Огнем и мечом. Часть 2 - Генрик Сенкевич

Редзян не понял, о чем идет речь, и, ответив Заглобе на вопрос, снова поскакал вперед к Елене.

Всадники теперь ехали неторопливо. Взошел месяц, туман, поднявшийся вечером с земли, опал — ночь сделалась ясной. Володы„вский погрузился в свои мысли. Заглобе понадобилось еще немалое время, чтобы прийти в себя от пережитого потрясенья. Наконец он заговорил:

— Ох, несдобровать теперь и Редзяну, попадись он Богуну в руки!

— А ты скажи ему новость, пусть натерпится страху, а я с княжной поеду, — предложил маленький рыцарь.

— И то дело! Эй, Редзян!

— Чего? — спросил парень и придержал лошадь.

Заглоба догнал его и несколько времени в молчании ехал рядом, пока Володы„вский с княжной не удалились на почтительное расстоянье, а затем только сказал:

— Знаешь, что случилось?

— Нет, не знаю.

— Реговский Богуна отпустил на свободу. Я его в Проскурове видел.

— В Проскурове? Сейчас? — спросил Редзян.

— Сейчас. Ну, как? Не слетел с кульбаки?

Свет месяца падал прямо на толстощекое лицо слуги, на котором Заглоба не только не заметил испуга, а напротив, к величайшему своему удивлению, увидел жестокую, просто звериную ненависть; такое точно выражение было у парня, когда он убивал Горпыну.

— Эге! Да ты, никак, Богуна не боишься? — спросил старый шляхтич.

— Что ж, сударь мой, — отвечал Редзян, — ежели его пан Реговский отпустил, надлежит мне самому искать случай отомстить за свой позор и обиду. Я ведь поклялся, что даром ему этого не спущу, и, кабы не барышню везти, сей же час пустился бы вдогонку: за мной не пропадет, не сомневайтесь!

«Тьфу, — подумал Заглоба, — не хотел бы я этого щенка обидеть».

И, подстегнув лошадь, догнал Володы„вского и княжну. Спустя час путники переправились через Медведовку и углубились в лес, двумя черными стенами тянувшийся от самого берега вдоль дороги.

— Эти места я хорошо знаю, — сказал Заглоба. — Бор вскоре кончится, за ним с четверть мили открытого поля, по которому тракт из Черного Острова проходит, а там еще побольше этого лес — до самого Матчина. Даст бог, в Матчине застанем польские хоругви.

— Пора бы уже прийти избавлению! — пробормотал Володы„вский.

Некоторое время всадники ехали в молчании по залитому ярким лунным светом шляху.

— Два волка дорогу перебежали! — вдруг сказала Елена.

— Вижу, — ответил Володы„вский. — А вон и третий.

Серая тень и вправду промелькнула впереди в сотне шагов от лошадей.

— Ой, четвертый! — вскрикнула княжна.

— Нет, это косуля; гляди, сударыня: еще одна и еще вот!

— Что за черт! — воскликнул Заглоба. — Косули гонятся за волками! Поистине свет вверх тормашками перевернулся.

— Поедем-ка побыстрее, — сказал Володы„вский, и в голосе его послышалась тревога. — Редзян! А ну, давай с барышней вперед!

Редзян с княжной умчались, а Заглоба, склонившись на скаку к уху Володы„вского, спросил:

— Что там еще, пан Михал?

— Плохо дело, — ответил маленький рыцарь. — Видал: зверь проснулся, из логова бежит среди ночи.

— Ой! С чего бы это?

— А с того, что его всполошили.

— Кто?

— Войско — казаки либо татары — идет от нас по правую руку.

— А может, это наши хоругви?

— Нет, зверь с востока бежит, от Пилявцев, верно, татары широкою прут лавой.

— Господи помилуй! Бежим скорее!

— Ничего иного и не остается делать. Эх, не было б с нами княжны, подкрались бы мы к чамбулу да прихватили парочку басурман, но с нею… Худо придется, ежели они нас заметят.

— Побойся бога, пан Михал! Давай, что ли, в лес свернем за волками?

— Нет, не стоит: не догонят сразу — поскачут наперехват, всю окрестность наводнят перед нами — как потом выбираться будем?

— Разрази их громы небесные! Этого только недоставало! А не ошибаешься ли ты, пан Михал? Волки обычно позади коша тянутся, а не впереди мчатся.

— Те, что в стороне, собираются со всей околицы и за кошем плетутся, а кто впереди, поджавши хвост удирают. Погляди направо: видишь, зарево меж деревьев!

— Господи Иисусе, царь иудейский!

— Тише, сударь!.. Будет когда конец этому лесу?

— Вот-вот кончится.

— А дальше поле?

— Поле. О господи!

— Тихо!.. А за полем другой лес?

— До самого Матчина.

— Хорошо! Лишь бы на поле этом не настигли! Доберемся благополучно до второго леса — считай, мы дома. А теперь давай к нашим! Счастье, что княжна с Редзяном на Бурляевых лошадях.

Друзья пришпорили коней и нагнали едущих впереди Редзяна с Еленой.

— Это что за зарево справа? — спросила княжна.

— Не стану скрывать, любезная панна! — отвечал маленький рыцарь. — Татары это, верней всего, вот что.

— Иисусе, Мария!

— Не бойся, княжна! Головой клянусь, мы от них уйдем, а в Матчине наши хоругви.

— Быстрей, ради бога, быстрее! — воскликнул Редзян.

И без лишних слов все четверо понеслись как ночные мороки дальше. Деревья стали редеть, лес кончался, и зарево несколько побледнело. Вдруг Елена обернулась к маленькому рыцарю.

— Любезные судари! Поклянитесь, что не отдадите меня живой! — сказала она.

— Не отдадим! — ответил Володы„вский. — Клянусь жизнью!

Не успел он договорить, перед ними показалась поляна, ровная как степь, с противоположного конца, примерно в четверти мили от путников, окаймленная черной полосой леса. Плешина эта, открытая на все стороны, серебрилась от лунного света: каждый бугорок на ней был виден как днем.

— Вот самое гиблое место! — шепнул Заглобе Володы„вский. — Если они в Черном Острове, обязательно на прогалину эту выйдут.

Заглоба ничего не ответил, только крепче упер пятки в бока лошади.

Они были уже посреди поляны, лес на противоположной стороне приближался, рисовался все отчетливее, как вдруг маленький рыцарь протянул руку к востоку.

— Гляди, — сказал он Заглобе, — видишь?

— Кусты вижу вдалеке, заросли…

— Кусты-то шевелятся. Погоняй коней, теперь уж они нас непременно заметят!

Ветер засвистал в ушах беглецов — спасительный лес с каждой секундою был ближе.

Вдруг с правого краю поляны, откуда надвигалась темная лавина, докатился сперва рокот, подобный гулу морских волн, а затем воздух всколыхнул многоголосый вопль.

— Увидели! — взревел Заглоба. — Псы! Нечестивцы! Дьяволы! Лиходеи! Волки!

Лес был так уже близко, что беглецы, казалось, ощущали свежее и холодное его дыханье.

Но и туча татар принимала все более явственные очертанья; темная ее масса вдруг начала ветвиться — словно гигантское чудище выпустило длинные свои щупальца и тянуло их к беглецам с невероятной быстротою. Чуткое ухо Володы„вского уже различало отдельные выкрики: «Алла! Алла!»

— У меня конь споткнулся! — крикнул Заглоба.

— Ничего! — ответил Володы„вский.

Но в голове у него один за другим молнией мелькали вопросы; что будет, если не выдержат лошади? Что будет, если которая-нибудь падет? Резвые татарские бахматы обладали железной выносливостью, но они шли от самого Проскурова и не успели отдохнуть после бешеной скачки между городом и первым лесом. Можно было, правда, пересесть на запасных, но и те устали. «Что будет?» — подумал Володы„вский, и сердце его забилось в тревоге — быть может, впервые в жизни: не за себя он боялся, а за Елену, которую за время долгого путешествия полюбил, как сестру родную. Ему хорошо было известно, что татары, пустившись в погоню, скоро не отстанут.

— И пусть гонятся, ее им не видать! — сказал он себе и стиснул зубы.

— У меня конь споткнулся! — во второй раз крикнул Заглоба.

— Ничего! — повторил Володы„вский.

Между тем они достигли леса. Тьма поглотила их. Но и отдельные татарские всадники были уже в нескольких сотнях шагов за спиною.

Однако теперь маленький рыцарь знал, что делать.

— Редзян! — крикнул он. — Сворачивай с барышней с большака на первую же тропку.

— Слушаюсь, ваша милость! — ответил Редзян.

Маленький рыцарь оборотился к Заглобе:

— Готовь пистолеты!

И схватился рукой за узду лошади своего товарища, заставляя ее замедлить бег.

— Что ты делаешь? — вскричал шляхтич.

— Ничего! Придержи лошадь.

Редзян с Еленой меж тем быстро отдалялись. Наконец они подскакали к месту, где большак круто сворачивал к Збаражу, а вперед отходила узкая лесная тропа, наполовину скрытая ветвями. Редзян направил туда коней, и минуту спустя они с Еленой скрылись во мраке между деревьев.

Володы„вский тотчас остановил свою лошадь и лошадь Заглобы.

— Боже милосердный! Что ты делаешь? — взревел шляхтич.

— Нужно задержать погоню. Иначе княжну не спасти.

— Мы погибнем!

— И пусть. Становись на обочину! Сюда! Сюда скорее!

Друзья притаились во тьме под деревьями. Татарские бахматы меж тем приближались — весь лес гудел от бешеного топота копыт, как в бурю.