СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ - Айзек Азимов

— Это атмосферные бури, — сказал Тревиц. — Их можно лучше разглядеть, если выбрать подходящую длину волны. Дайте-ка я попробую.

Он положил руки на контакты и приказал компьютеру пройтись по спектру и остановиться на подходящей длине волны.

Мягко освещенный полумесяц стал окрашиваться в быстро сменявшие друг друга цвета, от попыток уследить за ними даже зарябило в глазах. Наконец компьютер остановился на красно-оранжевом, и стало видно, как по серпу проползают, скручиваются и раскручиваются спирали.

— Невероятно, — пробормотал Пелорат.

— Великолепно! — сказала Блисс.

Вполне вероятно, саркастически подумал Тревиц, что это совсем не великолепно. Ни Блисс, ни Пелорат, захваченные зрелищем, не думали о том, что планета, которой они восхищаются, снижает шансы на решение проблемы Тревица. Да и с какой стати им переживать? Их удовлетворяло решение Тревица, и они сопровождали Тревица в поиске без особого энтузиазма. Бессмысленно сердиться на них за это.

— Темная сторона, — объяснил он, — кажется черной, но, если бы наши глаза были чувствительны к волнам большей длины, мы увидели бы тусклое красное свечение. Планета испускает в космос интенсивное инфракрасное излучение, поскольку она достаточно массивна, чтобы нагреться почти до красного каления. Это не просто газовый гигант, это почти субзвезда.

После паузы он добавил:

— Оставим теперь этот объект и поищем пригодную для обитания планету, которая все же может существовать в данной системе.

— Может, может, — сказал Пелорат, улыбаясь, — не сдавайтесь, старина.

— Я не сдался, — сказал Тревиц не слишком уверенно -. Образование планет — слишком сложное дело, чтобы подчиняться жестким правилам. Мы можем говорить только о вероятностях. Из-за этого чудовища вероятность уменьшается, но не до нуля.

— Почему бы вам не подойти вот с какой точки зрения, сказала Блисс. — Первые два набора координат привели нас к планетам космитов. Значит, и третий должен оказаться правильным. Тем более, что звезда оказалась на месте. Зачем говорить о вероятностях?

— Очень надеюсь, что вы правы, — сказал Тревиц, хотя эти утешения его ничуть не подбодрили. — Теперь выскочим из плоскости эклиптики поближе к звезде.

Компьютер выполнил мысленные указания Тревица. Тревиц откинулся на спинку кресла и подумал, что единственное неудобство при пилотировании космического корабля с управляемым мыслью компьютером это то, что после него уже просто не сможешь пилотировать корабль обычного типа.

Разве сможет он снова засесть за вычисления? Разве сумеет принять в расчет ускорение и ограничить его до нормального уровня?… Скорее всего, забудет и станет увеличивать мощность, пока все на борту, включая его самого, не размажутся по стенке.

Значит, он и дальше будет пилотировать этот корабль. Или, если придется, другой, но в точности такой же, если когда-нибудь решится на обмен…

И поскольку Тревиц хотел отвлечься от мыслей о пригодной для обитания планете, он в порядке развлечения направил корабль вниз от плоскости эклиптики, а не вверх. Без всякой на то причины пилоты почему-то предпочитают двигаться над плоскостью. Почему? И уж если на то пошло, почему одно направление считается направлением вниз, а другое — вверх? В симметричном космосе это чистая условность.

Но он всегда знал, в каком направлении наблюдается вращение планет около собственной оси и около звезды. Если оба вращения направлены против часовой стрелки, то наблюдатель находится на северной стороне, а южная сторона — противоположная. И во всей Галактике север изображался на картах сверху, а юг — снизу. Все рабски следовали этой условности, происхождение которой терялось в доисторической мгле. Если кто-то смотрел на карту, повернутую югом вверх, он не узнавал ее, она становилась понятной, только если ее повернуть вверх севером. И при прочих равных условиях пилоты всегда шли "верхом".

Тревиц подумал о сражении, которое три века назад вел Бел Риоз — имперский генерал. В критический момент он провел свою флотилию под плоскостью эклиптики и захватил корабли противника врасплох. Проигравшие жаловались, что это был нечестный маневр.

Столь сильная и столь древняя традиция вполне могла зародиться на Земле, подумал Тревиц, и эта мысль вернула его к действительности.

Пелорат и Блисс продолжали любоваться газовым гигантом, который медленно-медленно поворачивался на экране. Освещенная солнцем часть расширилась, и, поскольку Тревиц зафиксировал спектр планеты в оранжево-красных тонах, поверхность ее, волнуемая бурями, была похожа на безумную фантазию художника-модерниста позднеимперских времен.

В каюту пилота забрел Фоллом, и Блисс, взглянув на него, решила, что ему надо вздремнуть. Как и ей.

— Мне нужно убрать газовый гигант, Янов, — сказал Тревиц оставшемуся Пелорату. — Я хочу, чтобы компьютер сосредоточился на поисках гравитационной ямки подходящего размера.

— Конечно, старина, — ответил Пелорат.

На самом деле все было сложнее. Надо не только найти гравитационную ямку подходящего размера. Она должна находиться на подходящем удалении. Тщательный поиск мог занять не один день.

Печальный, серьезный, даже мрачный, Тревиц вошел в свою каюту и вздрогнул от неожиданности.

Его ждала Блисс и рядом с ней Фоллом, причем от его халата и набедренной повязки распространялся свежий запах паровой обработки и вакуумной утюжки. В этой одежде ребенок выглядел лучше, чем в одной из укороченных рубашек Блисс.

— Я не хотела отвлекать вас от компьютера, — сказала Блисс, — а теперь послушайте… Давай, Фоллом.

Тоненьким мелодичным голоском Фоллом произнес:

— Я приветствую вас, защитник Тревиц. Для меня большая радость сопроважи… сопроводи… сопроводни… сопровождать вас на этом космическом корабле. Меня также радует доброта моих друзей Блисс и Пела.

Фоллом мило улыбнулся, и Тревиц не в первый раз подумал, считает он его мальчиком или девочкой?

Он кивнул.

— Очень хорошо заучено. И почти безупречно произнесено.

— Вовсе не заучено, — сказала Блисс добродушно. — Автором является Фоллом, а я только разрешила продекламировать вам. Я даже не знала заранее, что скажет Фоллом, пока не услышала.

— В таком случае действительно очень хорошо. — Тревиц заставил себя улыбнуться. Он заметил, что Блисс, говоря о Фолломе, старается избегать слов, обозначающих мужской или женский род.

— Я говорила тебе, что Тревицу понравится, — сказала она Фоллому. — А теперь иди к Пелу и, если хочешь, можешь еще почитать.

Фоллом выбежал, а Блисс сказала:

— Просто поразительно, как быстро Фоллом схватывает галактический. У солярийцев, должно быть, особые способности к языкам. Подумайте, ведь Бандер свободно говорил на галактическом, хотя слышал его только по гиперпространственным передачам. Может быть, эти мозги замечательны не только трансдукторами.

Тревиц хмыкнул, а Блисс продолжила:

— Только не говорите мне, что вы по-прежнему недолюбливаете ребенка.

— Не то чтобы недолюбливаю, но и не особенно люблю. Просто это существо меня беспокоит. Уже хотя бы тем, что я не знаю, как к нему относиться.

— Послушайте, Тревиц, это смешно. Фоллом — вполне приспособленное к жизни создание. Только представьте себе, какими отвратительными должны казаться в обществе солярийцев вы или я, вообще мужчины и женщины. И те и другие — только часть целого и с целью размножения вынуждены вступать во временное и уродливое соединение.

— Блисс, вам оно не нравится?

— Не притворяйтесь, что не понимаете. Я только стараюсь взглянуть на обычных людей с точки зрения солярийцев. Так что если Фоллом вызывает у вас неприязнь, то это просто близорукая и ограниченная реакция.

— Честно говоря, неприятно, когда не знаешь, говорить с ним как с мальчиком или как с девочкой. И в мыслях, и в разговоре все время спотыкаешься…

— В этом виноват наш язык, а не Фоллом. Но я рада, что вы подняли этот вопрос, потому что сама об этом думала… Говорить "они", как упорно говорил о себе Бандер, не выход. Я считаю, это нужно выбрать нам самим. Я думаю о Фоллом как о девочке. У нее характерный высокий голос, и она обладает способностью к произведению потомства, а это — главный признак женщины. Пел согласился со мной, почему бы и вам не согласиться? Пусть будет "она" и "ее".

— Ладно, согласен… — Тревиц поколебался, но решил все же сказать: — Каждый раз, когда я вижу вас вместе, мне все больше кажется, что она вам заменяет ребенка. Может быть, все дело в том, что вы хотите иметь ребенка, но не надеетесь, что вам его подарит Янов?

Глаза Блисс широко раскрылись.

— Пел мне нужен не для этого! Неужели вы думаете, что я смотрю на него с этой точки зрения? И вообще, мне еще не время иметь детей. А когда это время придет, у меня будет геянский ребенок, и Пел для этого не годится.