Опасная миссия - Катерина Кингорд

– Что за чушь! – взвился здоровяк. – Он сам меня взялся пытать про это дурацкое колесо! А потом про какие-то ключи от башни вспомнил. Откуда я знаю, что за ключи и что за башня такая!

– Ключи от башни? – неожиданно прищурился Джертон. – Ну-ну, интересно. Вот, значит, о чем вы говорили перед отъездом в Лаумит…

– О чем? – тупо переспросил Талкин.

– Не важно, – отмахнулся Амикар, хотя было видно, что кое-какие выводы он для себя сделал. – В общем, Мариц теперь с Киганом общается. Да с Нефом и Гунтом. Напрямую, без предводителя, – подмигнул он покрасневшему Женьке.

«Надо же, – удивился про себя Саня. – Талкин мне ничего такого не говорил… Оказывается, он не так уж и дружен с толстяками и этими двумя пижонами».

Может, это было нечестно, но парень почувствовал искреннюю радость – теперь и Женька не считался тут самым крутым!

А Джертон бросил взгляд в сторону окна, задернутого шторой, а потом ухмыльнулся уголком рта:

– Знаете, а ведь можно попробовать… проследить за Марицем. Вот и узнаем, куда он ходит.

И сердце Лекса подскочило в груди.

– Точно, вот это идея, Джер! – Он даже вскочил с лежанки. – Прямо завтра начнем? Предлагаю разделиться…

Амикар жестом остановил его:

– Детали еще продумаем. Только учтите, парни, если поймают – в два счета из обители выкинут. – Он выразительно двинул бровью.

– Может, тогда не стоит? – начал было Талкин, но тут снова вклинился Лекс:

– Погодите, братцы, есть отличная легенда! Дело в том, что Бранго отдал мне свиток Марица с рунами, – с улыбкой посмотрел он на друзей. – Арматони же не вернулся за ним на каллиграфию. Вот Бранго и попросил отдать ему. А мы используем его как прикрытие! Будем следить за Марицем, а если что – всегда можно сослаться на этот самый свиток! – И в подтверждение своих слов он вытащил из полотняного мешка свернутый в трубку пергамент.

Джертон выхватил его из рук Белова.

– Гениально, приятель! – воскликнул он, развернув лист. В теплых отсветах лампадки руны на пергаменте засверкали так, точно были вычерчены не чернилами, а серебряной нитью!

– А все-таки молодец Мариц, – молвил Амикар, разглядывая руны, – соображает в заклинаниях!

– А чем это нарисовано? – заинтересовался Лекс – руны выглядели действительно шикарно.

– В том-то и дело, что обычными чернилами, но руны-то магические! И когда их мастерски чертит маг, они начинают мерцать.

Друзья лишь завистливо вздохнули, переглянувшись, – ничего, если все получится, они еще и не такие загогулины научатся рисовать. Уж мастер Тайлас не подведет!

Глава 17. Куда ходит Мариц?

На следующий день Лекс и Талк едва успели к утреннему Рианону. Саня отчаянно зевал, спина, руки и вообще все тело болело так, будто на нем всю ночь воду возили.

– Ох, и не выспался же я, – ворчал Белов, когда друзья после завтрака двинулись на поле собирать репу. – Прилечь бы сейчас часа на два-три… Ох, как же руки болят!

– Не то слово, – пробурчал Талкин, разминая затекшую спину, – мы ведь и вчера полдня на поле батрачили.

– Непонятно теперь, как репу собирать, Гаурт бы ее побрал, – в тон ему отозвался Саня. Надо сказать, он уже навострился с чужеземной бранью. А вот Талкин то и дело путал забуззов с Гауртом, периодически мешая их с «чертями».

Как ни удивительно, но воспоминания о вчерашнем происшествии с Марицем у Лекса немного притупились – вообще голова плохо соображала, виски нещадно ломило. Зато Арматони на поле был бодр, весел и вовсю болтал с Киганом – они вообще больше ржали да шутковали, нежели работали. Правда, когда на поле пришел магистр Куддар и устроил им разнос, пижоны стояли перед ним, понурив головы, точно малыши перед директором. Жаль, что нотаций Куддара не было слышно – ветер относил слова в сторону.

– Интересно, будет ли Мариц отпрашиваться, – вполголоса промолвил Талк, поглядывая на бородача, который продолжал бушевать.

Однако в этот раз Арматони отпрашиваться не стал. Они с Киганом как миленькие тоже взялись за репу.

Через два часа, когда магистр наконец освободил их, руки у Лекса буквально отваливались:

– Забуззов урожай! – ругался он, разминая плечи дрожащими пальцами. – Можно подумать, зимой они только репу едят! Куда же им столько?

Мимо проходили надменные маги в чистеньких бордовых мантиях, и Саня поглядывал на них с завистью:

– Теперь-то понятно, почему все послушники так рвутся в Чароцвет, – ухмыльнулся он.

За обедом в трапезной было шумно: послушники рассаживались, гремели вилками-ложками, смеялись; туда-сюда сновали дежурные, накрывая на стол. Саня двинулся в конец зала, где обычно сидел с друзьями, однако в эту секунду его кто-то схватил за рукав.

– Эй, приятель, спишь, что ли? – прокричали ему в ухо.

И Белов, обернувшись, нос к носу столкнулся с Джертоном.

– А, Джер… Как дела? – вяло улыбнулся он.

– Двигаем сюда, ребята, – махнул рукой черноволосый, и друзья, кое-как отыскав свободное местечко, уселись в начале стола, перед носом у кураторов.

Нынче помимо Бранго и Торрикса в трапезной сидел королевский паладин Фабрицио, недавно прибывший из Лаумита. Он шумел еще громче послушников, разглагольствуя о столице, да о его величестве Манвиге Высоком. Пища обители ему казалась скудной, хотя кормили сегодня отменно – не в пример тому, что подавали в обычные дни: в воздухе плыл восхитительный аромат жареного мяса. Так что некоторое время Лекс, Талк и Джер лишь усиленно работали челюстями. Белов был голодный как волк, к тому же гуляш был такой вкусный, что Саня умял две порции кряду.

«Хорошо, хоть кормят здесь от пуза», – подумал он.

Наконец Джертон отодвинул пустую тарелку и посмотрел на друзей:

– Ну, парни, взяли свиток? – тихо спросил он. Правда, голос можно было и не понижать – вокруг стоял такой гвалт, словно они обедали на каком-нибудь базаре.

– Какой свиток? – начал было Лекс и тотчас осекся. – Ах ты ж, Гауртовы овраги!

– Так я и думал, – фыркнул черноволосый. – Вы, ребятушки, ежели решили следить, так давайте, что ли, действовать, пока Мариц не учудил чего.

– Думаешь, он какую-то гадость замыслил? – заволновался Талкин.

– Понятия не имею, – рассмеялся тот, – но мне лично интересно узнать, что он задумал.

– Давай, схожу за свитком, – предложил Саня, поднявшись со скамьи.

Но Амикар покачал головой:

– Поздно. Сейчас трудовоспитание, пропускать нельзя, а вот после…

И Лекс простонал, плюхнувшись обратно:

– Трудовоспитание… Опять этот усатый пузан Фабрицио! Сейчас небось снова заведет шарманку про Посвягу. Ох, и достал меня этот пивной бочонок…

Неожиданно Джертон скорчил страшное лицо и яростно задвигал бровями, Белов непонимающе воззрился на друга.

– Ты чего… – начал было он, однако договорить не успел.

– Какой-какой бочонок? – ударил по ушам трубный голос.

И сердце Лекса подскочило к горлу: за спиной его непостижимым чудом возник тот самый «пивной бочонок» Фабрицио, который еще минутой ранее сидел между мастером Винарием и куратором Бранго. А теперь сверлил разъяренным взглядом Лекса. Лицо его было пунцовым, пышные усы воинственно топорщились.

«Забузз раздери, он все слышал!» – Белова бросило в жар. А вокруг стало очень тихо – послушники и маги явно ждали, что будет дальше.

– Так какой бочонок, ну-ка, повтори! – прорычал паладин, наклонившись к Сане, и на того дохнуло чесноком.

– Я… не то имел в виду, – сглотнул парень, не поднимая глаз.

– Что ж, очень приятно, ОЧЕНЬ приятно! – затрубил паладин, похлопывая по рукояти гигантского топора, о который он опирался.

Саня с беспокойством покосился на широкое лезвие. А Фабрицио поймал его взгляд и довольно закивал.

– Верно боишься, щенок! Я – королевский паладин, а не пивной бочонок! – фыркнул он в усы. – Вот сейчас как возьму и…

Неожиданно «королевский паладин» схватился обеими руками за рукоять и взмахнул топором!

Послушники завопили, со звоном упала тарелка, посыпались ложки. Широкое лезвие свистнуло, рассекая воздух, и пронеслось буквально в каких-то дюймах от уха Белова! Лекс завопил, дернувшись вправо.

– Вот так! – рявкнул паладин и снова взмахнул топором.

Послушники закричали, лезвие сверкнуло, просвистев совсем близко от Сани, тот дернулся в другой бок, и табурет пошатнулся.

– Помогите! – заорал парень, вцепившись в край стола, но пальцы соскользнули, ухватив скатерть. Не удержавшись, он упал на пол вместе с табуретом и потянул за собой скатерть. Послышался ужасный шум, зазвенела посуда, и на голову Лексу посыпались ложки и вилки.

– Не надо! – Белов зажмурился, закрываясь рукой.

– Вы что творите! – загремел негодующий голос куратора Бранго.

– Учу уму-разуму щенка, – бодро протрубил Фабрицио. – Будто сам не видишь!

В ту же секунду Лекса подхватили сильные руки, поставив его на ноги. Столовая качнулась у него перед глазами, и парень чуть не свалился обратно, но руки крепко держали его за плечи, а в лицо ему заглянул небритый Бранго.