Оборотная сторона правды - Дженн Мари Торн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Президент ответил первый. Когда он закончил свой пространный ответ о предоставлении гражданства тем, кто провёл в стране двадцать лет и больше, ведущий обратился к сенатору. Но вместо того, чтобы озвучить заготовленные фразы, сенатор застыл. Всего на мгновение — он моргнул, обдумывая следующие слова.
Я затаила дыхание, увидев в этой паузе то, на что я надеялась с того самого момента, как я присоединилась к этой кампании. Момент истины, глубоко переосмысления. Включение совести у сенатора.
Совести Марка Купера.
Он окинул взглядом зрителей.
— Нам нужно изучить причины, которые вынуждают людей незаконно проникать в нашу страну, — сказал он. — И в особых случаях предлагать пути решения.
Вот теперь я очень надеюсь, что Пенни смотрит дебаты.
Я буквально слышала, как комментатор пробормотал: «Ого», и через мгновение появилась бегущая строка:
«Купер отступил от своей позиции в вопросе иммиграции».
Мэг прижала ладони к щекам, пытаясь удержать себя в руках. Я не знала, было ли это восхищение или ужас, но как только дебаты завершились, она потянулась ко мне и сжала мою ладонь. Она развернулась ко мне, и я увидела в её глазах такую же гордость, которую испытывала я сама.
Эксперты были не столь благодушны. Они решительно признали победу в дебатах за президентом Лоуренсом.
Уложив двойняшек спать, Мэг спустилась ко мне, чтобы узнать реакцию СМИ.
— Купер посыпался, — вещал один аналитик. — Прежде он лидировал благодаря своей жёсткой позиции в отношении иммиграции, а теперь он отказывается от своих основ. За него голосовали главным образом те, кто поддерживал ужесточение мер.
— Я не понимаю! — я нервно расхаживала по комнате. — Почему они настроены так негативно? Разве плохо, что он решил получше разобраться в вопросе?
— Это серьёзное изменение в политических взглядах, — пояснила Мэг. — Неизведанная местность, по которой опасно ступать.
— Но зачем избирателям тот, кто даже не может признать свою неправоту?
— Они ценят постоянство, — вздохнула Мэг. — Видят в этом силу.
— Это не сила, — я швырнула пульт на диван. — Это безумие. Или идиотизм. Одно из двух.
Мэг хотела хихикнуть, но тут зазвонил её телефон. Она растерянно посмотрела на экран и выключила звук телика, чтобы ответить на звонок.
— Да, Эллиот?
Его голос звучал так громко, что даже я слышала его, хотя Мэг прижимала трубку к щеке.
— Что это за семья? Что ещё за не нелегальные иммигранты? Друзья Кейт? Марк отказывается мне говорить.
Она побледнела.
— Я тоже тебе не скажу.
Затем послышался набор ругательств, от которого Мэг даже убрала трубку от уха, а затем экран погас. Она покачала головой и тяжело вздохнула.
— Когда вся эта кампания закончится, — сказала она, закрыв глаза, — я не буду по нему скучать.
• • •
Мой же мобильник зазвонил через несколько часов.
— Я тут весь вырядился, а она даже не пришла.
— Звонишь позлорадствовать? — я села на широкий подоконник и приоткрыла окно, вдыхая запах влажной травы и старых дубов.
— Нет, — ответил Энди. — Скорее посочувствовать. Лично я считаю, что твой папа правильно сказал.
Я вздохнула.
— Америка с тобой не согласна.
— Намного проще запугать людей, чем успокоить. На следующих дебатах победителем станет тот, кто скажет, что нас атакуют зомби и только у него есть план сопротивления.
— Я предложу своим. Спасибо за идею.
Когда мы завершили звонок, я услышала, что Мэг снова с кем-то говорит по телефону — наверное, с сенатором. Я не могла разобрать слов, но вполне представляла — поддержка и подбадривание. Следующие дебаты будут только в октябре. Куча времени, чтобы подготовиться, верно? Шансы ещё есть.
• • •
Его показатели упали.
— Даже Фокс-Ньюс сейчас против него, — простонала Пенни. Последние несколько недель она жадно отслеживала все новости. — Ведут себя так, будто уже поставили на нём крест.
— Из-за дебатов? — спросила я. От её молчания у меня сжалось сердце. — Они винят во всём меня, да?
Пенни вздохнула.
— Они как будто напрочь забыли все предшествовавшие месяцы…
Украдкой посмотрев несколько новостных каналов, я убедилась, что она права. Невзирая на симпатию общественности, на скачок в опросах после той первой пресс-конференции и моё «очаровательно взволнованный» внешний вид на сцене, я была виновата. Все так считали.
Особенно Эллиот. Он снова молчал как рыба всякий раз, когда мы оказывались в одном помещении, но я чувствовала на себе его взгляд, стоило мне отвернуться. Колючий и презрительный. Без всяких слов его позиция была очевидна. Он больше не пытался меня раскрутить. Теперь его цель — избавиться от меня.
Меня вычеркнули из расписания предвыборной кампании на ближайшую неделю. Даже на местный «День благополучия детей» Грейси и Гейб пойдут без меня. Мэг пыталась вмешаться, но Эллиот скорее бы вовсе отменил мероприятие, чем включил бы меня в список гостей.
В выходные мы должны были по пути сделать «импровизированную» остановку у популярного фермерского рынка, чтобы поприветствовать народ и пожать руки, но после того как Грейс и Гейб вышли из поезда, Эллиот не дал мне последовать за ними, преградив путь рукой.
— Веди себя тихо и не высовывайся, — сказал он куда-то в воздух над моей головой. Я была слишком ошеломлена, чтобы найтись с ответом.
Гейб растерянно обернулся.
— Выпустите её! Мам? Эллиот не даёт Кейт выйти!
Только когда все начали поворачивать головы на крики Гейба, Эллиоту пришлось сконфуженно отступить в сторону. Я также сконфуженно присоединилась к Куперам, улыбаясь и махая рукой, а сама гадала, нет ли среди этой толпы сторонников замаскировавшихся противников. Они тоже винят меня?
Интересно, где же Нэнси. Она называла меня инфлюенсером в мир политике всего пару недель назад. Почему же теперь меня закапывают?
Дядя Барри тоже задавался этим вопросом. Он позвонил на день раньше, чем обычно (а обычно он звонил по четвергам, чтобы узнать, как я), потому что был обеспокоен тем, что меня давно не показывали по телику.
— Я в порядке, — заверила я его, и он вроде бы поверил. Пока он жаловался на летний зной и делился своими планами устроить сюрприз Тэсс — поездку на её день рождения, мои мысли были совсем в другом месте, я смотрела на стены и кухни и представляла, как они потихоньку сдвигаются друг к другу сантиметр за сантиметром.
У Грейс и Гейба, по крайней мере, были друзья, с которыми можно было
