Оборотная сторона правды - Дженн Мари Торн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После приветственного слова сенатора начался блок вопросов и ответов. Первой из собравшихся — в четвёртом ряду, с микрофоном в руке — задала вопрос бабушка Эвелин. На ней была джинсовая рубашка с закатанными руками и соломенная шляпа таких нелепых размеров, что я не понимаю, как мы не заметили её сразу.
— Бабушка! — прошептала Грейси, заёрзав на стуле.
Гейб прищурился.
— Что она делает?
Мэг вздохнула, продолжая улыбаться.
— Понятия не имею.
Эвелин постучала по микрофону.
— Если кто не знает, я мама Марка и член сообщества с 1986 года.
Заскучавшие журналисты резко оживились. Сенатор постарался скрыть свой шок.
— Какой сюрприз! — рассмеялся он. — Я рад, что ты смогла…
Она перебила его, достав из заднего кармана джинсов смятую бумажку.
— У меня есть несколько вопросов. Во-первых, как ты планируешь поддерживать маленькие фермы, которым приходится конкурировать с корпоративными гигантами и их генетически модифицированными семенами с перекрёстным опылением, уничтожающим наш урожай?
Толпа забормотала одобрительно. Сенатор сделал глубокий вдох и начал отвечать ей, как любому другому фермеру из собравшейся толпы. Я была впечатлена. Задав ещё несколько волнующих вопросов, Эвелин передала микрофон молодому мужчине с бородой в переднем ряду. Плечи сенатора едва заметно опустились, когда он выдохнул с облегчением.
По окончании мероприятия Эвелин окружили журналисты.
— Идём, — проворчала Мэг, поспешив на помощь своей свекрови.
Мы подошли к Эвелин как раз в тот момент, когда она говорила:
— Я хотела услышать, что он скажет по тем вопросам, которые волнуют меня больше всего. Мне понравились его ответы, и я готова отдать ему свой голос.
Оператор засмеялся, репортёр поблагодарил её. Нэнси рядом со мной облегчённо хихикнула.
Несмотря на свой специфичный вид, бабушка Эвелин с радостью присоединилась к нам за ужином. Но как только мы устроились за столиком в углу местной закусочной, допрашивать начали меня.
— Выглядишь худой. Только не говори мне, что они посадили тебя на диету.
— Нет! — я расхохоталась.
Она прожгла взглядом Мэг. Та закатила глаза.
— А как дела с школой? — продолжала Эвелин. — Тебя уже зачислили? Ты сейчас в каком классе? Одиннадцатом? Уже думала про колледж?
Я попыталась максимально вжаться в сиденье, но Эвелин ни на секунду не отвела пристальный взгляд. Она намного лучше играет в гляделки, чем я.
— Кейт в старшей школе, — поправил сенатор. Я развернулась к нему, затаив дыханием. — И не переживай, мам. У нас всё улажено.
Всё улажено. Это значит, что меня зачислили в школу?
Я открыла рот, чтобы спросить, но недоверчивый прищур Эвелин заставил меня остановиться. Спросить — значит признать, что я не знаю. И если кто-то меня за это и осудит, так бабушка. Лучше спрошу потом, а сейчас подыграю.
После этого я с превеликим удовольствием слопала огромную порцию «кудрявой» картошки фри и большой стакан клубничного милкшейка, чтобы доказать Эвелин, что никакой диеты нет.
Когда мы распрощались, бабушка Эвелин всунула мне в ладонь смятый листочек и прошептала:
— Я буду проведывать тебя. Держись.
Словно передавала тайное послание заложнику.
В самолёте я разглядывала этот листочек, где над заготовленными вопросами был нацарапан номер телефона — её личный, судя по всему. Сенатор сидел вместе с Элиотом, Лу и Нэнси. Они смеялись над тем, как удачно им удалось избежать катастрофы. Я подтянула ноги к груди, мечтая, чтобы он оставил их, подошёл ко мне, сел рядом и рассказал, что значило это его «всё улажено».
Сильная женщина подошла бы сама и спросила прямо. Но несмотря на вотум доверия бабушки Эвелин, я не могла набраться смелости.
Глава 27
Вторник, двенадцатое августа
Сент-Луис. Первый День Дебатов
84 ДНЯ ДО ВСЕОБЩИХ ВЫБОРОВ
Мэг напоследок ещё раз шёпотом повторила инструкции для двойняшек, когда в университетской аудитории зажглись огни, и режиссёр впереди начал обратный отсчёт.
— Сидите спокойно, не ёрзайте, не кричите, просто хлопайте вместе со всеми, хорошо?
Они кивнули. Я села на свои ладони, чтобы удержаться от нервного ковыряния в ногтях. Через секунду вся собравшаяся толпа погрузилась в напряжённую тишину.
— Добрый вечер и добро пожаловать на первые из трёх президентских дебатов, — объявил модератор — ведущий новостей с многолетним стажем, который выглядел на удивление спокойно для человека, который торопливо опустошил три стакана с водой перед тем, как к нему развернулись камеры. — Тема сегодняшнего вечера — американская экономика. Встречайте — на сцене президент Митчелл Лоуренс и сенатор Марк Купер.
На другом конце зала захлопал Энди Лоуренс. Зная, что все камеры направлены на сцену, где сенатор и президент уже напряжённо пожимали руки, я прищурилась и одними губами произнесла: «Прямой эфир». Он в ответ незаметно подмигнул мне. Мне с трудом удалось подавить хихиканье. Первая леди была слишком занята, улыбаясь, как кукла Барби, на камеру. Но, почувствовав на себе взгляд Мэг, я повернула голову обратно к сцене. Дебаты начались.
По сути это было просто шоу, телевизионная игра — трибуны, таймеры, ведущий с заранее заготовленными вопросами. Цель игры заключалась в том, чтобы за отведённое время дать больше ответов, которые понравятся зрителям. Потом будут проведены опросы, чтобы понять, кого из участников дебатов американцы считают победителем. Но с моего места казалось, что сенатор размазывает своего оппонента по полу.
Нет, президент Лоуренс держался достойно. С первого же вопроса он подвергнул сомнению авторитет сенатора в сфере экономики, упирая на то, что в отличие от него самого, Купер никогда не вёл свой бизнес.
— Что ж, господин президент, — возразил сенатор Купер, — я признаю, что у меня не было такого опыта управления прибыльным семейным бизнесом, как у вас, — я не могла не уловить скрытый подтекст этой фразы. Митчелл Лоуренс вырос богатым. Сенатор Купер нет. — Но не нужно иметь степень магистра делового администрирования в Гарварде, чтобы понять, что экономические принципы, на которые опиралась ваша администрация, не идут на пользу Америке.
Дальше он обрушил на оппонента тонну статистики, и на каждый последующий вопрос давал всё больше конкретики, данных, повторял «Давайте взглянем на цифры» так часто, что эта фраза стала его фирменной. Вскоре президент заёрзал за своей трибуной, явно нервничая.
Затем ведущий процитировал слова сенатора, напечатанные в журнале Уолл-Стрит несколько месяцев назад.
— Границы — это важный экономический вопрос. Люди, попадающие
