Автовор - Сергей Романов

– Но у меня только шестьсот пятьдесят. Ну, еще наберу сто пятьдесят. И все! Я пуст.

– Ищи. У тебя пять дней. Если не будет «капусты», то мои ребята, – он поднялся, открыл дверь и кивнул в сторону двух парней, – найдут с тобой и твоей балериной общий язык. И не вздумай податься в бега. От себя не убежишь. Ну, спокойной ночи.

5

Федосыч и Глебов дежурили на той самой лавочке, поочередно сменяя друг друга. К концу недели картина была ясна. Около десятка дорогих автомобилей въехали на территорию автосервиса, но так и не покинули ее. Объяснять этот факт каким-то затяжным ремонтом было бы нелепо. Даже издалека можно было определить, что иномарки как будто только что сошли с конвейера. Нетрудно было догадаться, что машины занимали место в боксах, хранились в них до поры до времени под семью печатями и всячески оберегались от посторонних глаз.

Конечно, можно было уже о своих наблюдениях доложить в соответствующие инстанции, но два друга участковых не спешили сломя голову нестись в МУР и хвалиться успехами. Им хотелось точно знать не только количество машин, которые соберутся в боксах-накопителях, но и каких марок и моделей будут эти автомобили. Рисковали они только в одном: территория автосервиса могла стать последним прибежищем всей этой импортной автотехники. Кто мог поручиться за то, что краденые машины – а участковые уже нисколько не сомневались в этом – не разберут на запчасти и не развезут каждую в отдельности по автомагазинам.

Но и Федосыч, и Глебов все-таки на девяносто процентов были уверены, что в одну темную ночь или чересчур шумный денек все машины будут проданы, а значит, и переправлены в другое место. Как раз этот момент и поджидали милиционеры, чтобы узнать, кто же такой богач, который оптом готов сразу скупить всю ворованную автотехнику. Вот тогда можно было пожинать лавры.

Правда, каждый новый день подбрасывал Федосычу на работе очередную порцию неприятностей. Он чувствовал, что начальство решило во что бы то ни стало избавиться от строптивого участкового, который частенько стал совать нос не в свои дела. Из префектуры вновь пришла жалоба на Колодного, что он не только не разобрался с захватчиками городской земли, но и пошел у нарушителей на поводу. При его участии было написано письмо на имя депутатов Городской Думы, в котором владельцы автомобилей жаловались на самоуправство местных властей. С его совета и подачи префектура была забросана массой заявлений о разрешении на установку все новых и новых «ракушек».

Колодного уже дважды вызывали на ковер и делали соответствующие вливания. Никто не хотел даже выслушать его аргументы в защиту владельцев металлических тентов. «Разве в нашем районе за два последних года не сократилось количество угонов? – старался оправдать себя старый капитан. – Разве не сократилось количество заявлений в оперативных отделах от граждан, у которых угнали машину?» Но начальство то ли не желало видеть прогресс в сокращении угонов, то ли обижалось, что резкий спад этого вида нарушений вызовет у личного состава взрыв благодушия и расслабухи.

– Капитан Колодный, – говорил начальник управления Федосычу, – твое дело – прикладывать руку к фуражке, когда высокопоставленные начальники дают тебе приказания и зарплату. А насколько правильны их указы – не твоего ума дело. – И при этом недвусмысленно намекал: – А сколько тебе до пенсии осталось, Колодный?

До пенсии Федосычу оставалось два года, и он понимал, что в его же интересах побольше поддакивать начальству и поменьше высовываться. Но как-то не получалось. Он все больше проникался интересами простых автомобилистов, к касте которых сам принадлежал, и все меньше верил в поговорку «Начальник всегда прав». Конечно, он не хотел быть преждевременно уволенным за халатность из доблестных органов милиции, но и задницу лизать никому не собирался. И только одна проблема грызла его совесть: как бы из-за него не попал в немилость руководства его давний друг Глебов.

А Глебов, когда Федосыч прибежал в полдень к заветной скамейке, чтобы сменить друга, лишь молча кивнул на стоящий у ворот милицейский «жигуленок» с большими буквами «ГАИ» по бокам и на капоте.

– Как ты думаешь, Ванюша, что бы это значило? – посмотрел Глебов в глаза Федосычу. – На то, что машина приехала в ремонт, не похоже. А водителя второй час нет.

– А кто водитель? Ты его видел?

– Молоденький сержантик.

– А ну-ка выясни пока, Глебушка, какому управлению принадлежит эта милицейская машинка? Номер запомнил?

Глебов, ни слова не говоря, отправился в сторону метро. А через несколько минут из ворот автосервиса вышел инспектор. Под руку его держал собутыльник Федосыча Сурен Оганян. Сержантик улыбался и кивал. Сурен же, казалось, был чем-то сильно озабочен. Он крутил пуговицу на мундире гаишника и о чем-то ему говорил. Наконец на прощание по-дружески похлопал сержанта по плечу и скрылся за воротами сервиса. «Жигуленок» резко рванулся с места и в одно мгновение исчез за углом «хрущевки».

– Так что мы имеем? – словно самого себя спросил Федосыч, когда вернулся Глебов.

– За самовольство и отлынивание от прямых обязанностей участкового инспектора мы имеем кучу неприятностей на свою задницу.

– Это раз, – загнул один палец Федосыч. – Еще мы имеем двенадцать постоянно закрытых боксов, каждый из которых может вместить по два автомобиля. Это два. По нашим с тобой, Глебушка, данным, в течение этой недели на территорию автомастерской проехало полста плюс две машины. Тридцать шесть в течение суток выехали обратно. А шестнадцать самых крутых и новых, так и остались в ремонте.

– Это три, Ванюша. Значит, дня через два-три твой собутыльник по имени Сурен постарается освободить боксы от хранящейся там автотехники, чтобы начать собирать новую партию. Это четыре.

– Самый главный момент. И нам бы его не проворонить. Иначе все наши с тобой бдения, Ватсон, пойдут прахом.

– Ты что, себя Холмсом считаешь? – обиженным голосом спросил Глебов.

– Конечно. Я – Холмс. А ты – Ватсон. А как иначе? Я же начал дело и втянул тебя в игру. Вот и знай свое место.

– Я бы на твоем месте, Холмс-Колодный, уже сегодня позвонил бы в МУР Зубкову и поставил его в известность о наших с тобой наблюдениях. А не то выскочат однажды ранним утром беглянки из этих боксов, напрягут все свои лошадиные силы и убегут в чужие края. Навряд ли на твоем «Москвиче» мы успеем даже им в хвост пристроиться.

– Я об этом думаю, капитан. И даже готов снять с себя полномочия Холмса и отдать всю славу МУРу. Одно меня интересует: какие-такие панибратские отношения могут быть между Суреном и этим молодым гаишником?

– Может, и он с ним, как и ты в свое время, коньячком баловался? Не допускаешь мысли, что ГАИ тоже что-нибудь пронюхало и имеет свой интерес к этой тайной фирме?

– Да нет, мой товарищ Глебов, по тому, как Оганян накручивал пуговицу этому юнцу и читал какие-то наставления, не трудно догадаться, что не бандит от милиционера зависит, а милиционер от бандита. Узнал, с какого он отделения?

– Шестнадцатое УГАИ. Сержант Гнеушев.

– Ты хороший ученик, Ватсон, – улыбнувшись, отечески похвалил своего товарища Федосыч.

– Стараюсь, – показывая смущение, опустил голову Глебов.

6

Проводив гашника, Сурен впервые за несколько дней позволил себе улыбнуться. Всего за тысячу баксов инспектор ГАИ Гнеушев на милицейской машине с мигалками будет сопровождать колонну до самого аэродрома. Так что колонна иномарок без государственных номеров не вызовет никаких подозрений у дорожных патрулей. Уговорить этого Гнеушева, которому однажды Сурен без проблем всучил сто долларов за то, что ехал в своей машине слегка выпивши и без всяких документов, не составляло большого труда. С первого дня их знакомства Сурен определил, что парень любит деньги и готов ради них пойти на любые услуги. Сурен дважды устраивал для своего нового друга сауну, где обнаженные девушки занимались с милиционером не только лечебно-массажными мероприятиями. Конечно, за банный досуг Сурен попросил сержанта об одолжении. Ему требовалось несколько заверенных актов о технической непригодности машин к самостоятельному передвижению. Тоже, конечно, не бесплатно. И Гнеушев через несколько дней исполнил просьбу.

О сопровождении колонны до аэропорта Сурен только слегка намекнул, а Гнеушев сразу спросил:

– Сколько?

– А сколько ты хочешь?

– По двадцать баксов за километр.

До екатерининского военного аэродрома, откуда теперь отправлял свою продукцию Шамиль, было ровно шестьдесят километров, и Сурен протянул Гнеушеву руку:

– Тысяча, и ни цента больше.

И гаишник не стал торговаться.

Такое сотрудничество Сурена радовало. Операция по доставке машин была назначена на послезавтра, и это успокаивало. По крайней мере, у Оганяна и его подопечных еще будет несколько дней, чтобы унести ноги и, хотелось бы верить, не навсегда покинуть территорию мастерских. Правда, съезжать и прятаться не придется, если Шамиль найдет деньги для возмещения моральных и материальных убытков Фотию. Но как раз в этом направлении дела шли из рук вон плохо.