Паутина любви - Виктория Холт

Он указал мне на галерею менестрелей.

— Я собираюсь использовать ее по прямому назначению, хотя бы из уважения к старинным обычаям: некоторые из них стоило бы сохранить. А теперь позвольте, я покажу вам остальной дом, а вы скажете, что о нем думаете.

— Я уже вижу, что он красив. Вы можете гордиться им!

— Я не так долго владею им, и этот факт меня слегка смущает. Ну что ж, пойдем. Вот эти коридорчики ведут в кухню. Как она выглядит, вы сами можете вообразить. Сейчас там слуги, — он состроил легкую гримасу. — Если я представлю вас, им, они сделают слишком далеко идущие выводы. Впрочем, пусть пофантазируют!

— Они в любом случае будут болтать на эту тему.

— Пусть болтают, вы ведь не из семейства Трегарлендов, так что, возможно, ваше поведение не сочтут предательским. Ну вот, к холлу примыкают несколько комнат. Эта лестница ведет в библиотеку, а за ней вход в гостиную: лучшая комната во всем доме. Там мы потом будем пить чай. Комната очень светлая, с полукруглым окном-фонарем. Это помещение пристраивали гораздо позже, чуть более сотни лет назад.

Он провел меня по всему дому. Западное крыло было в запущенном состоянии.

— Его давным-давно забросили, — пояснил Джоуэн. — Постепенно я собираюсь все привести в порядок.

Когда он указывал мне на какие-то своеобразные черты дома, демонстрировал проделанные реставрационные работы и объяснял, что планирует сделать в будущем, в его голосе ощущалась гордость.

— К сожалению, за один раз все не показать. Это всего лишь беглый обзор. Если вас интересуют детали, мы можем подробней посмотреть в следующий раз.

— Они меня интересуют.

— Я рад, потому что этот дом — моя страсть! Я хочу привести его в полный порядок, чтобы он стал таким, каким его задумывали.

Теперь он был совсем не похож на того молодого человека, который сидел со мной в тавернах, потягивая сидр или вино. В домашней обстановке люди выглядят совершенно по-иному, и я почувствовала, что сейчас я вижу его настоящее лицо. Он был действительно увлечен восстановлением своего дома, хотя до сих пор казалось, что он ни к чему не относится всерьез, и что жизнь для него — легкое дело.

Осмотрев дом, мы вернулись — в гостиную, через просторные окна которой проникали бледные лучи декабрьского солнца. Чай подавала горничная, не скрывавшая своего любопытства. Видимо, она уже знала, что я приехала из Трегарленда.

А я узнала кое-что новое о Джоуэне Джермине. Он вступил во владение этим домом два года назад, хотя провел здесь детство. Его отец был младшим сыном Чарльза Джермина, после смерти которого дом перешел к старшему брату отца Джоуэна, Джозефу.

— Этот дом приходил в упадок в течение многих лет, а я всегда питал к нему особые чувства. Мы жили на северном побережье, потому что, когда мой отец женился, он переехал в Северный Корнуолл, где родился я. Мать стала недомогать и через три года умерла. Мой отец был в душе художником, и его не интересовала материальная сторона жизни. Я приехал сюда, где меня воспитывала бабушка. У дяди Джозефа была расточительная натура. Он увлекался азартными играми и большую часть своего времени проводил в Лондоне: жизнь в провинции его не привлекала. Это отсутствие интереса к родному гнезду печалило мою бабушку. Дядюшка Джозеф не желал поддерживать семейную честь, он так и не женился, хотя обзавелся несколькими детьми: он не хотел связывать себя семейными узами и так далее. Со временем он унаследовал этот дом, а моему отцу, влюбленному в эти места, было тяжело жить так близко и не владеть этим поместьем. Он понимал, какое будущее ожидает его, — ведь старые дома нуждаются в постоянном внимании. В общем, я остался с бабушкой, а отец уехал в Новую Зеландию. Я должен был присоединиться к нему, когда он обживется на новом месте, но я уезжать не хотел, мне нравилось жить с бабушкой в этом доме.

— Но вы ведь все равно уехали?

— Все произошло неожиданно. Мне было восемнадцать, когда умер отец, и свое имущество в Новой Зеландии он завещал мне. Мне не хотелось покидать страну, да и бабушка не желала расставаться со мной, и ее очень печалило происходящее с домом, который к тому времени пришел в ужасающее состояние. Дядю Джозефа интересовали лишь доходы, которые можно было получить с имения.

— Но вы все-таки отправились в Новую Зеландию?

— Да, я пробыл там четыре года. Потом я узнал, что дядя Джозеф умер, что было неудивительно: слишком уж много он пил для своих лет. По закону наследником поместья был мой отец, а после его смерти это право перешло ко мне. Распродав все в Новой Зеландии, я вернулся домой и с тех пор живу здесь.

— А ваша бабушка?

— Вы познакомитесь с ней. Теперь большую часть времени она проводит в своей комнате.

— То есть она еще живет здесь? Джоуэн кивнул. — А где же еще ей быть? Она любит этот дом, это у нас с ней общая черта.

— А… вражда?

Он рассмеялся.

— К вражде она относится так же, как и я, и так же, как вы, — чепуха какая-то!

— Это, конечно, разумный взгляд.

— Да, но несмотря на это, существующее положение вещей все тянется и тянется.

— Во многом это обменяется предрассудками окружающих: они постоянно поддерживают эту ситуацию.

— Наверное, это доставляет им некоторое развлечение: есть о чем поговорить.

— Несомненно, и, конечно, после смерти миссис Трегарленд ожили старые воспоминания!

— Нам нужен гость из «враждебного лагеря», чтобы восстановить отношения!

Я засмеялась.

— И вы считаете, что мое посещение изменит положение дел?

— Думаю, это будет первым шагом!

Мы разговаривали довольно долго, и, наконец, я взглянула на часы.

— Мне пора! Дорабелле не терпится узнать от меня новости.

Джоуэн предложил мне руку, чтобы подняться с кресла. Он задержал ее на некоторое время и улыбнулся. Я ощутила удовольствие.

— Перед тем как уйти, вам следует познакомиться с моей бабушкой! — сказал он.

Он провел меня вверх по лестнице, затем по галерее, коридору, еще по какой-то лестнице и открыл дверь в комнату, которая была гостиной, а через другую открытую дверь я увидела кровать с пологом на четырех столбиках. Миссис Шарлотта Джермин сидела в кресле, держа в руках вышивание. Она взглянула на меня поверх очков.

— Бабушка, я привел Виолетту, чтобы познакомить вас! — сказал Джоуэн.

Она улыбнулась мне.

— Что ж, это очень мило! — положив на колени вышивку, она протянула мне руку. — А у меня сегодня немножко кости ломит. Это — ревматизм. Говорят, что вредно действует влажный климат. Мне очень приятно познакомиться с вами, мисс Денвер! Джоуэн о вас рассказывал.