Ариссьель. Жизнь после смерти - Лиз Бурбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но когда чуть позже я, развлекаясь, повторяю свою шутку при детях, они демонстрируют мне свой гнев. Особенно Карина, которой тогда едва исполнилось тринадцать лет. Возмущенная, она набрасывается на меня:
– Ну ты и злой, папа. Мама же не смеется над твоей работой, так почему ты насмехаешься над тем, что делает она?
Меня это смешит, и я отвечаю ей в том же духе:
– Моя львица разозлилась! Она рычит! Послушай, мое сокровище, не злись. Ты же прекрасно знаешь, что я делаю это, лишь чтобы поддразнить маму.
– Это вовсе не смешно!
Я вижу безжалостный взгляд Карины. Она что-то бормочет и покидает комнату. Мона молчит. В мгновение она становится грустной и задумчивой. Мне забавно видеть, как дети бросились на защиту матери. Однако я не могу не признать, что мое поведение по отношению к Моне означало лишь то, что я мало ее уважал. Как я мог быть таким эгоцентричным? Я думаю лишь об одном: я, я, и снова я.
Появляется МИШАЭЛЬ.
С огромной осторожностью он напоминает мне, что нужно просто наблюдать за приходящими ко мне картинами, без малейшего обвинения себя. Когда-нибудь я, конечно, смогу измениться, но пока это для меня непосильная задача: во мне слишком много травм, о которых я пока ничего не знаю. Он добавляет, что мне еще нужно пересмотреть и другие эпизоды из моей жизни, ведь только так я смогу понять, что хотел бы изменить в будущей жизни. Он говорит, что я имею право быть обладателем очень сильного эго и иметь проблемы с умением действовать из сердца. Но мне важно понять, что используемые мною методы неразумны, ведь я всегда привлекаю к себе лишь то, что посеял. Когда я действительно усвою, как работает закон сеяния и жатвы, мой урожай будет намного приятнее для жизни.
Мне не терпится узнать, к чему меня приведут эти прекрасные слова МИШАЭЛЯ. Наверное, со временем все начнет проясняться. Но я уже замечаю, что некоторые понятия, которые он повторял мне много раз, заставляют меня задуматься и не вызывают сопротивления. Постой-ка, он исчез! Надо же, когда он меня покидает, все становится мрачным и холодным. Должно быть, все дело в его свете. От него так много тепла!
– 13 —
Открытое сердце
До чего же красиво в этом новом месте! Какое дивное умиротворение. Помню, МИШАЭЛЬ мне говорил, что в мире душ много прекрасных мест. И из всех других, где я уже побывал, это место мне подходит больше всего. Нет-нет, я не ошибся: вон там мои родители, и они наблюдают за мной! Как же я рад нашей встрече! Они знают все, что со мной происходит, ведь, наверное, они проживали такие же потрясения, когда попали сюда.
Утвердительно кивая, мои родители приближаются. У них такие лица, какими я их запомнил в мои пятнадцать лет. У папы волосы седые, у мамы – тусклые. На них, как всегда, вышедшая из моды одежда.
Но как же блестят их глаза! Постой, как я могу видеть все эти детали их внешнего облика, если мы все уже умерли? Любопытно. Этот вопрос нужно обязательно задать МИШАЭЛЮ.
Вот ко мне подходит мама:
– Здравствуй, Ариссьель. Как ты?
К разговору подключается папа:
– Здравствуй, Ари.
Интересно, что каждый из них называет меня по-своему, как и при жизни. Сердце бешено колотится у меня в груди. Можно даже сказать, что мою грудь распирает. Но это приятное чувство: так тепло, так спокойно. Если бы я не сдерживался, я бы обязательно заплакал. Сколько же любви в их взглядах! Неужели они любили меня вот так же, когда мы жили вместе на Земле? Нет, это невозможно. Неужели я был до такой степени слеп?
Они оба смотрят на меня с огромным состраданием, и мама отвечает:
– Мой дорогой Ариссьель, мы любили тебя всегда: и когда ты был малышом, и когда вырос. Очень часто мы не приветствовали твое поведение, но это не имеет ничего общего с тем, какой ты человек. Я всегда знала, что за твоим вызывающим поведением прячется необыкновенная натура. Ты изо всех сил старался казаться жестким и уверенным в себе, и часто даже переставал быть самим собой. Благодаря нашим проводникам мы смогли многое понять, и теперь нам проще принимать свое прошлое. Мы мечтаем лишь об одном: помнить обо всех уроках наших проводников, когда мы снова вернемся на Землю! Правда, наши проводники уверены, что если мы захотим, то рано или поздно сможем проживать все события в любви, научимся принимать других людей без осуждения и без малейшего желания изменить их. Как же это замечательно – когда-нибудь прийти к этому, правда?
Радуясь, что наш разговор не прерывается, я спрашиваю маму:
– А твой проводник уже рассказал тебе, как этого достичь? Тебе не кажется это утопией?
Как же мне не терпится узнать, такие ли у их проводника принципы, как и у моего, и одну ли мы осваиваем науку.
– Вот все, что мне известно: если мы перестанем осуждать и критиковать поведение других людей (и свое), просматривая сцены земной жизни, после нашего возвращения туда наша жизнь будет намного легче.
Да уж, сказать легко, но как это сделать? Видимо, у моих родителей это плохо получается. Помню, как они говорили мне при нашей прежней встрече, что чувствуют себя виноватыми передо мной. Боже мой, значит, я не один такой, кому трудно даются новые методы.
Папа легко читает мои мысли:
– Ты прав, Ари. Мы с твоей матерью должны вернуться на Землю, чтобы начать применять полученное учение на практике, но мы ждали тебя. Мы приняли решение воплотиться в новой жизни вместе как близнецы, чтобы помогать друг другу. Мы думаем над тем, как перестать осуждать себя, но мы намерены, как только понадобится, просить о помощи. И мы не хотим забывать о том, насколько важна любовь.
Неужели я слышу это от моих родителей? Кто бы мог подумать, что между нами возможны подобные разговоры? Честное слово, никогда не поздно совершать правильные поступки! А я-то считал их старомодными… Но, кажется, они легче, чем я, воспринимают свое возвращение на Землю, да еще и
