Пищевая цепочка - Виктор Ночкин

— Ладно, пошли.

— Куда это?

— Лечиться.

Сталкеры отправились в «100 рентген». Бармен, едва завидев ранних посетителей, не говоря ни слова поставил на стойку два стакана и объявил:

— Вам сегодня по первой — бесплатно. За счёт заведения.

— Ого! — Слепой ухмыльнулся. — Вот так Бармен заманивает в свои сети простодушных клиентов. Первая бесплатно, а потом…

— Да брось. Вы мне вчера двойную выручку сделали, получайте премию. Слепой, приходи сегодня под вечер свои дурацкие анекдоты травить, завтра снова первый стопарь бесплатно выкачу.

— Очкарик, ты понял? Вот так он меня и раскручивает, соблазняет завтрашним бесплатным стопариком. Ну, за удачу? 

Выпили. Потом Слепой спросил:

— А я, значит, вчера анекдоты рассказывал?

— Угу. — Очкарик обернулся к Бармену и стал заказывать: — Так, нам «половинку», консервов… Кстати, мне какой-то анекдот, помню, понравился… Эх, кровосос его дави, забыл о чём. Ворона какая-то, что ли… А ведь смешно было!

— Ничего не помню, — с сожалением покачал головой Слепой. — Надо было записывать. Потом они переместились за стол и Очкарик, немногословный, как и прежде, налил водку в стаканы.

— Ну, Слепой, ты мне, можно сказать… — неуверенно начал он.

— Ай, брось. Скажи лучше, как это ты вчера двух мужиков положил? — вспомнил Слепой. — Я думал, Очкарик и Очкарик, выручать надо. А ты, оказывается…

Шура замялся, отвёл глаза…

— Чего? Что-то не так?

— Да я, понимаешь… — Шура понизил голос. — Ну, я в самом деле плохо вижу. Ну, то есть сейчас, после контузии. А раньше стрелял, призы брал.

— А почему шёпотом? — Слепой тоже заговорил тихо.

— Ты никому не скажешь?

— Хм.

— Ну ладно, ладно, это я так, по привычке спросил. Не говори нашим, ладно? Я в спецчасти служил. В какой, не спрашивай, мне говорить нельзя, подписку давал. Ну, за чистое небо? Давай.

После второй Очкарик раскраснелся и стал доверительно рассказывать, что служил во внутренних войсках и участвовал в операциях. Слепой кивал — в самом деле, таких многие не любят.

— И вот как-то выпало… и вроде операция совсем плёвая… — Шура наполнил стаканы и взял свой. — Плёвая операция: проверить человека, поступил сигнал, понимаешь… Ну, такие сигналы время от времени поступают, и проверять их нужно, если уж бумага оформлена. Знаешь, как бывает — повздорит человек с соседом и пишет на него… ну, донос, в общем. Мол, у такого-то собираются террористы. А нам — проверяй всякую ерунду. Ну, давай?

— За тех, кто в Зоне.

— Точно.

— В общем, достали нас этими сигналами от населения, их и всерьёз воспринимать перестали. Так что и мне тоже как-то поручили. Слепой кивнул — он понял, что человеку нужно выговориться. Шура никому о прошлом не рассказывал, носил в себе.

— Обычно я в таких выездах не участвовал, не мой профиль. Я же снайпер.

— Да ну?

— Был снайпером, да. Так что на подобные проверки меня не назначали. Но как-то раз… в общем, поехали. Милиционер участковый постучал, а мы рядом сидим, страхуем, значит. Трое нас. Не знаю, как оно вышло, я дальше других оказался, поэтому и живой. Получилось, там настоящий боевик. Он сперва участкового застрелил, а потом… Нет, не смогу я описать. Давай-ка… — Шура вылил остатки водки в стаканы. Выпили. Он покачал головой. — Я взрыва не слышал. Всё стало белым. Верней, не всё. Земля исчезла, и небо исчезло, осталась только эта халупа, белый верх, белый низ, посредине участковый на спину валится, а стена халупы отрывается от белого низа и летит к белому верху. И так всё отчётливо видно, и так медленно — летит дом в белое. Давай, я ещё к Бармену за половинкой схожу? Давай, а?

— Сиди, теперь моя очередь.

Очкарик попытался спорить, но Слепой опередил — не слушая протестов, пошёл к стойке, вернулся с бутылкой. Несколько человек, расположившихся в баре, проводили его взглядами. Сегодня за их с Очкариком стол никто не пытался подсесть. Сталкеры все понимают в такой ситуации — если сидят люди тихо, шепчутся вполголоса, значит, не нужно их тревожить. Другое дело, если бы шум да веселье. Слепой распечатал бутылку.

— Ты говори, Шура, говори.

— А чего говорить, я уже всё рассказал. Знаешь, что странно? Мне тогда казалось, что я сознания не терял и даже глаз не сомкнул ни на секунду. Я всё время это белое видел. Дом улетел, а вокруг всё белое. И тишина.

— Да, бывает.

— И голоса. Я с ребятами разговаривал, точно помню. Их не видно было, потому что всё белое… Ну, слышать стал через месяц, нормально, можно сказать, слышу. А зрение так и не восстановилось. Ну и куда мне? Разве что в Зону. А раньше был снайпером.

— Может, зря я тебя отмазывал, а? Если ты так стреляешь…

— Да нет, Слепой, против Расписного на Арене у меня шансов не было. Так что тут всё верно, спас ты меня. И ещё знаешь что? Обидно было бы подохнуть вором, вот что. Жизнь-то моя всё равно в Зоне, никто её не замечает, и смерть никто бы не заметил. Мы тут как в…

— В слепом пятне?

— Во-во. Но если бы вором и сволочью напоследок посчитали и если бы как сволочь закопали… это было бы паршиво. Поэтому… — голос Очкарика стал твёрже, хотя стакан в кулаке подрагивал по-прежнему. — Поэтому ты меня не отговаривай, не пытайся даже! Я тебе крепко задолжал, водка — это само собой… водка не в счёт, это просто чтоб поговорить. Но если тебе чего требуется, только скажи. Лады?

Слепой улыбнулся.

— Ты не скалься, я серьёзно!

— Ладно. Сочтёмся.

— Ну, давай… — Очкарик звякнул бутылкой. — А ещё я память тогда потерял. Ну, не совсем, а как-то кусками. Меня комиссовали, я домой вернулся. Половину знакомых не узнаю…

— Как это?

— Ну, подходит ко мне человек: так, мол, и так, мы с тобой вместе то и сё, стрелковый клуб, там, чемпионат областной, ну мало ли… вспоминай, какие мы с тобой друзья! Выпьем, говорит, за встречу, как же ты можешь не помнить? И хуже всего стало, когда один такой дело предложил. Ты, говорит, всё равно контуженый, тебе пофиг, в кого стрелять. Вот есть такой человек, он хорошим людям мешает… Ну бабки предлагал, конечно. Говорит, мы ж друзья! А я его совсем не помню.

— Тебя бы сдали, — заметил Слепой. — На тебя бы убийство повесили.

— Ну вот я и говорю, подался сюда. Здесь, думал, можно и без памяти прожить. Здесь всё другое, жизнь заново…

— Так поэтому ты и помалкивал, когда Грибник на тебя наехал?

— Угу. — Шура скорбно покачал головой. — Меня как по темечку шарахнуло: вот, опять начинается! И здесь меня подставят! Я ж сюда от такого же сбежал!

— Растерялся, значит? Потому и молчал?

— Ну, как бы…

В зал спустился Рожнов, огляделся, отыскал в углу Слепого с Очкариком, потопал к ним.

— Ну как вы, герои? Оклемались после вчерашнего? — Потом оглядел стол и собутыльников. — Ага, вижу, вы и сегодня уже на взводе… Очкарик, хорош Слепого спаивать!

— Ты чего, это я его спаиваю! — запротестовал Слепой. — Кстати, ты слышал, учёные предложили новый проект по спаиванию кровососов, чтобы они на водку подсели и свои старые привычки бросили?

— Тебе всё шуточки. Кстати, если тебе интересно, Пузырь на рассвете ушёл. Так что завязывайте с водкой, эта история уже закончена, мужики делом занялись, даже Пузырь.

— Да вот я и говорю, мы как раз насчёт новой экспедиции сговариваемся. Очкарик берётся меня охранять. Видел вчера, как он стреляет?

— Я был снайпером, — настойчиво повторил Шура. Он снова успел захмелеть. На Слепого выпитое тоже подействовало, но иным образом — ему стало весело.

— Слушай, капитан, а есть у «Долга» здесь стрельбище? — обратился он к Рожнову. — Проверим, как Шура стреляет, а?

— А что, давайте! — Очкарика эта идея неожиданно захватила.

Капитан с сомнением оглядел собутыльников:

— Вы шутите, что ли?

— Кто как, а я серьёзно! Я серьёзен, как сталкер Петров. Однажды сталкеру Петрову рассказали анекдот про сталкера Петрова. Анекдот такой: поспорил сталкер Петров с псевдогигантом, кто сильней землю раскачает. Ну, мутант свои обычные штучки показал с горизонтальной гравитацией. А Петров ка-ак даст псевдогиганту между глаз кулаком! Тот — бац, упал и лежит. Потом открывает один глаз и говорит: «Мужик, верни землю на место, а то моя горизонтальная гравитация неправильно на меня действует». Ну вот рассказали Петрову этот анекдот, а он и говорит: «Врёте вы всё, не так было. Псевдогиганты не разговаривают, тем более дохлые».

— А я тоже серьёзно, — буркнул Очкарик. — Я вам не анекдот. Есть у вас стрельбище?

— Ну есть.

— Пустишь нас, капитан? — Очкарик попытался встать со стула, но запнулся ногой и снова сел. Рожнов смерил пьяного сталкера скептическим взглядом и сказал:

— Ладно. Если сумеешь на своих двоих дойти до стрельбища, я договорюсь, чтобы тебе винтовку дали. Четыреста метров устроит?

— Ик, — кивнул Очкарик, вставая. Со второй попытки у него вышло, он сумел подняться на ноги. По дороге к стрельбищу Очкарик старательно шагал ровно, дышал глубоко, помалкивал и всячески демонстрировал, что на самом деле он вовсе не пьян. Слепой даже не пытался притвориться трезвым. Ему в самом деле было весело, и он пытался рассказывать Рожнову сочинённые на ходу анекдоты.