Астронавты. Пленники Сумитры - Рина Грант

Точнее – как когда-то на корабле с отцом. На его Троянце. Тимур погладил податливую стену, и она прильнула к его руке – как кошка ластилась.

– Троянский Конь нас пустил в свою конюшню, – с сияющими глазами объяснил он непонимающим друзьям.

Илья не мог открыть глаза, не мог шевельнуться. В горле стоял вкус гари. Все тело налилось чугуном.

Глухой, низкий гул вибрировал в воздухе. Он протянул руку – грязный пол дрожал под ладонью. К запаху сырости и гнилого дерева примешивался еле уловимый аромат озона.

Рядом кто-то стонал. Вильсон. Сквозь боль и тяжесть в голове Илья вспомнил, что вытаскивал его из пожара в офисе комбината. Потом их схватили рабочие… Он сделал усилие и разлепил глаза. Полумрак. Дышать тяжело. Он лежал на полу в разграбленном помещении одного из цехов. Ряды бетонных балок, подпирающих высокий потолок, вдоль них змеятся кабели, возле стен кирпичные фундаменты из-под станков… Стекла в окнах под потолком выбиты, сквозь решетки веял холодом бедный воздух Сумитры.

Шатаясь, Илья подошел к окну, взгромоздился на ящик, схватился за прутья решетки. Уже наступила ночь. Цех находился в подвальном этаже, и на уровне глаз лежал залитый светом прожекторов бетонный двор. Мимо окна торопились ноги – из зданий цехов выходили люди, группами и поодиночке. Прижимая к лицу маски, все смотрели наверх, показывали пальцами. Звездное небо закрыла гигантская, гудящая, вибрирующая тень.

Троянец!

Спотыкаясь о гнилые доски на полу, Илья шагнул назад, растолкал Вильсона:

– Прилетели!

Тот приподнялся, держась за голову. В полутьме поблескивали белки глаз.

– И чего ты хочешь?

Но Илья уже колотил в тяжелую стальную дверь. Со двора доносились голоса, крики. Никто не подходил. Он огляделся, схватил с пола доску, попробовал подсунуть под дверь, отжать замок. Гнилая доска развалилась на части у него в руках.

Вильсон уже стоял у окна, прижав лицо к прутьям.

– У главного входа собираются, – он закашлялся. – Это ты меня из офиса вытащил? Я ж его чуть не поймал, сучонка этого. Неужели ушел?

Илья высунулся в окно, набрал в грудь воздуху и закричал. Никто не посмотрел в их сторону. Стоявшие вблизи повернулись спинами к их окну. Илья заорал, срывая ноющее горло, но рабочие шли мимо, торопясь к центральному входу. Двор постепенно пустел.

Диск завис над комбинатом, погрузив двор в холодную тень. Затем он медленно поплыл в сторону городка и главного космодрома.

– Хорош глотку драть, – прохрипел Вильсон. – Как же я его упустил! – Он попытался приподняться, но тут же застонал и обмяк.

Илья повернулся к нему:

– Так что, точно он корабли взорвал? Иммануил?

Кровь ударила ему в голову. Знать бы раньше! Он же с этим Иммануилом… Но Вильсон махнул рукой: помолчи. Заерзал, пытаясь устроиться поудобнее. И замер, уставившись на загаженный пол перед собой.

Илья ждал.

– Ну? – наконец не выдержал он.

Вильсон поднял на него измученные глаза.

– Я как лучше хотел, – прохрипел он. – Я нюхом чуял, что Соцразвитие тут что-то затевает. Я хотел спасти людей, потому и объявил эвакуацию… Я их вот этими руками на корабли посадил… – Он схватился за голову и принялся раскачиваться всем телом, бормоча под нос.

Илья нагнулся над ним, схватил за плечо:

– Говори нормально!

Вильсон вздрогнул. Задышал медленнее, пытаясь взять себя в руки.

– Я-то все гадал: кто у нас на космодроме главный стукач Соцразвития? Иммануил, получается… А когда люди побежали… он, видимо, перепугался, что правда наружу выйдет. О его махинациях с похищениями, продажей людей на опыты. Правда, она ведь штука такая – сквозь камень просочится. Вылезет, откуда ты ее меньше всего ждешь. Вот он и решил замести следы, чтоб перед своими работодателями чистеньким показаться. Уничтожил всех возможных свидетелей. Потому что знал, что те, кто останется на Сумитре, – он махнул рукой в сторону окна, – уже никому ничего не расскажут…

Илья выпустил плечо Вильсона:

– Это мы еще посмотрим.

Он перебежал к противоположным окнам, заваленным снаружи кусками почерневшего гипсокартона, строительным мусором. Подергал решетку, кивнул Вильсону: помоги.

Они провозились не меньше часа. Срывали со стен кабели, пытались расшатать решетку, вырвать прутья из гнезд. Под конец взмокший от пота Вильсон опустился на доски, тяжело дыша. Сжимая в руке найденный в куче мусора сломанный разводной ключ, Илья сделал ему знак и встал возле запертой стальной двери. И приготовился ждать.

Он еще не верил, что их здесь оставили навсегда.

Свет слепил, проникал в мозг. Бой-Баба спросонья решила, что забыла отключить ночное видение. Но проморгаться не успела – ее рывком подняли на ноги, сковали руки за спиной, пихнули – иди вперед. Она могла разглядеть только тени на границе бьющего в лицо луча прожектора. Раздался глухой удар по мягкому. Живых застонал. Она вздернулась:

– Поосторожнее, он ранен, вы не видите?

Ей ответили тычком под лопатки. Бой-Баба послушно шагнула из круга света во тьму, оглядываясь исподлобья. Четверо в форме Общества Соцразвития негромко переговаривались между собой, указывая на нее. Она узнала голос вчерашнего старпома – низкий и вальяжный.

Ее держали стальной хваткой два робота. Она скосила глаз в луч света: там в руках еще двоих повис обессилевший Живых.

– Ну что, кто прав был? – негромко сказала она.

Ее толкнули в спину, в сторону широкого освещенного коридора. Пол больше не пружинил под ногами – он стелился ровной и жесткой дорожкой. Все вокруг застыло – омертвело. Привычные на ее старом Троянце шелесты, нечеловеческие пересмешки за углом, ластящиеся к телу перепонки стен – все спряталось, стихло, застыло. Как потревоженная улитка спрятала рожки.

Не нравилось ей это.

Их с Живых привели в грузовой блок и втолкнули в большой металлический контейнер. Внутри воняло ржавчиной и сыростью. Заскрежетали запоры. Шаги стихли.

Она помогла Живых сесть и скорчилась на полу рядом с ним.

В зеленоватом мраке контейнера шевельнулась тень в углу. Бой-Баба рывком развернулась. Тень шевельнулась и оказалась Изабеллой.

Сталь ее панциря покрылась глубокими вмятинами. Один глаз-фотоэлемент был выбит и болтался на одном проводке. Ее левая рука была изогнута под неестественным углом и не двигалась. Рваный шарфик сбит на сторону.

Гремя железом, Изабелла подползла к ней на карачках. Динамик ее трещал, фонил, но из него не вырывалось ни слова.

Изабелла медленно подняла руку, протянула к ней.

– Предатели проклятые, – проскрежетал динамик. – Я им все рассказала. Про вас, про больных. Они обещали меня взять с собой. Сказали, новое тело мне дадут. А сами…

– Как будто они без тебя не узнали бы, – устало ответила Бой-Баба. – Не мучь себя. Давай лучше думать, как отсюда выбраться.

Изабелла уставилась на нее.

– Ты меня ненавидишь?

– Да за что тебя ненавидеть… – Бой-Баба встала, подняла руку к потолку, поднатужилась. Бесполезно. Силой тут не возьмешь. – Ты просто не подумала.

– Нет, подумала, – возразила Изабелла. – Я хотела на себя вас выторговать. А им не надо…

– А что им надо? – рассеянно спросила Бой-Баба, изучая швы контейнера в зеленом свечении прибора ночного видения.

Изабелла подползла к ней, оглянулась на Живых и как могла тихо пробубнила:

– У них тут целый склад новых роботов… я сама видела… только они не роботы! Они – реципиенты.

– Реципиенты чего? – спросила Бой-Баба.

Изабелла понизила голос:

– Реципиенты сознания. Я видела, я знаю. У них та же конструкция, что у хозяина на Сумитре. Как и у меня. Только хозяин нас собирал ручной отверткой на коленке, а эти на заводе сделаны – ровненькие, блестят, ни царапинки, – Изабелла помолчала. – Интересно, откуда они секреты хозяина узнали. Я его давно предупреждала, что про чертежи никому говорить нельзя, даже собственному сыну, а он только смеялся. Вот, видно, и досмеялся. Продала какая-то гнида его секрет… жаль, я не догадалась.

Возле стены зашевелился Живых.

– А смысл? – спросил он. – Смысл Обществу Соцразвития воровать изобретения твоего хозяина? У них и так пол-Вселенной куплено. Что они с этими железными делать будут?

Бой-Баба поддакнула:

– Этим машинам для работы нужно человеческое сознание. Откуда им взять столько доноров? И что им потом делать с их телами?

Изабелла неуклюже взгромоздилась на ноги.

– А вот что, – раздельно сказала она. – Они везут этих роботов на комбинат. Раз и навсегда решить проблему с рабочей силой. С забастовками и авариями.

Роботесса помолчала.

– Ну что, поняли?

Бой-Баба взъерошила отросшие в рейсе волосы:

– Они хотят пересадить рабочих в тела роботов?

– Сознание переписать, а тела отвезти на Бокс как донорский материал! – торжествующе подтвердила роботесса. – И концы в воду! Эпидемия же – все перемерли, трупы уничтожены во избежание инфекции. А комбинат оснастили роботами. И никакая комиссия не поверит, что они внутри живые! Ты бы поверила?