Где ты, Маленький Птиль - Сергей Вольф

-- Она прилетела в племя с белым лицом, -- сказал Олуни. -- Говорит: "Митя. Беда". Обратно она летела быстрее копья, а я лежал на дне машины.

-- Но как же ты, как? -- не унимался я.

-- Мы с тобой вместе лежали на дереве, и ты помогал мне не бояться зверя, теперь я тебе помогу не бояться зверя. Они отсюда входят? -- Олуни показал на дверь.

-- Да, -- сказал я.

Он внимательно оглядел комнату с окном на улицу, куда мы перешли, потом сказал:

-- Это не очень хорошо, если я буду стоять посередине, а они войдут один за другим, а не оба сразу.

-- Может, тебе спрятаться в другой комнате? -- сказал я.

-- О нет, -- сказал Олуни. -- Я хочу, чтобы они увидели меня в лицо. Оба, вместе. О, я выйду из-за вот этого... -- Он указал рукой на пустой большой шкаф у стены.

-- Если они войдут вовремя, то скоро. Сейчас почти три!

Олуни быстро снял с пояса какую-то сумочку и швырнул ее в дальний угол. Никакого оружия у него, кроме ножа на поясе в ножнах, я не заметил.

Я услышал вдруг, как хлопнула внизу дверь, зажужжал лифт; я сказал Олуни:

-- Это они!

Он встал за шкаф. Я сел на кровать, вынул и положил под подушку лазер. Дверь с лестницы в маленькую прихожую открылась, и оба они вошли в комнату, улыбаясь, и один из них спросил у меня:

-- Ну как?

-- Нормально, -- сказал я, чувствуя, что своим голосом выдаю все.

Дальше произошло непостижимое. С резким гортанным вскриком Олуни

сделал шаг к середине комнаты так, что они его увидели, и без всякой паузы в первого полетел и вонзился в него нож, а Олуни, пролетев это же расстояние на секунду позже ножа, нанес второму страшный удар прямой ладонью в переносицу; оба рухнули почти одновременно. С бешеной скоростью Олуни схватил свой мешочек, вернулся к этим, достал несколько кусков тряпки, вынул из первого нож, быстро присыпал какой-то, вероятно, целебной, травой и заткнул тряпкой рану. Потом он вставил им в рот по кляпу, связал каждого веревкой, а потом еще их и между собой. Пока он занимался кляпами, я без всякого желания обыскал обоих, но не взял ничего, кроме оружия и каких-то бумажек, твердых, которые, возможно, были их документами. В сумке с едой одного из них я -- как ни странно -- нашел свой коммуникатор.

... Ровно в четыре перед окном со стороны улицы "проплыла" машина Оли, я сделал ей знак обогнуть дом, она обогнула, зависла у форточки, Олуни легко подбросил меня себе на плечи, кое-как через форточку я прожался наружу и сполз в машину, Олуни в ту же фортку просто скользнул, лег, как и я, на пол, Оли взлетела, и скоро мы были дома.

Дома мы долго сидели тихо, потом я сказал:

-- Ночью надо как-то их забрать, и мою машину тоже. Оли, а как это -- я увидел тебя не случайно? А?

-- Нет, случайно, но только отчасти. Это расчет папы. Он был уверен, что это дело рук людей квистора и скорее всего ты в хороших условиях, в доме типа нашего, ходи, Оли, до изнеможения среди таких вот домов в центре, гляди на окна, я думаю, Митя сделает то же самое, будет глядеть. Они сейчас либо у Горгонерра, либо летят в Калихар.

Я попросил, и Оли набрала номер Орика.

-- Папа, -- сказала она. -- Ты в квистории? Нет? Уже летите обратно? Ой, это замечательно! А я встретила здесь...

-- Привет! -- крикнул я. -- Кто у вас за рулем, не вы и не Пилли? Тогда водитель не должен выпасть за борт, узнав, что его друг нашелся! Приве-ет!

5

Ну, это была встреча! Пилли, Орик и папа очень быстро и бурно затискали меня. Для Орика и Пилли я уже был "свой", но и как бы "редкое насекомое" -инопланетянин -- читай: ответственность. Орик позвонил своим людям в Калихаре, объяснил им ситуацию и где находится этот дом и моя машина, и они обещали тех двоих молодцов забрать и отдать повстанцам. Орик передал им и мою резонную просьбу: когда я "объявлюсь" живым и невредимым, пусть в том доме уже будут валяться целые и разодранные на полоски одеяла, дескать, я убежал сам, превратив одеяла в "веревки".

-- А как ты, Орик, представляешь себе реакцию Горгонерра, когда станет ясно, что Митя жив-здоров и все прочее? -- сказала Пилли.

-- Квистор сообщает стране, что мальчика украли повстанцы, а он героически бежал. Это лучший вариант. Простите, -- для меня.

-- Ну, а второй? -- спросила Пилли. -- Худший.

-- Вдруг Горгонерр "вспомнит", что я-то, гид, первым несу ответственность за землян, и заставит по стереовидению выступить именно меня. Народ мне, естественно, не поверит, что Митю украли повстанцы, -- но как быть потом? Если народ увидит меня среди своих -- долго придется объяснять, что я за птица на самом деле.

-- Папа, -- сказала Оли. -- А что если ты скажешь квистору, что Митя и его отец так травмированы, что ты предпочитаешь срочно рано утром увезти их на пару дней на природу. Тогда твое выступление отпадает.

-- Умница. Но, считай, наши друзья так и не видели Калихар.

-- Я-то повидал, -- сказал я. -- Город славный.

-- Но, пап, можно же будет вернуться, лишь бы не ты выступал по телеку, -- сказала Оли. -- И звони квистору сейчас.

-- Стоп! -- сказал Орик. -- Владимир, Митя, Олуни, Оли, -- не уйти ли вам в другую комнату? Звоню квистору. Мне не очень хочется показывать ему свое лицо, но важно видеть его.

... Этот разговор мы слышали, но, увы, не видели.

Квистор оказался дома, но, что вы, что вы, Орик, если дело серьезное, я вас вполне извиняю, можно звонить и домой.

-- Представляете, уль Горгонерр, нашу радость, мы прилетаем -- а уль Митя дома! Дома! Поздравляю и вас, и себя с этим, я бы сказал, счастьем!

-- О! -- воскликнул после паузы квистор. -- О! Это же феноменально!

-- Конечно, -- сказал Орик. -- Мальчик в руках повстанцев, а правительство ничего не может сделать!

-- Вот именно! -- сказал Горгонерр. -- Какая удача, спасибо, что позвонили. А как мальчик, где он, что с ним было?

-- Спит. Да и отец спит. Оба они по-разному намучились.

-- О! Понимаю. Я сам отец. А как произошло спасение?

-- Героизм мальчика. Одеяла, из них веревка, в форточку -- и все. Укрывали в центре, в хорошем доме.

-- Потрясающе! А что он говорит?

-- Почти ничего. Мальчик травмирован, это ясно. Обращались с ним нормально, но скрывали, когда выпустят.

-- Нормально? Как это не годится для, скажем, его выступления по стереовидению! Что же, он скажет, что повстанцы обращались с ним нормально? -- удрученно добавил квистор.

-- Разумеется, так бы и сказал, если бы выступил. Он -- землянин, гость и ребенок, очень сложно заставить его лгать. Просить его об этом -несолидно для правительства.

-- Конечно, конечно, -- бодро сказал квистор.

-- А судя по его состоянию, нам всем следует рано утром хоть на пару дней опять уединиться где-то на речке.

-- Вы думаете, это разумно?

-- По-моему, простите, квистор, -- сказала Пилли, -- это необходимо. Он очень измучен и отец тоже, это их чувство обострено тем, что они же гости. Нам крайне неловко!