Его моя девочка - Эльвира Владимировна Смелик

– Давай, – откликнулась та.

Она тоже замёрзла, но согласилась бы и на обычный чай, и на кофе, хотя слова «горячий пунш» и «сидр» действительно выглядели привлекательно.

Глава 37

Помещение бара оказалось достаточно большим, длинная барная стойка шла вдоль одной стены, начинаясь почти от входа и уходя вглубь, можно сказать, в темноту. Никакого яркого освещения, сдержанный полумрак. А барменов не один, а трое – девушка, парень и мужчина постарше.

Посетителей – не под завязку, но и не мало. Некоторые сидели на высоких стульях рядом со стойкой, другие расположились за столиками. Те небольшие – на двоих, на четверых – были сдвинуты ближе к стенам, а середину зала занимал невысокий подиум, тоже вытянутый. Наверное, иногда на нём выступали: музыканты, танцоры или стендаперы.

– Ну, ничего так, уютненько, – оценила Маша, обратилась к Лизе: – Мы чего будем?

Та пожала плечами:

– Не знаю. – Напомнила: – Ты же глинтвейн хотела.

– А ты?

– Выбери сама. Мне без разницы.

– Тогда садись, – распорядилась подруга, указала рукой. – Вон там в углу столик свободный. А я выберу и закажу. И заплачу сама. За меня же Алик постоянно платил. Благодаря тебе. Так что теперь моя очередь отдавать долги.

– Ты мне не должна, – возразила Лиза, а Маша фыркнула.

– Ну вот давай, Трофимова, ты не будешь к словам цепляться. Или так. Я тебя угощаю, и мне это в удовольствие. Тем более стипендия недавно пришла. Так что я относительно богатая, а ты – не заморачивайся. Договорились?

– Ладно.

Маша осталась у стойки рассматривать меню на подсвеченных табло, а Лиза двинулась к столику, тому самому, в углу, со словно обнимающим его полукруглым диванчиком. Села, от нечего делать стала осматриваться по сторонам.

Подруга уже обсуждала заказ с девушкой-барменом, Лиза немного понаблюдала за ней, потом перевела взгляд дальше, вдоль барной стойки, почти до конца и вскинулась ошарашенно.

Никита? Она не обозналась? Он сидел к ней почти спиной, один, подпирал голову левой рукой, в правой держал невысокий пузатенький стакан и тоже о чём-то разговаривал с барменом. Когда они с Машей стояли недалеко от дверей, его просто было не разглядеть, загораживали другие, а теперь Лиза его хорошо видела.

И что ей делать? Уйти? Пока Никита её не заметил. Потому что это слишком больно – на него смотреть. Но одновременно настолько же притягательно. Так может, наоборот, воспользоваться возможностью, потому что он её вряд ли заметит. Зачем ему оглядываться? Но он вдруг не просто оглянулся, развернулся, обвёл зал взглядом. Тот коротко скользнул по Лизе, двинулся дальше, но почти сразу вернулся.

Никита сосредоточенно сдвинул брови, – сомневался, как и она, действительно ли видел то, что видел – потом, убедившись, поморщился, но не отвернулся, а медленно слез со стула, оттолкнувшись рукой от стойки, направился к Лизе, строго по прямой, не обращая внимания на возможные препятствия. Поэтому, пока шёл, задел плечом какого-то парня. И, похоже, чувствительно задел – тому даже пришлось переступить с ноги на ногу, чтобы восстановить равновесие.

– Э! Совсем… – с возмущённым вызовом начал он, но Никита послал его, даже не задержавшись, хотя тоже покачнулся, но будто и не заметил.

Да его вообще основательно штормило.

Напился? Или принял что-то? Взгляд мутный, осоловелый, а выражение на лице какое-то бездумно-отчаянное. Подошёл, остановился, глянул сумрачно.

– Зачем припёрлась? Сказал же тебе, больше не подходи.

А она и не подходила, он сам.

– Это случайно совпало, – произнесла Лиза. Нет, не оправдывалась. – Откуда я могла знать, что ты здесь?

Никита скривил угол рта.

– Совпало? Ну-ну. – И опять нахмурился, потребовал: – Тогда, как пришла, так и уходи.

Она поднялась, предложила:

– Никит, может, тебе тоже лучше уже отсюда уйти?

– Ку-да? – Он посмотрел прямо в глаза, пьяно ухмыльнулся, повторил: – Куда?

– Никит…

Он накрыл пальцами её рот.

– Ш-ш-ш, Лизка. – Распорядился: – Заткнись. Тебе со мной разговаривать нельзя. И не надо. Теперь – точно не надо. Так что – не мешай. Катись давай. От меня подальше. Пока этим дерьмом не уляпалась. – И тихо пробормотал себе под нос: – Иначе всё зря.

Лиза хотела возразить, но он, предугадав её порыв, а может, заметив, как шевельнулись губы, выдохнул громко и жёстко:

– Иди отсюда! Поняла?

Но опять сам – развернулся и ушёл, на своё прежнее место, видимо, уверенный, что она непременно послушается.

– Ну, капе-ец! – раздалось рядом. Подруга пришла и, похоже, она услышала последние фразы. – Вот это мы выбрали, куда зайти. Специально ни за что не подгадаешь. – Тронула Лизу за руку. – Уходим? Наверное, успею ещё заказ отменить.

– Нет, – Лиза мотнула головой, опустилась на диванчик. – Не уходим.

Маша удивлённо вскинула брови.

– Ну, а-а-а…. какой смысл тут сидеть, любоваться? Лиз, только же хуже будет. Пойдём.

Но она опять возразила, ещё твёрже и убеждённей:

– Нет, Маш. Нет! Ты же видела, он совсем не в себе.

Тогда подруга тоже уселась, критично поджала губы, поинтересовалась с пониманием:

– Боишься, чего натворит? – Но тут же заметила с нажимом: – А тебе-то теперь какое дело? Он же… – не стала договаривать, просто многозначительно умолкла, чтобы лишний раз не зацепить, да и Лиза вряд ли могла забыть о подобном.

Не забыла, конечно, – он теперь с другой, но…

– Всё равно. Не оставлю я его такого, – заявила Лиза упрямо, виновато дёрнула плечом. – Маш. Но если ты хочешь, можешь уйти.

– Да сейчас! – воскликнула подруга.

Как раз официант подошёл, принёс две большие стеклянные кружки с насыщенно-алой чуть мутноватой жидкостью, в которой плавали кусочки то ли ягод, то ли фруктов, поставил перед ними. Маша торопливо подтянула одну к себе поближе, обхватила ладонями.

– Ой, Трофимова, мазохистка ты. Он же тебя фактически послал. Или опять думаешь, что всё это ради тебя и ты виновата?

Нет, не думала. Теперь Лиза точно знала: