Люди и нелюди - Олег Бубела

– Дрянь, ищи!

Собаченция послушно сунула мордочку в сумку и принялась что-то там вынюхивать, а мне только чудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Но не из-за чудного имечка псины, а потому, что я вспомнил об одной мелочи, способной сорвать обыск. Повернув голову к Дариту, я усмехнулся и сказал:

– Подходящая кличка! Завязки на твоей сумке.

Разумеется, вторую фразу я произнес на эльфийском, надеясь, что Ушастик отыщет способ, как выкрутиться из щекотливой ситуации до того, как старичку-собачнику оторвет руку.

– Похоже, у ее хозяина совсем нет чувства юмора, – сказал Дар и добавил на родном языке: – Неактивны.

– Стойте молча! – недовольно рявкнул Мишет.

Я успокоился и вернулся к наблюдению, сообразив, отчего эльф так медленно снимал сумку с плеча. Псина, вынырнув из недр мешка, устало зевнула во всю пасть и поглядела на старика. Не дождавшись от животного нужной реакции, тот развязал рюкзак, и процедура повторилась. На этот раз собаченция возилась дольше, что было понятно – куча алхимических порошков сильно затрудняла работу ищейки. Пару раз, наткнувшись на особо пахучий состав, собака громко чихала, но в итоге все-таки решила, что ничего стоящего в рюкзаке нет, и жалобно взглянула на хозяина, словно умоляя положить ее обратно в корзинку, чтобы она могла тихо там помереть. Однако упрямый старик заставил бедную животинку продолжить обыск, а когда все сумки были тщательно обнюханы, развел руками и с явным огорчением сказал Мишету:

– Ничего. Даже следов нет.

Ну, еще бы! Я с того момента рюкзак неоднократно перетряхивал, а бутылки с отравой завязывал очень плотно, так что был уверен – ни пылинки желтого мха стражники обнаружить у меня не смогут. Если только сами не подкинут.

– Ищи лучше! – приказал командир.

Пожав плечами, старик передал приказ псине, но та недоуменно на него поглядела, покрутилась возле вещей и жалобно заскулила, не понимая, чего от нее хотят. Тогда хозяин поднял ищейку за ошейник и подошел к нам. Псина висела в его руке, безвольно вытянув лапки, похоже, давно привыкнув к такому способу переноски. Поставив собаку перед нами, старик в который раз повторил свое требование, но ищейка без особого интереса обнюхала мои сапоги, потом уделила толику внимания эльфу, уселась на камни и снова заскулила.

– Я же говорю – ничего! – повторил старичок.

Мишета это известие не обрадовало. Видимо, его начальство в красках расписало то, что произойдет с командиром при отсутствии должных результатов. А наблюдавшая за обыском толпа, наоборот, оживилась. Судя по доносившимся до меня обрывкам фраз, некоторые деловые личности уже успели организовать тотализатор и принимали ставки от азартных прохожих, пытавшихся угадать, найдут стражники мох или нет.

Не представляю, что именно грозило Мишету, только командир не постеснялся и лично вытряхнул на камни содержимое моего рюкзака. Не обратив внимания на книги и шмотки, стражник подозвал старичка с ищейкой и принялся открывать горшочки с алхимией, подсовывая их под собачью морду. Такое глупое поведение породило множество возмущенных зрительских комментариев и веселых замечаний. Возможно, стражник сам понимал, что вышел за рамки своих полномочий, вот только отступать не хотел (или не мог) и продолжил методично потрошить мои запасы.

Я долго раздумывал, не сказать ли командиру, что горшочки с рунами лучше не трогать, но мое замечание не понадобилось. Псина, сунув морду в очередную глиняную емкость, оглушительно завизжала, метнулась к хозяину и прижалась к его ногам, пытаясь зажать нос лапами. Похоже, командиру попалась под руку противогрибковая мазь, обладающая весьма резким и едким запахом. Разумеется, хозяин ищейки не мог стерпеть подобных издевательств над своей Дрянью. Под хохот толпы он, не особо стесняясь в выражениях, высказал Мишету все, что о нем думает, спрятал повизгивающую псину в корзинку и решительно отказался проводить дальнейший обыск. А на возражения стражника нахально заявил, что тот может воспользоваться собственным обонянием.

И только тогда командир приказал своим бойцам опустить оружие, смерил меня внимательным взглядом, то ли признавая мою победу, то ли заявляя, что мы еще обязательно встретимся, и вместе с отрядом покинул место событий. Причем даже не попытался извиниться, хотя это меня не удивило – представители силовых структур в любом мире ведут себя одинаково. С облегчением опустив руки, мы с Даритом принялись собирать вещи, прислушиваясь к разговорам в толпе.

Дождавшись, пока отряд скроется из вида, горожане принялись ругать обнаглевших стражников, которые порядочных людей подозревают черт знает в чем, а ворье и бандитов, расплодившихся во множестве, ловить не желают. Некоторые советовали мне подать жалобу градоначальнику, потребовав компенсации за необоснованный обыск, парочка даже обещала выступить свидетелями. Но не все разделяли мнение большинства. Некоторые, подобно мне, с ироничными улыбками наблюдали за разглагольствованиями крикунов, были и те, кто заявлял, что мы еще легко отделались. Не нашлось только равнодушных, но это понятно – в Ирхоне не так много развлечений, и каждое мало-мальски значимое событие привлекало всеобщее внимание. А далеко не каждый день можно увидеть, как обнюхивают городскую знаменитость!

Вскоре стихийный митинг прекратился, толпа зрителей начала рассасываться, а когда я вскинул на плечи рюкзак, ничего не напоминало о досадном происшествии. Дождавшись, пока соберется Дар, я направился к оружейнику, подводя итоги происшедшего. Итак, Ярут меня сдал. Списал в расход, как отработанный материал. Да, я предполагал подобное развитие событий, но полагал, что имею больше времени. Возможно, приятеля напугала моя выходка у ворот, или насторожило противоречивое поведение, либо командир наконец-то понял, что не сможет меня контролировать, не имея надежных рычагов давления.

Ведь несложно догадаться, что после продажи остатка чешуи хашана я больше не захочу рисковать и пошлю его подальше. Поэтому Ярут решил ускорить события, шепнув начальнику Мишета, что я планирую притащить в Ирхон очередную партию сырья. И теперь становится понятно, почему по городу который день ходят слухи о моем таинственном исчезновении. Не мог же приятель во всеуслышание заявить, что открывал для меня ворота! В таком случае он сам подставился бы под удар – зуб даю, после обнаружения у меня желтого мха горожане принялись бы судачить о его роли в случившемся. И хотя до суда дело вряд ли бы добралось, но большое темное пятно на репутации командира появилось бы непременно.

Поэтому все это время привратник просидел тише воды и ниже травы, ничем не афишируя свою связь со мной и надеясь на проверенную неоднократно схему устранения поставщиков. А если пойти чуть дальше, можно предположить, что слух о непосредственном участии искателей в моей пропаже появился с подачи Ярута. Ведь для них мой арест и скорая казнь стали бы просто бальзамом на душу. После такого все обладатели серебряных перстней получили бы прекрасный повод облить меня грязью и тем самым вернуть себе былое уважение, а горожане, обиженные в лучших чувствах, постарались бы поскорее забыть о Везунчике… Но это уже из области догадок.

Хозяин оружейной лавки встретил меня радушно. Однако это радушие нисколько не отразилось на цене, которую он предложил за товар, поэтому мне пришлось торговаться. Долго, упорно, до хрипоты, за каждый предмет отдельно. И хотя я бы с радостью согласился с предложенной суммой, сэкономив при этом определенное количество нервных клеток, но перед Даритом было стыдно. Ведь эльф тащил добычу в город наравне со мной и наверняка бы обиделся, отдай я ее за бесценок.

В общем, я пошел на принцип, но многого не добился, проиграв в тяжелой схватке с прожженным торговцем. Арбалеты, в среднем, пошли по два золотых, кинжалы, мачете и прочие колюще-режущие железяки – и того меньше. Фламберг, на который я возлагал большие надежды, ушел за три, потому что оружие это было крайне редким, и в Пограничье не наблюдалось очереди из желающих его купить. Саблю хозяин согласился взять за семь, но после десяти минут жарких споров и с таким лицом, будто делал мне громадное одолжение. В итоге лавку мы покинули налегке, став богаче на тридцать золотых с мелочью.

– Что скажешь? – первым делом спросил я у эльфа, все это время со скучающей миной простоявшего у входа.

– Неплохо, – ответил Дар. – Хотя кинжал с серебряной рукоятью можно было продать подороже, а замечание о редкости меча и вовсе проигнорировать.

– Вот сам бы и торговался! – буркнул я, сожалея, что мои усилия не оценили должным образом.

– Поверь, если бы оружие продавал я, то не смог бы получить и половину этой суммы, – успокоил меня Ушастик. – Куда идем теперь? К универсалу?

– Нет, к нему мы всегда успеем. Для начала избавимся от остальной добычи, – ответил я и уверенно повел эльфа в книжную лавку.