Плохая хорошая девочка - Ирина Арбенина

— Даже так?

— Представьте… Популярен не только в Европе, но и в Америке. И знаете, главная причина столь большой популярности «Ан-2» — его неприхотливость. Для посадки этого самолета достаточно всего двести метров ровной поверхности.

— Вообще-то, неплохо… — посветлел лицом Ростовский. — Это нам подходит.

— Я думаю.

— А скорость?

— Расстояние в тысячу километров покрывает за шесть с половиной часов. Или около того… Скорость не реактивная, конечно.

— Да уж… — с иронией в голосе согласился Юра.

— Зато долетит точно! Машина-то вас не подведет… А вот тянуть с отлетом не стоит. Надо лететь, пока хорошая погода, — заметил летчик. — Сейчас то, что надо. Очень ясная и очень хорошая погода. А то там, в горах, ведь знаете как: если в ущелье облако зайдет — все, кранты!

— Слышал, слышал…

— Ну вот я и говорю…

— Чего говорить-то одно и то же? Полетели, — согласился Юра. — Я готов!

— Один, что ли?! — удивился летчик. — А где старик-то ваш?

— Пошел в медсанчасть, к военным, — объяснил Юра. — Это тут, оказывается, единственная медицинская помощь. Понимаете, чего-то нехорошо старику стало.

— Да, выглядит он неважно, — согласился летчик. — Может, и лететь не сможет?

— Очень может быть…

«И вот это было бы отличным «решением проблемы»!» — подумал Юра. Он озабоченно поглядел на часы:

— Короче, я думаю, если Горчицкий не появится через десять минут, летим без него, — жестко объявил он. — Не маленький. Знает, когда собирались вылетать. Кто не успел, я не виноват!

— Может, и правда, плохо ему стало? И дойти не может? — заметил летчик.

— Тем более! Пусть остается и лечится. А мы…

— Погляди-ка… — Летчик потянул Ростовского за рукав. — Кажется, к нам гости!

Юра оглянулся…

Действительно, доселе безлюдное поле аэродрома более не было безлюдным. На взлетной полосе появились трое дочерна загорелых людей. В камуфляжной форме и с автоматами. Рядом с одним из них трусил пятнистый спаниель.

— Это что же — верный страж границы? — ухмыльнулся Ростовский, когда троица подошла к самолету. И тут же перестал улыбаться — в ребра ему уперлось дуло автомата.

— На землю! — скомандовал старший пограничник. — Всем лежать! Досмотр багажа.

«Ничего себе досмотр…» — пробормотал Ростовский, поеживаясь. Упершийся в ребра автомат — не самое приятное ощущение.

Люди с автоматами уложили пассажиров на землю. А спаниель деловито, с явным знанием дела, запрыгнул в самолет.

— Что случилось-то? — просипел Юра — в горле у него после того, как их так оперативно уткнули носом в землю, першило от пыли. — Ищете, что ли, чего?

— Так граница рядом, сынок… — усмехнулся старший. — Ты не в курсе, что здесь ищут?

— Да нет у нас наркоты… — подал голос летчик. — Зря вы это! Зря шмонаете — время только теряете.

— Ага, зря… Так я тебе и поверил. А куда собрались, если не секрет?

— Да просто… Путешественники. Какой тут секрет! Любители экзотики, если тебе понятно, что это такое.

— Ага, просто… Так я тебе и поверил. Просто… Любители! Здесь просто ничего не бывает. Налегке никто в дорогу не отправляется. Ни один «любитель». Обычно хоть немного да прихватят с собой наркоты! А вы вообще, наверное, полный самолет нашпиговали?

— Ну шмонайте, шмонайте, коли приспичило, — безропотно вздохнул летчик. — Не возражаем.

— Еще б ты возражал! — усмехнулся пограничник, передернув затвор автомата.

Из самолета выпрыгнул спаниель. Вид у него был просто по-человечески разочарованный.

— Ну я же говорил, ничего у нас нет, — заметил летчик.

И вдруг пятнистый «друг человека» закрутился возбужденно на месте и, что-то вынюхивая, стал рыскать вокруг самолета. Поиски его закончились возле синей сумки «Адидас», застегнутой на «молнию». Сумка лежала в тени под брюхом у самолета. Спаниель обнюхал сумку и замер.

— А это что такое? — обрадованно воскликнул пограничник. — Это кто же тут сумочку оставил?

— Да еще не успели, наверное, погрузить… — растерянно объяснил летчик.

— Ага, не успели! Как же! Так я вам и поверил.

Обрадованный пограничник расстегнул «молнию». И вдруг с криком «Ложись!» бросился в сторону.

— Да мы и так уже лежим… — пробормотал Юра.

Через некоторое время вызванные саперы обезвредили «сумочку».

— Да, парни! Снабдил вас кто-то в дорогу «подарочком». А вы все ругались, неудовольствие выказывали! — заметил пограничник. — Мы вам, можно сказать, жизнь спасли! Спасибо скажите. Особенно Моне.

Пятнистый Моня потупился, скромно, но с достоинством, и принялся выкусывать блох.

— Спасибо, Моня… — почти растроганно прошептал Ростовский.

— Колбаски бы ему лучше купили… «Спасибом» сыт не будешь.

«Это что ж такое? — ошеломленно прошептал Юра. — Это кто же взрывчатку подложил?»

— Конкуренты мои, мать их… — выругался летчик. — Ну что за народ — уже ни перед чем не останавливаются! Видят, что хорошая работа мне подвернулась, — так вот тебе, Коля, килограмм-другой тротила! Не переходи нам дорогу! Вот ведь что вытворяют!

— Конкуренты, говорите? — Юра задумчиво почесал в затылке.

— А кто же?

— Да вот и я думаю: кто?

Тем временем на безлюдном, залитом ослепительным солнцем летном поле появилась тщедушная согбенная фигурка Горчицкого.

— А вот и профессор ваш! — воскликнул летчик.

— Не опоздал? — взволнованно прошелестел Горчицкий, приближаясь к самолету. — Я так волновался, так торопился. А медсестра все уговаривает: полежите еще, дедушка, на кушеточке — у вас такое давление. Какие тут все-таки люди отзывчивые!

— Всем бы так опаздывать, как вам дедушка, — заметил летчик. — Просто в рубашке родились. Мы ведь тут без вас чуть в воздух не взлетели.

— Что-то случилось? — забеспокоился профессор.

— Да люди тут чересчур отзывчивые! — Летчик наподдал ногой распотрошенную сумку. — Чересчур! Только вот дорогу переходить им не стоит, а так… Сама доброта!

— То есть?

— Взрывчатку конкуренты подложили — вот что случилось, профессор!

— Да что вы?!

— Ага! Хорошо пограничники пришли шмонать. Не было счастья, да несчастье помогло. Стали искать наркотики, а нашли взрывчатку. Хорошо, что Моня, спаниель, у них такой многогранный: и на наркотики натаскан, и взрывчатку чует.

— Ай-ай-ай…

— А вы говорите, люди тут отзывчивые! Сволочи это, а не люди.

— Ну так это везде так, голубчик, — заметил профессор. — В природе, я имею в виду. Борьба за выживание — основа любой формы жизни. Не расстраивайтесь.