Город для отдыха героев враждующих армий - Андрей Курков

 может ввести Айвена в полное заблуждение.

 - Ну, а родители у тебя кто?! - продолжал он, добавляя в самовар воды

 из большого кувшина.

 - Отец - поляк, мать - палестинка...

 - А! - кивнул сам себе Айвен. - Значит полуславянин!

 - Нет, - не согласился я, - скорее на три четверти славянин...

 - Почему?! - искренне удивился инспектор по правилам поведения.

 - Потому, что мой отец долго жил и умер в Сибири, - ответил я.

 - А-а, - снова кивнул Айвен, присаживаясь на стул рядом со мной, -

 значит у тебя есть и русские корни...

 Я усмехнулся.

 - У меня здесь краснодарский чай, - похвастался Айвен. - Ты

 когда-нибудь пробовал?

 - Нет, - признался я.

 Айвен встал, подошел к тумбочке, на которой стоял самовар, выдвинул

 верхний ящик и вытащил оттуда квадратную пачечку чая. Высыпал, должно

 быть, полпачки в никелированный чайник для заварки. Потом поставил на стол

 сахарницу и две большие чашки.

 - Уже закипает! - произнес он успокаивающим тоном. - А отсюда хороший

 вид на окрестности. Посмотри!

 Я подошел к одному из четырех маленьких окошек этой комнаты. И увидел

 рядом внизу край крыши дома и нижнюю часть авеню Цесаря и крыши домиков,

 спускающихся к морю.

 - Этот дом построил себе один австрийский архитектор, - говорил

 Айвен. - Думал встретить здесь старость... А в этой башне у него была

 читальная комната. Жалко, что я не люблю читать, а то б тоже сидел бы

 здесь по вечерам и читал что-нибудь.

 - Так ты здесь уже хозяин?! - дошло вдруг до меня.

 - Да! - спокойно ответил Айвен.

 Закипел самовар, и новый хозяин этого дома поспешил к тумбочке.

 Я отошел к другому окну и увидел знакомое предгорье, и каменную

 площадку, с которой я смотрел на... я отвел взгляд от этого камня и теперь

 разглядывал уходящую в даль полосу берега, линию, по которой проходила

 граница желтого песка и синей воды. Отсюда все выглядело сказочно. Идиллия

 без примет нынешнего времени. А ведь там дальше, за лысым холмом, покрытым

 выгоревшей травой, стоят бараки военного городка...

 Сделав шаг назад, я обратил внимание на большую фотографию в

 золоченной рамочке. На пожелтевшем снимке стояла группа молодых людей.

 Лица из прошлого смущенно улыбались. Сверху, над их головами, аккуратными

 графическими литерами было выведено "БАУХАУС".

 - Ты не знаешь, что такое "БАУХАУС"? - спросил я, узнав в одном из

 молодых парней на старом снимке бывшего хозяина этого дома.

 - Нет, - ответил Айвен. - Хаус - это по-английски "дом". Наверно,

 какой-то дом... Чай налит!

 Я вернулся к столу.

 - Тебе сколько сахара? - спрашивал Айвен.

 - Я без.

 Он хмыкнул и высыпал в свою чашку три чайных ложки искристого песка.

 - Я так устал вчера... - вздохнул он, поднося чашку ко рту и фукая на

 горячий чай. - Пришлось все правила переписывать...

 - Зачем?

 - Вставлять везде эту патрульную роту... теперь везде: "это правило

 не касается солдат из патрульной роты и генерала Казмо". Генерал так

 недоволен... Получается, что эти солдаты важнее его...

 Бедный генерал, подумал я, глядя в окошко напротив. До окошка было

 метра два с половиной и, естественно, ничего, кроме неясных очертаний

 крыш, стрел кипарисов и стремящейся вверх горы я увидеть не мог. Но в этой

 картинке - а пейзаж за окошком очень напоминал акварель в рамке под

 стеклом - светилась красная точка. Она была едва заметна, но мне этого

 было достаточно, чтобы снова вспомнить кошмар вчерашнего вечера и

 последовавшей затем ночи. Я отодвинул свой стул в сторону и получилось,

 будто я отодвинулся от Айвена.

 Он посмотрел на меня удивленно.

 - Жарко... - произнес я.

 - Да, - согласился Айвен и отпил еще чая.

 Я успокоился немного. Окошко осталось слева от меня. Но тут что-то

 заставило меня прищуриться и я опять почувствовал растущее внутри меня

 раздражение. Мне могут не поверить, но я действительно в этот момент

 встретился взглядом с фотопортретом бывшего хозяина дома, висевшем на

 стене напротив. И я не выдержал его взгляда, хотя и пытался.

 - Больше всего мне не нравится, - говорил Айвен, - то, что следующая

 патрульная рота прибудет сюда из Союза...

 - Ты этому не рад?! - не поворачиваясь к Айвену, спросил я. - Ведь

 это твои земляки... Может, встретишь друзей...

 - Когда вокруг слишком много русских - я теряю себя, - сказал он. -

 Знаешь, почему мне в Африке нравилось?! Потому, что я один был белый, а

 весь отряд - черный. Нас растасовали как карты - каждому местному отряду

 по одному воину-интернационалисту. Представляешь, ты один такой, а

 остальные все другие и похожи друг на друга... И здесь еще ничего,