Ариссьель. Жизнь после смерти - Лиз Бурбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь я вижу дочь подростком, ей около двенадцати. Всей семьей мы собрались на семейный ужин. Говорю в основном я. Учитывая, что дома я бываю очень редко, мне хочется многое им рассказать! Я делюсь своими мыслями по поводу покупки яхты, говорю, что хочу научиться самостоятельно ею управлять, мечтаю, как все вместе мы отправимся в плавание по островам во время школьных каникул.
– Представьте, зимой мы отправимся на юг, а летом исследуем Великие озера и реку Святого Лаврентия. Как вам такая идея?
Моя дочь пристально смотрит на меня и говорит:
– Поверю, когда увижу своими глазами. У тебя всегда такие чудесные мечты и ты так часто нам что-то обещал, но всегда находишь оправдание, почему не сдержал обещание или почему пришлось отложить на потом.
– И это все, что ты хочешь мне сказать? Ты хотя бы понимаешь, что это наглость, Каки? Я встречал сотни детей, которые были бы счастливы, окажись они на вашем месте: иметь отца, который так много работает, чтобы оплачивать все их прихоти! А если мои планы меняются, это не значит, что я делаю это специально или плохо к вам отношусь. Ты сама знаешь хоть одного человека, кому бы никогда не пришлось на ходу хоть раз менять свои планы?
– Нет, не знаю. Но если бы ты хотя бы допускал, что иногда что-то обещаешь не подумав, или открыто признавался, что не можешь сдержать обещание, нам бы с этим было проще мириться. Но нет, ты так никогда не делаешь. Для тебя самое главное – быть правым, и ты всегда находишь себе оправдания. Именно это бесит больше всего. Не знаю, как остальные, но я уже давно тебе не верю. И, кстати, перестань называть меня Каки. Ты разве не заметил, что я уже выросла? Наверняка не заметил!
Этот ребенок удивляет меня все больше и больше. Какая наглость, какое неуважение! Честное слово, она считает себя такой взрослой, говорит со мной так, будто мы с ней ровня. В мое время с родителями так не разговаривали. Я никогда бы не решился так моим отвечать, хотя часто и хотелось. Я все проглатывал, молчал и своим мнением делился только с друзьями.
Теперь мне понятно, что МИШАЭЛЬ имел в виду, говоря об эго и об убеждениях, которые принимают решения за нас. И это еще один отличный пример закона сеяния и жатвы. Интересно, как моя дочь могла уважать меня, если очень часто я сам неуважительно относился к моим собственным обещаниям, данным ей. Ах, как же я обманывался! И мое поведение не менялось, несмотря на откровенные высказывания дочери. Как многому мне еще нужно научиться!
Проходит еще несколько мгновений, и я снова вижу Карину, в возрасте четырнадцати лет. Я вижу ее в тот момент, когда она узнает о моей интрижке, о том, что у меня, кроме ее мамы, есть другая женщина. И все по дурацкой, нелепой случайности! Тот день (прекрасный июльский день) я проводил в милой деревушке в Лорантидах, в сотне километров от нашего дома. Я назначил там свидание Марлен, убежденный, что о нашей встрече никто не узнает, ведь там у меня нет ни одного знакомого. Мы нашли очаровательный ресторанчик и только что устроились в нем за столиком на двоих. И вдруг кого, вы думаете, я вижу? Кто входит в ресторан с тремя другими девочками? КАРИНА! МОЯ Карина. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Карина с подружками усаживаются за столик, весело что-то обсуждают, смеются. Постой, а что Карина делает здесь сегодня, в субботу, в обеденное время? В голову не приходит ни одного ответа, поддающегося логике. В это время она должна быть дома, с мамой и братом. Ошеломленный, я вжимаюсь в кресло, пытаясь стать маленьким и незаметным. И я даже представляю худший исход событий. В голове крутится мысль: она сидит ко мне спиной, вдруг мне повезет и она меня не заметит? Господи, пожалуйста, пусть она меня не увидит, пожалуйста, – кричу, молю и повторяю про себя.
Я становлюсь белым как полотно. Понимая, что я больше ее не слушаю, Марлен пытается понять, что со мной стряслось, почему я резко переменился в лице. Шепотом, невпопад, пытаюсь объяснить ей свою трагедию, добавляя, что я не могу выйти из ресторана, не пройдя мимо Карины. Я все еще лихорадочно ищу подходящее решение, как вдруг моя дочь встает, чтобы сходить в туалет. Одним движением она резко поворачивается и идет в мою сторону. Мне никогда не забыть изумление на ее лице, когда она встретилась со мной взглядом. Она застывает на месте и бормочет под нос:
– Папа? А что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?
Она замечает Марлен и тоже, как и я, бледнеет и теряет дар речи. Я беру себя в руки и рискую произнести следующее:
– Пожалуйста, познакомься. Это Марлен Делорм. У нас есть общий бизнес, и мы встретились, чтобы обсудить детали договора.
Ее взгляд лишает меня всякой надежды: она мне не верит. Особенно учитывая, что на столе нет никаких бумаг, которые могли бы послужить доказательством моей честности. Удивленные поведением Карины, ее подружки не отрывая глаз наблюдают за сценой. В конце концов Карина поворачивается к ним и решительно командует: «Пойдем отсюда!» Девочки оплачивают счет и поспешно уходят. Уже на выходе моя дочь оборачивается и бросает на меня испепеляющий взгляд. Мне до такой степени плохо, что я буквально дрожу. Я не могу представить, насколько ей больно, грустно, как сильно она разочарована. То, что мне тогда показалось ненавистью, на самом деле было выражением огромной боли.
Я потрясен. А что я мог и должен был тогда ей сказать? «Дорогая, хочу познакомить тебя с Марлен, моей любовницей»? Она еще слишком мала, чтобы понимать, что мужчина так устроен: если жена часто отказывает ему в сексе, он должен удовлетворять свою физическую потребность с другой женщиной. Ведь это нормально, верно? Все бизнесмены, с которыми я знаком, имеют любовниц, я в этом просто убежден. Когда мужчина в самом расцвете сил много и подолгу путешествует, совершенно бесчеловечно требовать от него, чтобы он оставался целомудренным.
Это еще одно оправдание, которое дает основание считать себя правым. Я чувствовал
