Княжья русь - Александр Мазин

Сейчас девок поблизости не было, ужин покоился в животах, для сна время еще не наступило, потому все, кто не был занят в дозоре, собрались вокруг нескольких разожженных на берегу костров и, переговариваясь негромко о своем, воинском, чистили и точили оружие, перебирали стрелы..

Постепенно разговоры умолкли: гридь слушала своего сотника.

Богуслав от родичей своих выучил множество разных историй и охотно делился этими историями с воями. Особенно любимы были рассказы о деяниях великого князя Святослава.

Но сейчас Богуслав рассказывал о другом: как нурманы и даны воюют за наследство нурманского конунга Трюггви. Дружинникам Богуслава эта история тоже близка все они знали молодого Олава Трюггвисона, и уважение к молодому нурману ничуть не уменьшилось оттого, что Олав покинул Киев.

— …Всем было известно, — рассказывал Богуслав, — что отца Олава убили братья Харальд и Гудрёд, сыновья Эйрика и Гуннхильд. После этого Харальд, которого еще звали Серая Шкура, сам захотел стать конунгом нурманов. И стал им. Однако некий ярл по имени Хакон с ним не согласился. Была битва, и Серая Шкура оказался сильнее. Ярлу Хакону пришлось бежать к данам, и конунг данов, Харальд, сын Горма, дал ему убежище. Оно и понятно, ведь даны всегда считали себя самыми главными на севере и полагали, что имеют полное право вмешиваться в дела соседей. — Богуслав обвел взглядом внимательных слушателей и зачем-то подмигнул Гошке.

— Однако, — продолжал сотник, — дело тут совсем не простое. Ведь так вышло, что Харальд Серая Шкура, от которого бежал ярл Хакон, был не просто новым конунгом нурманов, а еще приемным сыном и воспитанником датского конунга Харальда. Получается, что, укрыв Хакона, конунг данов пошел против собственного сына. Что скажете, други?

— Нехорошо получается, — сказал кто-то из гридней. — Ежели ты — старший, так и вели сыну, чтоб делал, как ты хочешь. А ежели промолчал, так и нечего потом…

— Э, брат, я же сказал: не так всё просто! — Богуслав усмехнулся. — Это ж тебе не два хутора по соседству, а немалые земли. И власти у их конунгов, как ты можешь догадаться, побольше, чем у деревенских старейшин. И еще подумай: за каждым конунгом стоит дружина, а дружине этой отец — сам конунг. И в верности они клянутся конунгу, а не его отцу. И еще учти: власть — это такое блюдо, которым никто не хочет делиться. А вот присоседиться к чужому всякий властитель норовит.

Тот же Харальд Гормсон уже пытался слопать нурманские земли. Однако получил по зубам — и убрался восвояси.

Однако желание кушать если и пропадает от доброй зуботычины, то не навсегда, а лишь на время.

Вот и решил конунг данов, что в этой распре ему удастся поживиться. А теперь скажи мне, Годун: если у тебя два врага, которые меж собой дерутся, которого следует поддержать?

— Того, который слабее! — не раздумывая, ответил Гошка. — Это же и курице ясно: со слабым потом легче будет управиться!

— Вот! — одобрил Гошку брат. — А Харальд-конунг, он, как вы догадываетесь, курицы не глупее. Вот и пригрел Хакона-ярла.

А Хакон-ярл, он тоже не дурак, повел свою собственную игру.

Был он дружен с еще одним Харальдом, по прозвищу Золотой. Этот Харальд Золотой был родичем конунга данов, причем не из последних и людью датской очень уважаем. И решил Хакон рассорить Харальда Золотого и Харальда-конунга. Но не просто так, а по умыслу. Для начала он подучил Золотого потребовать у Харальда-конунга кусок земли данов. Мол, достаточно только попросить, и конунг тут же отдаст его родичу.

Конунг, однако, делить собственную вотчину даже и не думал. И очень на Харальда Золотого рассердился. Могло бы и до драки дойти, но тут опять вмешался ярл Хакон. Убедил конунга данов, что убийство Золотого народ не одобрит.

Но что делать? Подзуживаемый втихую всё тем же Хаконом, Золотой Харальд продолжает стоять на своем. Если убивать нельзя, то что тогда? Отдать часть Дании? Ни за что!

А если не Дании, а Норвегии? — предложил конунгу хитрый ярл Хакон.

Предложение Харальду-конунгу пришлось по нраву, но как его осуществить? То, что Харальд Серая Шкура, чьи земли конунг данов намерен отдать Золотому, приемный сын и воспитанник конунга данов, это ладно. А вот то, что Серая Шкура намного сильнее Харальда Золотого, вот это уже серьезное препятствие. А еще хуже то, что Золотой и сам прекрасно об этом знает. Так бы прихлопнул его Серая Шкура, да еще и верегельд Харальду-конунгу заплатил. Как ближайшему родичу. Мало ли что они поссорились? Обычай всё равно соблюдать надо.

Хорошо придумал Хакон-ярл. Но как заставить Золотого напасть на Серую Шкуру, если Золотой знает, что тот — сильнее? Харальд Золотой не трус, но и не дурак. Зачем ему лезть в драку, где ему оторвут голову?

А мы ему поможем, заявил ярл Хакон. Харальд Серая Шкура — твой названый сын. Вот и посули ему подарок: пригласи в гости и пообещай отдать в плен земли, которыми владел его род в Дании.

К отцу в гости с большой ратью не ходят. Тем более — за подарками. Так что Серая Шкура придет с малой дружиной… Тут-то его Золотой Харальд и встретит!

Конунг данов согласился не сразу. Придумано всё недурно, но что люди скажут? Серая Шкура, как-никак, конунгу — названый сын…

— Какие люди? — удивился Хакон-ярл. — Даны? Что данам какой-то нурман? Вот Харальд Золотой — это другое дело. Этот — свой. Куда лучше убить нурманского конунга, чем племянника-дана. А Золотой Харальд за помощь конунгу данов в верности поклянется.

Уговорил.

Следующий шаг — убедить Харальда Золотого.

Но у ярда и тут вышло гладко.

Давай-ка начнем с нурманской земли, сказал Золотому Хакон. А потом и до земли данов дело дойдет. Харальд-конунг стар, наследников у него нет, только сын от наложницы, а того и сам конунг терпеть не может. Помрет конунг — всё твое будет.

Убедил.

Заслали послов Харальду Серой Шкуре.

Тому идея принять в плен землю очень понравилась. Тем более что у нурманов как раз голод случился (земля-то бедная), а у данов, наоборот, всё хорошо. Спросили послов о ярле Хаконе. Враг, как-никак…

Да он же почти помер, — ответили послы (как их научили), — и умом тронулся. Так что всё хорошо. Приезжай, дорогой сынок, приемный батюшка кличет, пожаловать хочет.

Многим нурманам это дело показалось неясным. Особенно Гуннхильд, матушке Серой Шкуры.

Но голод — не тетка. Голод — дядька, притом очень злой.

Собрался Серая Шкура, взял три корабля, малую дружину, и поехал. Прибыл в место, называемое Хальс.

Там его и встретил Золотой Харальд.

Аж на (дядюшка конунг и тут пособил) двенадцати кораблях.

Была у них битва жаркая, но сила была на стороне данов, и Золотой Харальд убил Харальда Серую Шкуру.

Но дело на этом не закончилось…

Гошке надо было отойти по нужде. Но он терпел. Очень хотелось узнать, что будет дальше.

А дальше было вот что…

— …Едва Золотой отбыл громить преданного приемным батюшкой сына Гуннхильд, — продолжал Богуслав, — как ярл Хакон пришел к конунгу данов и спросил: как полагает конунг, надолго ли хватит верности Харальда Золотого, если тот получит нурманские земли?

Харальд, сын Горма, задумался. А ведь верно. Если и слабый племянник против дядюшки выступал, то ставши сильным, точно ведь не успокоится.

Хакон тут же подлил масла в огонь: мол, не раз слышал от Золотого, что тот только и ищет повод, чтобы прикончить дядюшку и самому стать конунгом данов. Так не лучше ли самому Харальду Гормсону подчинить нурманские земли, а Харальда Золотого убить?

Конунг тут же согласился: да, так намного, намного лучше. Еще бы: собственные давние мечты конунга огласил Хакон-ярл.

Тогда пообещай мне, конунг, — попросил хитрый ярл, — что, убив твоего родича, я отделаюсь легкой вирой. А я уж отблагодарю. Уж я поклянусь тебе в верности и подчиню тебе Норвегию. И буду я твоим ярдом на земле нурманов и буду платить тебе подати. Ты же станешь тогда еще большим конунгом, чем твой отец, и ты будешь править двумя большими странами.

Поладили.

Едва Харальд Золотой разделался с Серой Шкурой, как на него внезапно напал Хакон-ярл со своими людьми. И разбил войско племянника конунга данов. Войско разбил, а самого Харальда Золотого предал унизительной смерти — повесил…

Тут Гошке стало совсем невтерпеж, он тихонько протиснулся меж слушающих гридней и нырнул в темь леса.

Быстренько распустил шнурок…

Вот тогда его и схватили. Широкая, пахнущая землей ладонь накрыла лицо, грубые пальцы сдавили горло…

Неправильно сдавили. Даже в этот страшный миг Гошка совсем не испугался и сумел понять, что схватил его не воин. Воин бы и рот ему закрывать не стал — взял бы за горлышко (шейка у Гошки не толще запястья взрослого мужа), нажал на нужные места (дедко Рёрех показывал, как это делается), был бы Гошка — готовенький.

— Тихо, тихо, малой, — по-словенски прошелестело у Гошкиного уха. — Не трепыхайся — и я тебя не убью…