Как разговаривать с собакой - Стэнли Корен

Есть и другая сторона неправомерности суждения моей коллеги о языке собак: вероятно, некоторые аспекты языка жестов пока что изучены не полностью. Родители и их младенцы взаимодействуют при помощи большого числа указывающих жестов. Родитель показывает на соседского кота и говорит: «Видишь кота?» Он мог бы указать на посетителя и сказать: «Посмотри, это тетя Сильвия». Собираясь покормить ребенка, он мог бы взять два блюда и, указывая на одно из них> спросить: «Ты хочешь эту морковь?» А затем, перемещая палец, продолжить: «Или ты хочешь этот горох?» Все Это показывает ребенку, что именно обозначает тыканье пальцем.

Свидетельство того, что указательным жестам следует обучать, — «запертые дети». Этот термин очень точно определяет все более распространяющееся в западном обществе явление. Социальные работники часто так называют детей (обычно дошкольного возраста), надолго оставляемых родителями без наблюдения или какого-либо другого социального контакта — они просто «оставили дома» ребенка одного. Таких детей часто запирают в маленьких комнатах, иногда даже в туалете. Родители объясняют, что это должно «защитить их, пока я работаю» или «не дает им сделать что-нибудь опасное или устроить беспорядок, пока меня нет дома». Дети, лишенные общества и сенсорных ощущений, сидят и ждут в течение целого дня, пока их родители отсутствуют.

Кроме серьезной эмоциональной и социальной травмы, которую вызывает такое жестокое обращение, оно лишает ребенка возможности общения, необходимой для развития языка. Учиться говорить можно, только слушая речь того, кто хорошо говорит и отвечает нам. Неудивительно, что такие дети часто вообще не умеют говорить и не имеют каких-либо языковых навыков. В большинстве случаев эти дети также не умеют указывать пальцем, несмотря на то что им уже четыре или пять лет. Вместо этого они издают хриплые вопли, размахивают руками и на желаемый объект указывают всеми пятью пальцами. Это подтверждает, что умению указывать, как и другим коммуникативным навыкам, следует обучать. Один из первых навыков этих детей, попавших в нормальное окружение, которым они овладевают, является жест указательным пальцем.

Если даже людям нужно преподавать тыканье пальцем, то почему мы ждем от собак, что они ответят на наше обращение, не обучаясь? Факт, что собак можно научить отвечать на обращение, доказан опытом с прыжками в нужном направлении, о котором я только что рассказал. После того как собака обучится, все, что остается сделать, — указать ей рукой в направлении нужного прыжка, чтобы она знала, через какой барьер ей надо прыгнуть. Поворот вашей головы и тела к месту прыжка на соревнованиях незаконен и может привести к дисквалификации.

В некоторых случаях этот жест имеет преимущества перед речью. Его можно сделать тайно. Звуки могут быть услышаны каждым, кто находится поблизости, и для таких охотников, как дикие братья собаки, это означает, что не только члены стаи, но и дичь может услышать звук, использовать его как предупреждение и спастись. Указательный жест бесшумен и конфиденциален. Только люди, смотрящие под определенным углом, могут увидеть его. Кроме того, если человек будет делать только незаметные, мягкие жесты, то сообщение скорее всего не будет прочитано людьми, для которых оно не предназначено.

Возьмем простой пример из жизни. Моя жена не любит официальные приемы, на которые меня часто приглашают, — это часть моих обязанностей как профессора университета или как автора. В большинстве случаев она просто игнорирует их, но иногда, если прием является важным или происходит где-то поблизости, она идет со мной. Часто, взглянув на нее, я вижу, как она подает мне незаметные знаки. Например, она может показать на себя, а затем на стул или групп)' людей, указывая, что это — то место, где я смогу ее найти. Чаще она указывает на свои наручные часы, а затем на дверь, показывая, что пришло время уходить.

Благодаря жестикуляции можно даже побеседовать и скоординировать весьма сложные действия. Я вспоминаю одну ситуацию, произошедшую со мной во время учебного боя в армии. Это был один из тех учебных боев, где одна группа солдат играет роль обороняющихся, а другая должна нападать. Перед моим взводом стояла задача захватить маленький холм, который был укреплен несколькими скрытыми огневыми точками. Моя вооруженная восьмерка (включавшая наблюдателя и рефери, определяющих, кто «умер») должна была убрать всех защитников с восточного склона холма, где сосредоточилось большинство укрытий (в виде кустарников, деревьев, старого, поврежденного каменного забора и оврагов, вымытых дождевыми потоками).

Мы молчаливо следовали за нашим сержантом, упертым воякой по имени Тинер, по доступным укрытиям, пока не оказались возле подножия холма. Внезапно он остановился и указал на склон. На линии обзора мы увидели то, что издали напоминало пулемет с четырьмя бойцами, окруженный мешками с песком. Так или иначе, мы подошли весьма близко к нашему врагу и находились от него теперь ближе чем в 30 метрах. Любой звук мог выдать наше местоположение и подставить нас под огонь пулемета (который быстро бы завершил наше участие в учениях).

Сержант Тинер указал поочередно на трех солдат, велев им подойти. Затем он провел рукой вдоль линии каменного забора. Его рука прочертила прямую линию, а затем указательный палец согнулся в сторону, ясно указывая, как эти трое должны были пройти вдоль забора, затем повернуть за угол, изменить направление и начать подниматься на холм. Затем сержант указал на часы. Он показал на минутную стрелку, а потом отметил на циферблате период, соответствующий примерно десяти минутам. Он указал на винтовку, затем на огневую точку, потом снова на часы. В итоге получилось следующее сообщение: эти трое должны были пройти вдоль забора, повернуть за угол и через десять минут нацелить свои винтовки на врага — яснее и быть не может. Он снова указал на забор — и трое солдат начали спокойно двигаться в нужном направлении.

Затем Тинер ткнул в каждого из двух солдат с гранатометами. Он показал на гранатометы, затем на землю. Мужчины встали на колени и начали заряжать оружие. Сержант снова указал на этих двоих, затем на свои глаза, потом на вражеский бункер, что значило: «Оставайтесь тут. Ждите моего сигнала, чтобы начать стрелять».

Наконец он указал на оставшихся, т. е. на нас двоих, быстро показал нам, куда двигаться, и мы последовали за ним. Рефери решил пойти с нашей группой, чтобы контролировать наши действия. Мы держали путь к доступному прикрытию и прошли несколько метров в сторону, а затем еще немного вверх, на холм. Поскольку сержант должен был координировать действия, он всегда держался в пределах видимости этих двух солдат с гранатометами. Мы наконец достигли безопасной позиции и стали ждать.