Пищевая цепочка - Виктор Ночкин

Серж до того размечтался, что едва не прозевал «воронку». Саня осторожно обогнул аномалию и ушёл вперёд, а он чуть было не нарвался. Успел отскочить в последний момент, когда аномалия уже начала просыпаться. Но Серж отпрянул, и проклятая ловушка не сработала, поворчала и снова успокоилась в шатком равновесии, обрывки жухлой листвы поплыли по кругу в прежнем темпе…

Да, придётся ещё несколько дней проторчать здесь, среди грязи и мрази. Ничего, результат того стоит, главное, что всё получится. У него всегда получается, иначе и быть не может, он всегда победитель, он сверху, так будет и в этот раз…

Серж остановился и подождал, пока сталкер Моня поравняется с ним. За пленником следом брели Мистер и Скрипач, а пыхтящий Будда, как всегда, отстал.

— Слушай, мужик, — Серж старался говорить спокойным, деловым тоном, — скоро мы выйдем к схрону. Оттуда ты пошлёшь мейл Слепому. Нормальный мейл, без гнили, без штучек.

— Я понял, — грустно кивнул Моня.

— Пригласишь его к нам, то есть к себе. Скажешь, есть хабар, приходи, вместе возьмём… Ну, как мы тебя дёрнули так и ты Слепого. Лады?

— Лады.

— Не нравится мне, мужик, как ты отвечаешь. Чего грустный-то такой? — Серж растянул губы в ухмылке. — Скоро всё закончится, уйдёшь к своей дочке. Я слова никогда не нарушаю. Обещал же, уйдёшь.

— Я всё сделаю.

Серж подумал, не хлопнуть ли мужика по плечу, чтобы ободрить. Решил: не надо, это уже лишнее, поэтому ограничился кивком.

Толик шагал сзади и слышал каждое слово. Он отчётливо понимал: Моня не верит Сержу. Не верит и правильно делает, конечно. Серж гниль, такому соврать — раз плюнуть.

Бригада выбралась из холмов, теперь шли по лесу. Небо стало наливаться синевой, близился вечер. Толик притормозил, подождал Будду. Они вдвоём слегка отстали от всех.

— Слушай, Будда, что думаешь о нашей ситуации?

Толик не смог даже вопрос сформулировать получше. Вся эта история со сталкером, с дочкой его больной — всё было как-то неправильно, не так. Толику было необходимо хотя бы поговорить, потому что непокой поселился в душе, распирал и давил изнутри. Никогда раньше такого с ним не случалось.

— О какой ситуации? — Будда дышал с присвистом, он устал и, пройдя десяток шагов, всякий раз харкал и сплёвывал.

— Ну вот с Моней этим, с корешем его. Я вот думаю, Моня дочке через Кордон артефакты носит, закон нарушает, значит, он наш, блатной? Ну хоть немного?

— Ищешь оправдания, — догадался толстяк. — Тебе его жалко, и ты ищешь для себя дополнительный повод, чтобы помочь мужику. Ну и зря. Зачем тебе ещё причины выдумывать, если ты для себя уже решил?

— Ну, это… как-то не по понятиям вроде. А если так глянуть, то Моня как бы свой. Тогда понятия позволяют помочь. Ну, это, как бы сказать… раз он законы нарушает…

— А Серж с властями сотрудничает, значит, не наш, — вдруг сменил тему Будда. — Ты сейчас обнаружил, что Моня не слишком от нас отличается. А вчера мы говорили, что Серж от ментов недалеко ушёл. Он с властями заодно, они ему помогают сталкеров давить, которые, выходит, слегка блатные. А?

— Зона меня возьми… — только и промямлил Толик. — Как-то умеешь ты всё наизнанку вывернуть.

— Я ничего не выворачивал, я, наоборот, прямо излагаю, как оно в жизни устроено.

— Вот ведь… — Несколько минут оба молчали. Толик напряжённо обдумывал ситуацию, аж мозги закипали.

— Не торопи события, — бросил Будда, — дай им увлечь себя, следуй судьбе и доверяй своим внутренним порывам. Не пытайся обмануть жизнь, потому что кривая никогда не вывозит. Держись прямого пути… Смотри, что там? Чего они встали?

Впереди Животное остановился, глядя под ноги, и все подтянулись к нему, даже Моня сунулся поглядеть. Толик тоже подошёл узнать, что заинтересовало следопыта.

— Ну чего встал? — буркнул Серж.

Уже начало темнеть, поэтому он не сразу сообразил, что именно привлекло внимание следопыта. Куча красноватых и серых осклизлых ошмётков в притоптанной траве — что с ними не так?

— Нет, здесь что-то необычное, — пробормотал Животное. — Это… даже не соображу, откуда взялось. — Он пошевелил груду мягких серых трубок, те под башмаком вздрогнули и, выгибаясь, раскатились в стороны.

— Кишки! — догадался Толик.

— Во, точно! — Саня, кажется, впервые с кем-то согласился без споров и брани. — А откуда они здесь? Ни костей, ни обрывков шкуры. Если бы какая-то скотина жрала, то осталось бы много всякого, да ещё по кустам бы разнесли, скоты, по кусочкам раскидали. А тут только требуха одной-единственной кучкой… А это что? Мозги, что ли?

— Ну, сожрала какая-то скотина, а потом кучу наложила того, что не переварено, — предположил Серж. Его не беспокоили тайны животного мира Зоны, пижон в мыслях был уже не здесь, а шагал по мягким коврам Управления международного миротворческого контингента или нежился в бассейне с двумя девочками.

— И не куча, — покачал головой Животное. — Дерьма-то нет! Это как сблевало какое-то… это… существо. Никогда такого не видел.

— Всё рано или поздно случается в первый раз, — философски заметил Будда. — А давайте к схрону пойдём? Не стоять же здесь до ночи. Вон, темнеет уже.

— Да, уйдём, — снова согласился Саня. — Мы уже недалеко, через часок доберёмся… Только странно это.

— Да чего тебе странно?

— Никакая сволочь не пришла сюда огрызки жрать, — объяснил Саня. — Эти места глухие, здесь зверь водится. Бывает, банку консервную выбросишь, так и часа не пройдёт, а собаки уже лезут. Чуют съестное и лезут. А сюда не лезут.

— Может, хищник, который здесь сблевал от пережора, каким-то запахом обладает, которого собаки не переносят? — предположил Будда. — Может, он больной? Или этот зверь страшный, его запах собак пугает, что он, что его объедки вонючие.

— Может, и так… Может, он пометил блевотину, тогда и впрямь собаки не сунутся… Но странно это.

Саня не стал спорить, побрёл дальше. Однако Толик заметил: его манера изменилась, он как-то очень уж настороженно стал озираться. Настроение следопыта передалось всей бригаде, теперь уже не растягивались длинной вереницей, держались рядом. Однако ничего не случилось, и меньше чем через час в синих сумерках стали видны знакомые сполохи — «жарка» у схрона.

Толику выпало входить в подземелье первым, это стрёмный момент — хотя ржавая скоба, которой заперли дверь, на месте, однако мало ли что или кто может внутри притаиться? Вот и пришлось молодому, как «отмычке», первым лезть. Но Зона была милостива, схрон за время отсутствия хозяев никто не тревожил, и дровишки, которые собирали Толик с Буддой, оказались в полной сохранности. Тут же развели костёр, Будда остался наверху хлопотать с огнём, остальные спустились в подвал. Там всё осталось в прежнем виде — сырость, грязь и гниль. Мистер вывернул карманы, стал возиться с обрывками кабеля, которые подобрал по дороге. Потом утопал к туалету, где работало электричество.

Серж вернул пленному ПДА и велел набить послание для Слепого. Моня послушно сочинил и прочёл вслух:

— «Привет, Слепой! Мы тут с Бузяком хороший хабар разведали, приглашаем тебя. На троих в самый раз дельце, не хотим с чужим человеком делиться, а ты парень надёжный. Ты с ответом не тяни, сразу дай знать, если согласен. Мои координаты…» — Он поднял голову и, подслеповато щурясь, взглянул на Сержа снизу вверх: — А какие координаты? Этой точки? Или встречать где-то в другом месте собираетесь?

Серж отобрал браслет с прибором, перечитал сообщение и кивнул: — Координаты я сам вобью. Отдыхай теперь.

Появился Мистер, он шёл вдоль стены и осторожно разматывал кабель, а в руках его горел огонёк — дезертир запитал лампочку от рубильника в туалете.

— Эй, так нельзя! — подал голос Животное. Он не хотел перечить временному бригадиру, но тут не выдержал. — Он же про Бузяка написал! А Бузяк…

— Придержи язык! — рявкнул Серж. — Бузяк Слепому ничего не скажет.

— Так это ж… — Саня почесал затылок и отступил к стене, в тень.

— Моня, послушай, — Серж обернулся к сталкеру, — мы с Бузяком по-хорошему решили, он Слепому на глаза не покажется, так договорено. Понимаешь?

— Понимаю, — покорно согласился пленный. — Я тоже не подведу.

Хмурый Мистер, ни на кого не обращавший внимания, приладил самодельный светильник на старом стеллаже и объявил:

— Факин горение быть. Светить нам жизнь.

Толик глядел и мучился сомнениями. Все здесь врали друг другу, все понимали, что их обманывают — и делали вид, что верят вранью. Серж врал Моне насчёт сговора с Бузяком, чтобы сталкеру не так тошно было предавать кореша, чтобы не подвёл, не надумал играть в геройство. А Моня видел Сержа насквозь, но притворялся, что поверил, потому что до последнего надеялся спастись или хотя бы предупредить Слепого — потому и вставил фразу насчёт Бузяка. Только не знал бедняга, что Серж закрыл почту Слепого на то время, когда «долговцы» нашли труп Бузяка. Вот какая вышла картина. Сержу важно лишний раз обмануть, покуражиться, показать, что он на верху пищевой цепочки — мол, пусть Моня обман подстроит, а он, Серж, заранее всё предусмотрел. Вот пижон! Какая сволочь — небось считает себя самым умным и втихомолку посмеивается над мучениями бедняги сталкера… В этот самый момент у Толика и дозрела окончательно мысль — помочь Моне и этому неизвестному Слепому. Почему им следует помогать? А вот хрен его знает, вот кровосос его знает… вот… да хотя бы назло Сержу! Тоже нашёлся какой умник! Бури, настоящие бури бушевали в душе Скрипача. Он не мог больше сидеть в этом тёмном подвале, встал и буркнул: