Как разговаривать с собакой - Стэнли Корен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Собака, конечно, может научиться отвечать на человеческое тыканье пальцем, но природный инстинкт заставляет ее искать знаки в повороте тела и головы. Я демонстрировал это, к моему собственному удовлетворению, используя Одина. Есть упражнение на соревнование в дрессировке, называемое направленным прыжком. В соревновании за степень «Самая полезная собака» собака обязана по команде бежать вперед на расстояние приблизительно 10–12 метров, пока не получит инструкцию повернуться, сесть и посмотреть на кинолога. По обе стороны ринга есть место для прыжка: кинолог должен указать, куда надо прыгнуть собаке — влево или вправо. Обычно упражнение выполняется по широкому движению рукой кинолога в направлении желаемого прыжка и одновременной команде: «Прыжок!»
Я только начинал обучать Одина прыгать по команде и к тому времени, как я приступил к небольшому эксперименту, ни разу не видел более одного его прыжка на ринге. Итак, я наметил два одинаковых прыжка в середине ринга с разницей примерно в три метра. Размещая Одина на одном конце ринга, я вставал на другой конец и сознательно поворачивал голову и тело так, чтобы сориентировать собаку на правый прыжок, в то же самое время командуя: «Один, прыжок!» Без колебаний мой большой черный пес пересекал ринг и прыгал так, как я его сориентировал, приземляясь передо мной. Когда я направлял его таким же образом на левый прыжок, он был точно так же точен. Очевидно, использование головы и направление тела весьма ясно говорят собаке, чего мы от нее хотим.
Затем я поместил пса на другой стороне ринга и дал ту же самую команду прыгать. Однако на сей раз я держал тело и голову прямо и только глазами указывал в сторону прыжка. Один поднялся очень медленно, посмотрел назад и вперед в паузе между двумя прыжками и затем на меня, очевидно, в поиске ключа к ответу, явно не получая его из моего взгляда. Он двигался ко мне, притормаживая между прыжками, и казался озадаченным и расстроенным. Я быстро закончил этот тест, подозвав Одина к себе, вместо того чтобы оставить его на ринге в расстройстве и смятении.
В следующий раз я возвратился к предыдущему положению головы и тела, чтобы указать, куда совершать следующий прыжок, и Один показал мне, на что он обращает внимание, прыгая туда, куда я повернулся. Несомненно, безо всякого обучения он мог понять указания моего тела, но не моих глаз. Чтобы видеть, на что еще он среагирует, я перешел к промежуточному уровню. Вместо того чтобы направлять и голову, и тело, я держал тело прямо и поворачивал только голову в сторону прыжка, который хотел от него получить. Снова он поднялся весьма нерешительно, глядя на меня и ожидая информации. Я повернул голову, чтобы сориентировать его, как следует прыгнуть. Приближаясь ко мне, он становился более уверенным и в конечном счете повернул в нужную мне сторону только в шаге-другом от барьера.
Понятно, что по повороту моей головы он прочитал мои намерения, но это не был столь же четкий сигнал, который могут дать голова и тело одновременно. Все же, очевидно, волки могут двигаться в том направлении, которое сообщает им поворот головы вожака стаи, даже находясь от него на большом расстоянии. Я видел и анализировал фильмы о волках, поступающих так. Но тогда возникает вопрос: действительно ли мой поворот головы был столь слабым сигналом? Наконец я сообразил, что волки имеют длинную, сужающуюся к носу морду, которая недвусмысленно показывает, в каком направлении повернута голова. Мы, люди, имеем лишь относительно маленький нос. Поворот нашей головы ясно виден собаке, находись она достаточно близко, чтобы разобрать, куда указывает наш нос, но на расстоянии 10 метров для нее это не так очевидно. Если бы, однако, я имел длинную пасть, заметную моей собаке на расстоянии, то она легко смогла бы определить соответствующее направление.
Пользуясь тем, что дома не было никого, кто мог бы за меня встревожиться, я наконец решился на крайнее безумие: вернулся в дом и соорудил собачью морду. Это был конус из белой бумаги длиной около 30 сантиметров, к которому я смог прикрепить резинки так, чтобы он держался на моей голове. Я закрасил острый кончик конуса черным фломастером, дабы он больше походил на собачью морду с черным носом. Когда я водрузил эту конструкцию на собственный нос, то стал больше напоминать какую-то сюрреалистическую птицу, чем волка, но я рассуждал, что принцип важнее эстетики.
Вернувшись на поле, я поместил Одина на дальнем конце ринга. Теперь, с продуманным заранее поворотом головы, увеличенной бумажным клювом, я скомандовал: «Один, прыжок!» На сей раз он понесся в направлении, которое я ему указывал, без малейших колебаний. Повторение теста на прыжок с другой стороны доказало, что это не было какой-то счастливой случайностью и что пес легко прочитал направление из положения моей головы.
После третьего прыжка я прекратил тест. На самом деле это Один его остановил. Пока я нагибался, чтобы похвалить его за прыжок, я чуть не ткнул ему в глаз своим бумажным клювом. Он в ответ схватил бумажную морду зубами. Он оттянул ее на мгновение, но не смог оторвать из-за резинок, на которых она держалась. Несколько обеспокоенный, я закричал: «Один, плюнь!» Эта команда заставляет моих собак выплюнуть любую вещь независимо от того, что у них во рту. Один покорно выпустил мой фальшивый нос, и, оттого что резинка была натянута, клюв ударил меня по лицу. Сила удара и головная боль убедили меня на сегодня отменить мои эксперименты.
На основании этого небольшого исследования я доказал моей коллеге-психологу, что если вместо того чтобы показывать пальцем, она направит свое тело на какую-то цель, указывая направление движения, и посмотрит пристально на соответствующее место, это возымеет на ее собаку то же действие, что и тыканье пальцем — для людей. Она была скептически настроена, но, желая попробовать, пригласила меня к себе понаблюдать. Ее спрингер-спаниель Салли реагировала в точности, как рассказывала моя коллега: она смотрела на ее руку, вместо того чтобы обратить внимание на лакомство, которое я тайно поместил на полу. Когда психолог установила «ориентир тела и головы», Салли повернулась, повторяя направляющую линию своей хозяйки. После этого она с легкостью определила, где лакомство, и немедленно расправилась с ним.
Есть и другая сторона неправомерности суждения моей коллеги о языке собак: вероятно, некоторые аспекты языка жестов пока что изучены не полностью. Родители и их младенцы взаимодействуют при помощи большого числа указывающих жестов. Родитель показывает на соседского кота и говорит: «Видишь кота?» Он мог бы указать на посетителя и сказать: «Посмотри, это тетя Сильвия». Собираясь покормить ребенка, он мог бы взять два блюда и, указывая на одно из них> спросить: «Ты хочешь эту морковь?» А затем, перемещая палец, продолжить: «Или ты хочешь этот горох?» Все Это показывает ребенку, что именно обозначает тыканье пальцем.