть вечера здесь фактически наступает ночь, спать до десяти утра — слишком долго. Но мне было плевать. Я выспался. Да здравствуют блага цивилизации! Бритвенный станок, горячая вода из крана, уборная с туалетной бумагой. Широкая кровать. Даже слишком широкая для одного, но этот недостаток я был твердо намерен исправить. Келли оказалась крепким орешком, но и не таких раскалывали. Если есть орех, его можно расколоть. Вопрос лишь в объеме приложенных усилий. Сложнее всего «раскалыванию» поддаются девственницы, влюбленные и связанные моральными обязательствами. Девственница-парижанка — это само по себе анекдот. Жениха у нее тоже нет. Значит, вопрос в цене. Я озадачился подарком. Сложно было понять вчерашний пролет по-другому. Но я сам виноват. Явно дал понять, что с меня можно что-то поиметь за «поиметь». Неприятно. Я действительно повелся на блондинку, как последний дурак. И крыша ехала, — да что там, летела, как фанера над Парижем. И несмотря на ее (блондинки, не крыши) меркантильность, я всё равно хотел Келли до одури.

Но это потом. Всё потом. Гормоны, одурь, афродизиаки. Сначала работа.

Меня пытались припрячь на предмет отчета сразу по прибытию. Но я, в духе местных жителей, заявил традиционное «Маньяна, транкила!» Хотелось всех послать. В сельву. Нет, серьезно: они же не торопились меня спасать. Я не тороплюсь отчитываться. Мне кажется, в этом есть логика. Тем более что формально я уже несколько дней как вольный игрок, контракт завершен, так что я вообще никому ничего не должен.

«Маньяна» — это не день, следующий за «сегодня», как утверждают словари. В переводе с колумбийских реалий это всего лишь высказанное вслух намерение подумать о том, чтобы когда-нибудь выполнить свое обещание. Но так как я планировал покинуть эту страну, желательно — как можно скорее, то решил не плевать в колодец. Еще вчера я заказал в Тунхе, более продвинутой в вопросах Интернет-шопинга, ноутбук и теперь ожидал доставку. Предупредив ресепшен, я отправился отобедать остатками завтрака. Большущая чашка свежесваренного кофе примирила меня со скудным меню. Как быстро меняются наши потребности. Два дня назад у меня вообще меню не было. И я был рад подгоревшим орехам и несоленому попугаю, по вкусу напоминающему картон. А теперь ковыряюсь в тарелках, страдая от примитивности блюд. В этом вся суть человека. Ему всегда мало.

Ноут подъехал сразу после трапезы. Будто курьер поджидал за углом. Наши шестидневные злоключения уложились в десять листов двенадцатым шрифтом через один интервал. Я запросил данные по своим спутникам. Вести расследование по факту крушения самолета будет другой человек. И даже другая служба. Но мне было интересно для себя. Не так много загадок мне было интересно разгадать для себя. Отчет я отправил по электронной почте и копию занес в местное отделение полиции. Мои документы тщательно изучили. Долго сличали фото на пластиковом пропуске, фото на паспорте и, собственно, физиономию. Я подумал, что хорошо, что я не сразу побежал сюда с документами. Помятого и обросшего, меня бы точно не признали. Отчет приняли. Обещали рассмотреть и принять меры. Какие меры? Когда рассмотреть? Впрочем, какая мне разница. Никаких прямых обвинений в моих бумагах не содержится. Так что, надеюсь, объектом заказного убийства мне стать не грозит. Разве что в рамках профилактики и плановой борьбы с силами правопорядка.

Я вышел из тесного здания полиции, пропахшего потными телами и специями латиноамериканской кухни, и набрал полные легкие свежего воздуха. Небольшой зеленый городок с историческими постройками двухсотлетней давности пах зеленью и цветами. Я направился искать ювелирный салон. По дороге набрал родителя. Из того, что мой телефон не обрывали звонками, когда он появился в сети, я сделал вывод, что о крушении им не сообщили. Это понятно. Дураков-то нет, разносить такие вести. То, что папочка нашел бы деньги и на поисковые бригады, и на топливо, и даже на новые самолеты, видимо, никого не волновало. Потому что в довесок к ним шли первоклассные развесистые люли. Или потому что кто-то был очень заинтересован, чтобы нас не нашли.

Звонок подтвердил мои предположения. Папочка спросил, когда меня ждать домой. Наверное, впервые за всю мою жизнь мне захотелось поинтересоваться, а где он, мой дом? И почему меня ждут только тогда, когда я скажу, а не всегда? Поневоле вспомнилась радостная тирада блондинкиной родственницы. Конечно, мои-то не знали, что я пропал. Но даже если бы знали. Британский аристократ — не колумбийская тетушка. Папочка бы сдержанно поинтересовался, как я себя чувствую, и почему позволил затянуть себя в такую сомнительную историю. Чего доброго, оставил бы еще на год от родины подальше, чтобы скандальная история авиакатастрофы с грузом кокаина не проникла в СМИ и не повлияла на имидж пэра.

Ювелирная лавочка нашлась недалеко от центральной площади. Недолго думая, я взял золотой комплект с изумрудами. Что еще везти из Колумбии, изумрудной столицы мира? Мне кажется, этого достаточно. Горечь разочарования коснулось горла. Нет, мне было не жаль денег. Просто хотелось… Забавно, но мне хотелось чувств. Большой и светлой любви, как ни смешно это звучит. Теперь, после чудесного спасения, после опасностей и приключений, мне хотелось… быть любимым. Будто это имело какой-то смысл.

И тут судьба, похоже, вновь решила надо мной посмеяться. Вдалеке, в конце улочке, сбегающей с пригорка вниз, я увидел знакомую изящную фигурку блондинки. С букетом. Не знаю, как судьбе, но мне было не смешно. Подарочный футляр с украшениями жег внутренний карман джинсовой куртки.

Я ускорил шаг. Любопытно же, куда направляется неприступная француженка. Еще любопытнее было, откуда. Но тут уже я ничего не мог поделать.

Келли уходила всё дальше и дальше от центра. Мне уже даже надоело за ней идти, когда впереди показалась ограда кладбища. Неожиданно. На душе, как ни стыдно это осознавать, стало легче. Девушка шла среди богатых, ухоженных могил и остановилась у совсем свежей. Даже живые цветы в вазоне не успели завять. Келли опустилась на корточки рядом с могильной плитой и коснулась ее пальцами. Я подошел. И честно говоря, немного… растерялся. «Натан Рой» было написано на камне. «Здесь покоится выдающийся ученый и преподаватель. Твое слово останется в наших сердцах». В моем сердце тоже. Потрясающий был человек. Если Келли была с ним знакома, понятно, откуда у нее знания о Колумбии. И даже сны ее уже не казались такими шизофреническими. Мне тоже после его лекций тоже снились индейцы с вигвамами.

— Я тоже его знал, — произнес я.

Келли вздрогнула. Наверное, не слышала моих шагов.

— Я так и поняла, — она грустно улыбнулась. — Его нередко приглашали в Итон, пока мы жили в Кембридже.

— Вы?..

— Это мой папа, Брайан. Я летела к нему на похороны. Но… не успела, — выдохнула она, поднимаясь.

49. Брайан

— Ты… дочь Натана Роя?..

— А что тебя смущает? Мои родители никогда не были женаты, Дежарден — фамилия моей матери, — говорила Келли.

Кажется, она говорила так. Или что-то вроде того. Хотя я не был уверен. Господи, я знаю, что Ты — величайший юморист в мире. Одна шутка с сотворением человека из обезьяны чего стоит. С другой стороны, Ты мог нас и из свиней создать, так что я не в обиде.

Келли — дочь Натана Роя. Нет, это всё ставило на свои места. Всё объяснилось: и навыки выживания в сельве, и безразличие к моему титулу, и познания из жизни высшего общества Великобритании. Это всё ставило на места и замыкало круг.