Вольному – воля - Владимир Колычев

Пистолета у него не было, но ведь он мог набросить Ролану на голову подушку, крепко прижать ее к лицу, перекрыть доступ воздуха... Ролан молча пожал плечам. Не боялся он этого мордоворота. Однажды он уже стрелял в него. И ничего. И если он снова вздумает вывести его в расход, ничего у него не выйдет...

Он помнил, что с ним произошло. И себя в этой палате помнил. Как операцию делали, помнил, как сюда на каталке везли – но все как-то урывками, мутными фрагментами, лица людей он видел как в тумане, голоса сливались в монотонный шум... Но сейчас он окончательно пришел в себя, сознание сфокусировано, не расползается, как плевок по стеклу...

– Да расслабься ты, парень, нормально все, – усмехнулся тип. – Алик меня зовут, фамилия Мотыхин... Да, это я в тебя стрелял пару годков назад... Теперь вот в одной палате лежим...

Он попятился к своей койке, сел на нее, болезненно поморщился, потирая подсохшее кровавое пятно на бинтах.

– Вот она какая, судьба-злодейка. Сколько времени думал, что ненавижу тебя, а смотрю в твои поганые глаза и понимаю, что мне все фиолетово...

– За базаром... – через силу выдавил из себя Ролан.

Боль в горле и общая немощность помешали ему договорить фразу.

– Что, за базаром следить? – снисходительно хмыкнул Алик. – Что глаза у тебя поганые?.. А какие они у тебя? Сам ты погань, и глаза у тебя поганые... Аврору я любил, а она нос от меня воротила, из-за тебя... Сама отмашку дала, чтобы я тебя кончил. А потом за то и осуждала. Не должен был я тебя, поганца, мочить... Да ты не думай, это я не со зла... Остыл я к Авроре, другую бабу нашел, у– ух. Теперь никаких палок в колеса... Как самочувствие? Вижу, что хреновое...

На этом месте ему пришлось остановиться. Открылась дверь, и в палату в сопровождении врача вошла Аврора. Поздоровалась с Аликом кивком головы, хотела ему что-то сказать, но заметила, что Ролан смотрит на нее. Глаза заслезились, на губы легла мягкая улыбка.

– Я все понял! – поднимаясь с койки, сказал Мотыхин. – Пойду, прогуляюсь...

Врач от такой наглости потерял дар речи.

– Больной! Да вам даже голову от подушки отрывать нельзя!

– Так я возьму подушку с собой...

Подушку Мотыхин не взял, но врача плечом оттолкнул.

– Больной, немедленно остановитесь!

Но Алик даже ухом в его сторону не повел.

– Больной! – не так резко, но еще более требовательно произнесла Аврора. – Вернитесь на место, кому говорят?

Алик застыл как вкопанный.

– Я не буду тебе мешать? – не оборачиваясь, спросил он.

– Нет.

– Только из уважения к тебе... – сказал Алик. И добавил: – Из большого уважения...

– Знаю, как ты меня уважаешь, – саркастически усмехнулась она.

– Это все в прошлом! – опускаясь на койку, напористо, но с виноватым выражением лица сказал Мотыхин.

– Я точно знаю, что Ролан на меня не покушался...

– И на старуху бывает проруха.

– Ты еще не старый. Но уже ушлый...

– Должность обязывает...

– Боюсь, что не справился ты со своими обязанностями.

– А я знал, что твоя самодеятельность до добра не доведет... И что Сайкова задержали – моя заслуга...

– Дима его задержал.

– Потому что в «Хаммере» спал... А почему он спал? Кто его усыпил?

– Кто? – удивленно повела бровью Аврора.

– Каюсь, моя работа. Соком его угощал, чтобы сил в нем поменьше было. Лекарство там одно было, с усыпляющим эффектом... Вот он и заснул... Если б не заснул, не смог бы задержать Сайкова...

– Да нет, мой любезный. Диму снотворным угостила Марина. Хотела Сайкова усыпить, а заснул он, такая вот накладка... А насчет сил мы еще поговорим, – угрожающе нахмурилась она.

Мотыхин еще больше стушевался. Лег, повернувшись к ней спиной, затих. Аврора осуждающе покачала головой в его сторону и нежно посмотрела на Ролана.

– Извини, у нас здесь свои пересуды...

В ответ он лишь пожал плечами. Ему все равно, в каких отношениях состоит Аврора с Мотыхиным. Зато его очень взволновала информация о Леньчике Сайкове. Красавчик его задержал. Значит, жив Зубодер...

– Где?.. – выдавил он.

– Что где? – озадачилась Аврора.

– Ленька... где?

– В тюрьме. Дима его задержал...

Ролан в ярости сжал кулаки. Добраться бы ему до Зубодера... Кулаки разжались, когда он подумал о Марине.

– А она... где она?..

– Марина? – догадалась Аврора. – Здесь, в больнице... К тебе приходила, когда ты без сознания был...

– Не помню...

– Ты очень глубоко плавал... Даже меня не замечал... Зато сейчас с тобой все в порядке.

– Видеть хочу...

– Я здесь.

– Марину... – с большим трудом выговорил он.

– Ну да, Марину, – нахмурилась Аврора.

«А меня, значит, видеть не хочешь?» – можно было прочесть в ее глазах.

– Хочу, – вслух на ее мысленный вопрос ответил он.

– Марину?

– Тебя... Видеть...

– Спасибо и на этом... А Марины сейчас нет, ее в тюремную больницу перевезли...

– Что? – встрепенулся Ролан.

– Сайков показания дал. Сказал, что она мужа своего убила. И показал, где она закопала...

– Нет... Не убивала...

– Следствие разберется, – пожала плечами Аврора.

– Дети у нас...

– У вас?.. Но ты же не Антон Комарцев...

– Антон.

– Ролан ты, Тихонов Ролан...

Мотыхин не выдержал – встрял в разговор.

– Тихон ты. Беглый зэк Тихон!

– Замолчи! – одернула его Аврора.

– А чего молчать? Скажи, что его тоже на тюремную больничку переведут...

– Пусть, – кивнул Ролан. – Нужно мне...

– Да, такие вот пироги, – покачала головой Аврора. – Надо было мне убить твоего Леньчика, тогда бы ты остался Антоном Комарцевым...

– Моего?!.. – переспросил Ролан и тут же согласился. – Да, моего...

Видит Бог, он тянулся к новой жизни, даже за трактор сел, чтобы тяжким трудом заслужить прощение хотя бы малой части своих грехов. Но из-за Леньки все его начинания ушли коту под хвост. Он разрушил его новую жизнь, поэтому приходится возвращаться к старой. А в той старой жизни нет благих намерений. Ролан однажды обещал убить Зубодера в тюрьме. И раз уж ему суждено снова оказаться за решеткой, он выполнит свое обещание...

Ролан пристально смотрел на следователя. Так смотрел, словно гипнотизировал, заставляя поверить в собственное признание.

– Антона Комарцева убил я!

– Но есть показания гражданина Сайкова... – начал было следователь.

Но Ролан резко его оборвал:

– Кого вы называете гражданином? Этого ублюдка?.. Как ему можно верить? У него же руки в крови по самые плечи...

– А у вас?

– У меня только по локоть... И я не прошу считать себя гражданином...

– Но вас никто не лишал гражданских прав. Равно, как и Сайкова...

– Это все демагогия, начальник. Ты сюда слушай и лови мотив... Был у меня мотив Антона Комарцева убить. Он же как две капли воды на меня похож. Я хотел под его личиной жить, и с его женой. Теперь ясно?..

– Это и так понятно, что мотив у вас был... Как и где вы убили гражданина Комарцева?

Ролан назвал точную дату и примерное время, когда Марина убила своего мужа. Рассказал, как и когда тащил его мертвое тело в огород, закапывал на пару с Зубодером...

– Звучит убедительно, – кивнул следователь. – Но дело в том, что гражданка Комарцева созналась в убийстве своего мужа...

– Это она меня выгораживает, дура... Как будто не знает, сколько за мной трупов...

– Сколько? – заинтригованно всколыхнулся слуга закона.

– Много... И я готов во всем сознаться... Давайте ручку и бумагу...

Ролан не боялся брать на себя трупы, которые они с Ленькой оставили в окрестностях Камы. Написал, как все было – сознался, что стрелял в мужчину, который пытался убежать от них с Зубодером. Написал, что убил его, хотя на самом деле всего лишь ранил. Сознался он и в убийстве егеря. Себя не жалел и уж тем более не стал щадить Леньчика – вылил на него полный ушат крови...

Он знал, какое обвинение предъявлено Леньчику. За те злодеяния, что он совершил на ферме Комарцевых, ему светило пожизненное заключение. Именно поэтому его содержали сейчас в особой камере, куда обычным арестантам доступа не было. А Ролан должен был добраться до него, поэтому он и брал на себя убийство Антона Комарцева, хотя проще всего было свалить вину на того же Леньчика...

Следователь ознакомился с его признательными показаниями и с видом старателя, намывшего самородок золота величиной с кулак, положил его в папку. Теперь и Ролану светило пожизненное заключение. Зато теперь у него был шанс добраться до Леньчика...

Марина рвалась домой, к детям, но тюрьма не пускала. И вдруг все изменилось. Адвокат сообщил ей, что Ролан взял на себя ее вину, и если в разговоре со следователем она подтвердит его признание, то ее тут же выпустят на свободу.

– Но Ролан не убивал, – отчаянно мотнула она головой. – Я убила мужа. Это и скажу следователю!

– Глупая вы женщина, – с упреком глянул на нее адвокат, пожилой мужчина с мясистым носом и широкими дряблыми щеками.