Драконья доля - Надежда Кузьмина

Повернулась и направилась к лестнице.

Лианна, секунду помедлив, засеменила за сестрой.

Тиваль тронулся следом.

Ну да, чего мне помогать убирать устроенный тут бардак? Я-то матрас сама поправить могу. И постель застелить. Кстати, бельё надо поменять после того, как его трогала эта крыса белобрысая.

На душе было погано. Трёх месяцев так я точно не выдержу.

Вздохнув, начала складывать вещи в мешок.

Гребень нашёлся на следующий день — кто-то заметил блеск синих камней в бурьяне прямо под окном неутешной владелицы пропажи. Но Лианна и тут не утихомирилась и заявила, хоть говорила вроде как в шутку, что не такая она рассеянная, чтобы расчёски из окна ронять. И правда ли, что собаки могут унюхать, кто прикасался к вещам? Не то чтобы она кого-то подозревает, но давайте попробуем, чтобы рассеять сомнения…

В итоге Лэш с Лиром привели пару наших волкодавов, сунули им под нос гребень и пустили обнюхивать всех присутствующих. Около меня псы даже не задержались, зато дружно уткнулись носами в синеглазку… Лианна на секунду скуксилась, а потом начала благодарить всех за помощь и, наконец, убежала весенней ланью, посылая расцветшим парням воздушные поцелуи.

Разглядывая в амбаре грушу, которую продолжала прилежно колотить по часу в день, я чувствовала почти непреодолимое желание принести ведёрко с краской и намалевать на ней голубые глазки…

Через день оказалось, что и это не всё, отнюдь не всё, на что способна Лианна. Оказывается, пока я полола огород, крутилась на кухне, проезжала коней, тренировалась в амбаре, вредная девчонка за моей спиной потихоньку, изображая сочувствие, выспрашивала у всех, что они про меня знают. Плела сети. А рассказывала я про себя в основном Тивалю и Оласе…

Услышав про тётку в Гифаре и несчастную любовь, Лианна решила, что это отличная возможность от меня отделаться. И — опять-таки под предлогом участия и помощи — накатала письмо, в котором сообщала, где находится пропавшая Суна, вручила его в руки едущего с проверкой дороги в сторону Гифары Лира и наказала обязательно разыскать моих родственников, а то те, наверное, с ума от беспокойства сходят. Упомянула и про парня…

И вот Лир вернулся. Тётку он не нашёл, но так рвался угодить Лианне, что расспросил обо мне в гифарском храме, где с удивлением узнал, что ни о какой Суне там слыхом не слыхивали, но примерно в тот же срок из города пропала другая девушка, очень похожая по описанию, — Белёна. Нет, родственников у Белёны не было, служила она в особняке у добрых хозяев, а потом вдруг неожиданно исчезла. Нет, ничего плохого о ней сказать нельзя, вот только ушла не попрощавшись.

Это был первый камешек.

Вторым стало то, что, услышав всё от той же Лианны о несообразностях в моих рассказах, Батька сам решил всё проверить и даже не поленился съездить в Суру, в мэрию которой стекались все сведения о налогах с местных деревень. И деревушки Сосновый Дол в двадцать три двора в списках поселений не обнаружил.

Может, если б Лианна не подзуживала, всё б и обошлось, но та не отставала. И хитро так, с подколкой, с подвохом…

Вечером дня, когда она снова устроила сцену, плача, что я непонятно почему её, бедную, стукнула в тёмном углу, пока никого рядом не было, Батька Онисий позвал меня к себе.

Ну, я подозревала, что Лианна опять чего-то наврала и намутила, но того, что случилось, не ожидала. И то, что произошло, было хуже ушата ледяной воды посреди студёной зимы…

Батька уставился на меня из-под кустистых бровей, положил обе ладони на стол — и заговорил:

— Думал я, ты тут приживёшься. Ан не вышло. При всех позорить не стану, но скажу в лицо: драчунов нам не надобно. Вралей тоже. Ненадёжного человека мы держать у себя не можем. Ездил я сам в Суру, справки наводил, чтобы с чужих слов не судить и во всём лично убедиться. Деревни Сосновый Дол в нашей округе нет. И выяснил достоверно, что никакой тётки в Гифаре у тебя тоже нет. Так что не знаю, куда ты шла, но иди туда дальше, Суна. Если, конечно, тебя так зовут…

Я заледенела. Такого я не ждала, совсем не ждала… Может, попробовать объяснить? Открыла рот, ещё не понимая толком, что скажу, но Батька поднял ладонь, прерывая:

— Хватит. И слушать не хочу. Завтра уходи от нас прочь. И дам один совет напоследок будешь продолжать так жить, плохо кончишь. Так что делай выводы. Вот тебе заработок за последнюю неделю работы. В город, если надо, парни тебя подбросят.

В комнату я брела, чувствуя себя убитой…

Добило то, что из соседней двери высунулась Лианна и показала язык.

Наверное, для неё вот так выгнать бездомного человека на улицу — шутки.

Глава 15

Предавший никогда не простит нам своей измены.

Той ночью я не спала — не могла. А на рассвете сбегала на конюшню — в последний раз напоить, покормить Храпа с Коноплёй и незаметно забрать кинжал лорда Асарана. Тут его оставлять негоже.

Напоследок всё же заглянула к Оласе и Тивалю — попрощаться. Тиваль чувствовал себя явно неловко. Я всё равно его поблагодарила и попросила передать спасибо Коннорту, когда тот вернётся. Предупреждать, что Лианна собирается вешаться Кону на шею, не стала: Тиваль не поверит, а Мангуст не промах, сам быстро всё просечёт.

— И куда ты теперь?

— Куда-нибудь, — попыталась я улыбнуться. — Может, к Зайре вернусь, у меня ещё вопросы появились.

Пока перебирала мешок и приводила в порядок комнату, успела обдумать случившееся. Выходило так: расскажешь о себе всё — плохо. Не расскажешь — тоже плохо. Но выложила бы всю подноготную тому же Тивалю, так наверняка юная мерзавка выспросила бы про лорда Асарана, а потом сама и сдала меня страже. А если б я при встрече с Тивалем рта вовсе не открывала, то ситуации бы с тёткой и вовсе не возникло. Получалось так и эдак коли молчать, целее будешь.

Вот потому и сейчас не сказала правды. На самом деле я собиралась идти на запад, до большого тракта, а там уж решу, поворачивать мне к Марен-Кару или — эта мысль была мне больше по душе — держать путь на юг, в Галарэн.

Больше говорить было не о чем. Улыбнулась, поклонилась — и вышла из комнаты.

С Оласой тоже разговора не вышло. Понятно, той красавица кузина по любому ближе незнакомой чернавки с большой дороги. Тем более что сестре Лианна характер наверняка не показывает. Так что тоже поклонилась, поблагодарила, криво улыбнулась — и вышла вон. Даже сухарей, как собиралась, попросить не смогла, язык не повернулся.

Только — уже на последнем шаге — обернулась:

— Клянусь памятью отца и матери, что ни разу не прикасалась к Лианне и пальцем, не била и с лестницы не толкала. И гребня я её не брала. А ещё тот борщ не я пересолила, твоя сестричка отослала меня тебя искать, а сама на кухне попить осталась. Прощай, Оласа!