Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции - Евгений Васильевич Цымбал

Но вернемся к событиям кинематографическим. На «Мосфильме» разворачивалась подготовка к съемкам «Сталкера».

* Вилли Геллер: Поначалу у нас все было нормально, только на студии Андрей бывал маловато. То в театре занят. То уедет куда-нибудь с выступлениями в другой город дней на двадцать, то в деревню, чуть ли не на два месяца, то еще куда. Редко мы его видели, и у всех, конечно, был мандраж. Ну как без режиссера можно что-то делать? Тем более без такого, как Тарковский. Мы не такие уж асы, чтобы взять на себя смелость решать за Тарковского и без Тарковского. Об этом не возникало и речи. И это, конечно, создавало определенную нервозность и напряжение.

* Роман Калмыков: Тарковский хотел выбрать места для натурных съемок, не дожидаясь подготовительного периода, когда это обычно, полагалось делать. Он считал, что найденная натура позволит писать киносценарий под конкретные объекты и это значительно упростит работу. В этом был свой резон.

Действительно, это упрощало работу над режиссерским сценарием. Выбранная натура помогала в подготовительных работах, помогала сценаристам продумать поведение героев. К тому же Тарковский хотел как можно быстрее освободиться от неизбежных выездов из Москвы до начала репетиций «Гамлета» на сцене.

В театре осталось лишь десять репетиций. Тарковский недоволен медлительностью театральных мастерских и качеством выполняемых работ. Он задает вопрос, на который сам не знает ответа: «Что будет?»

К жалобам режиссера прислушались и перенесли сдачу спектакля на конец года. Это позволяло сосредоточиться на «Сталкере», где опытнейшая команда делала все, чтобы фильм двигался к съемкам, которые должны были начаться летом или осенью.

* Александр Боим: Впрочем, не все было так гладко и благостно. Некоторые настораживающие моменты возникли с самого начала, но я им не внял: мне, например, впервые в жизни пришлось самому выбирать натуру. Это для меня оказалось совершенно неожиданным и показалось странным — натуру всегда выбирают художник с режиссером и оператором, и обычно участвует еще кто-то из дирекции, чтобы можно было сразу договариваться о каких-то основополагающих вещах. Без них это абсолютно невозможно. Но тут из творцов я ездил один с заместителем директора Романом Калмыковым и вторым оператором Владимиром Пищальниковым, который фактически исполнял роль фотографа. Сам Андрей был все время занят в театре или был в отъезде, а Гоша Рерберг еще работал на картине Соловьева «Мелодии белой ночи».

Автор этой книги спрашивал Романа Калмыкова, из чего исходили при выборе натуры.

* Роман Калмыков: Исходили, как всегда, из сценария. В это время Тарковский общался со своими друзьями, с людьми на студии и спрашивал у них о возможных местах съемок, которые соответствовали бы сценарию и его замыслу. В том числе он говорил и со мной, поскольку знал, что я немало ездил по стране и много чего видел. Ясного и точного собственного видения, чего он хочет, у Андрея в то время не было. То, чего он хотел, от сценария не отличалось.

В соответствии со сценарием это были места, которые можно было бы назвать местами космической катастрофы. Величественные руины, гигантские разрушения и многолетняя заброшенность.

* Роман Калмыков: Я посоветовал Андрею посмотреть Запорожье, Кривой Рог и еще пару мест на Украине, ибо видел там именно то, что написано в сценарии. Это были карьеры, где разрабатывалась руда для металлургических заводов, промышленные отвалы и свалки совершенно космических размеров. Когда смотришь с края карьера вниз — и огромные сорокатонные самосвалы БелАз и старые ржавые автобусы на глубине 100–150 метров кажутся величиной со спичечные коробки. Эти отвалы были не только жуткими по величине, но и совершенно невероятные по цветам и фактурам.

Тарковский выслушал все это, принял к сведению, но сказал, что ему больше нравится идея пустыни или полупустыни, в которой лет двадцать стоит покореженная военная техника. В связи с этим он хотел посмотреть Среднюю Азию, где он никогда не был. Но прежде всего, он считал, нам нужно съездить в Грузию и Закавказье. На этом и остановились. После разговора с ним я срочно стал заказывать гостиницы и покупать билеты. Сам он ехать туда по каким-то причинам не мог, и мы поехали в Тбилиси и Рустави с Аликом Боимом и вторым оператором Владимиром Пищальниковым.

К этому времени Тарковский думал почти только о «Гамлете» и вынужденные отвлечения для визитов на студию и разговоров о выборе натуры воспринимал с раздражением.

В Армении и Грузии Тарковский бывал и прежде, видел кое-что во время прошлых поездок. Там его любили, относились к нему восторженно. Он надеялся, что старые друзья помогут с выбором натуры, да и вообще в дружелюбной и гостеприимной Грузии или Армении работать будет легче.

Контакты со Стругацкими в этот период почти прекратились. Собственные инициативы сценаристов его раздражали. Он уже воспринимал их как «мавров, которые сделали свое дело». Теперь режиссер лучше знает, что и как ему делать. Авторы же в простоте душевной полагали, что у Тарковского дело вновь застопорилось из‐за козней Госкино.

4 июня 1976. Письмо БН — АН: Но что-то ты ничего не пишешь о Тарковском. Видимо, дело заело (судя по Лит[ературной] Газ[ете], борьба Ермаша с Тарковским перешла в новую фазу).

Оправдания нестандартного поведения режиссера искали и члены съемочной группы. Директор картины не удивлялся тому, что Тарковский не ездит на поиски мест натурных съемок. Он считал, что для этого достаточно художника и оператора, а потом выбранное можно показать режиссеру и утвердить. Сомнений относительно характера натуры, описанного в сценарии, ни у кого не возникало.

* Вилли Геллер: Алик Боим удивлялся, что ему самому пришлось выбирать натуру. Я, конечно, не творец, но ничего экстраординарного я в этом не видел. Режиссеры бывают разные. Одному хорошо так, другому этак. Почему бы и нет? Андрей достаточно ясно формулировал, чего он хочет. Речь шла о именно о том характере натуры, который написан в сценарии. Развалины, руины, странноватые и пустынные места. Ничего принципиально иного он не говорил.

Сценарная эпопея

Между тем над успешно стартовавшим «Сталкером» из Госкино нависли первые тучи. Там оправились от принятого через их голову решения о запуске Тарковского и выставили ряд поправок по сценарию, который всего два месяца назад никаких сомнений не вызывал. Началась «сценарно-редакционная эпопея» «Сталкера».

Шестнадцатого июня 1976 года главная сценарная редколлегия «Мосфильма»