Месть - Нэнси Розенберг

— Так что ты хотел сказать о Кэрол.

— Во-первых, никогда не называй ее Кэрол, она настаивает, чтобы к ней все обращались не иначе как «судья Абрамс». Держу пари, что муж так и называет ее в постели и ей это нравится. Самое смешное, что она не может усидеть спокойно на одном месте — она должно быть гиперактивна и это у нее врожденное, — и, чтобы ничего не забыть, она прикалывает на свой календарь клочки бумаги с напоминаниями о важных телефонных звонках.

«Это я должна была быть на ее месте. Я должна была быть судьей», — подумала Лили, но сказала совершенно другое.

— Она очень умная женщина и потрясающая трудяга. Она справится с должностью. Как бы то ни было, она по праву носит черную мантию. Где здесь можно остановиться?

Они стояли у светофора в паре кварталов от ресторана. Она повернулась к Ричарду.

— Отвези меня назад к ресторану, я сяду в свою машину и поеду за тобой к тебе. Я не хочу потом возвращаться и напороться здесь еще на кого-нибудь с работы.

Когда через несколько минут они оказались у дома Ричарда, он выскочил из машины, подхватил на руки Лили и внес ее через парадную дверь прямо в спальню. Он сбросил одежду на пол, нырнул под одеяло и позвал Лили. Лежа при свечах на белоснежных хрустящих простынях, слушая тихую классическую музыку, она позволила ему обнимать и гладить себя, но отказалась раздеться. Он не настаивал. Они лежали каждый на своей стороне кровати, Лили спиной к нему. Вино разлилось по ее телу приятной теплой волной, она чувствовала себя так, словно была закутана в надежный безопасный кокон.

— Такое положение называется ложками. Мы входим друг в друга, как две ложки. Ты когда-нибудь слыхала об этом?

— Где-то я это слово слышала, — ответила Лили.

От его дыхания у нее щекотало в ушах, и она засмеялась. Он плотно обнял ее одной рукой и теснее привлек к себе. Другую руку он положил ей на плечо и перевернул ее на спину. После этого он лег на нее, упершись своей взбунтовавшейся плотью в ее живот. Его рука скользнула вниз по ее животу, лаская ее тело сквозь платье и трусики. Лили вдруг почувствовала, что она в ловушке и не способна двинуть ни рукой ни ногой. В комнате было полутемно, и она едва видела его лицо. Все, что она могла разглядеть — его темная, навалившаяся на нее фигура, все сильнее и сильнее прижимавшая ее к кровати.

— Прекрати, Ричард, — взмолилась она.

Он скользнул вниз, и, не обращая внимания на ее просьбы, начал покрывать влажными поцелуями ее шею.

— Пусти меня, — паническим голосом проговорила она. — Пусти меня.

Ричард упал с нее, перекатившись на спину.

— Черт, — выругался он, глядя в потолок. Его возбуждение прошло. — Черт, — снова в растерянности повторил он, и его слова ударили ее так, словно он надавал ей пощечин. Лили села на постели и оправила на себе одежду. Чувство благополучия, переполнявшее ее, улетучилось.

— Я же говорила тебе, что к старому возврата не будет, я никогда не стану прежней. Когда ты залез на меня сверху, это живо напомнило мне об изнасиловании. Он зажал меня под собой, он зажал нас обеих под собой.

Ричард промолчал. Он не сделал попытки приласкать ее или как-то успокоить. В комнате тяжело повисли клубы разочарования. Лили остро почувствовала это.

— Я думаю, тебе стоит встречаться с другими женщинами, Ричард. Живи своей жизнью.

— Лили, — произнес он, наконец повернувшись к ней лицом.

— Нет, пожалуйста, выслушай меня внимательно. Ты не представляешь себе, что на самом деле произошло. Неужели и правда ты хочешь связаться с женщиной, у которой куча таких тяжелых проблем? Я все время стараюсь тебе это объяснить.

Повернувшись на бок, Ричард дотронулся до ее руки и тотчас отпрянул.

— Ты что, правда думаешь, что я так мелко плаваю, Лили? У каждого человеческого существа есть проблемы. Я не смотрю на мир глазами своего члена.

Она посмотрела на него и сразу же отвела взгляд в сторону. Видит Бог, она очень хотела, чтобы их встреча закончилась в ресторане, там все было как надо. Это он настоял на продолжении свидания. Если секс и на самом деле так мало для него значил, почему тогда он все время стремился залезть на нее, когда они оставались вдвоем?

— Разве мы уже не говорили об этом? Ты чересчур все раздуваешь. — В его голосе сквозило раздражение, он отодвинул ноги к краю кровати.

Она попыталась остановить волну гнева, охватившую все ее существо, но это ей не удалось.

— Я чересчур все раздуваю, господи Иисусе! — воскликнула она, спрыгнув с кровати и становясь перед ним. — Ты абсолютно не понимаешь, что именно случилось со мной. И не понимаешь оттого, что ты обыкновенный мужик, который хочет трахнуть бабу, вот почему. Тебя никто не прижимал к кровати и не принуждал к половому акту. Просто забудь об этом. Вы все это говорите. Подумаешь, большое дело! Так, да? Выкинь это из головы и переходи к следующему мужику. — Она начала мерить спальню шагами, размахивая руками.

Он не спеша встал, подошел к ней, взял за руки и привлек к себе.

— Ты все понимаешь абсолютно превратно. Я хотел сказать, что ты слишком раздуваешь сексуальные отношения между нами, а вовсе не изнасилование. Неужели ты хоть на минуту допускаешь мысль, что я не понимаю, что ты пережила? Боже мой, я же много лет расследовал дела об изнасиловании. Изнасилование — это опустошающее преступление, связанное с издевательством над личностью. Преступление, ломающее волю. Поверь мне, я мужчина, но я понимаю больше, чем большинство мужчин. Я люблю тебя. — Он обхватил ее руками и нежно обнял. — Когда любишь, принимаешь зло за добро. Ты слышишь меня? — Он взял ее за подбородок и поднял ее лицо, взглянув ей в глаза. — Лили, все будет хорошо. Верь мне. Слушай меня. Все будет просто великолепно. Пойдем, посидим у камина в гостиной. Ты сегодня выглядела такой счастливой. Я думал… Я не знаю, что я подумал… ну, что ты хочешь этого так же, как я.

— Если говорить честно, то я и сама не знаю, чего я сейчас хочу, — сказала она, следуя за ним в холл. Это была чистая правда.

Продолжала звучать классическая музыка, Ричард оставил Лили сидеть у камина и ушел на кухню, откуда вернулся с хрустальным блюдом, наполненным клубникой. Пламя искрилось и потрескивало. Она согрелась. Скрестив ноги, Ричард уселся перед ней и стал кормить ее клубникой, но ее вкусовые сосочки утратили способность что-либо чувствовать, и она ощущала во рту какую-то безвкусную кашу. Подчиняясь непонятному импульсу, она опрокинула его на спину. Он упал, клубника рассыпалась из блюда по ковру. Она тут же придавила его поднятые руки к полу и сверху вниз посмотрела ему в лицо.

— Как тебе это нравится? — спросила она, сильно прижимая к полу его руки и чувствуя, что она снова полностью владеет собой.

Он посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся.

— Мне нравится все, что нравится тебе.

Все еще прижимая к полу его руки, Лили наклонилась и нежно поцеловала его в губы. Сделав это, она безвольно упала на него.

— Я и в самом деле люблю тебя, — прошептала она. — Я никогда не думала, что мужчина может быть таким, как ты. Я никогда не думала, что смогу стать такой близкой другому человеку.

Он положил руки на ее густые волосы. Она села и выпрямилась.

— Уже почти девять, — заметила она. — Мне пора идти.

Пока Ричард собирал с пола клубнику, она достала из косметички губную помаду и стала подкрашивать губы.

— Прошу прощения за беспорядок, — сказала она, наклоняясь и помогая ему собирать ягоды. Когда они закончили, она стала расчесывать щеткой свои спутанные в узлы волосы. Ричард нежно отобрал у нее щетку и начал сам расчесывать волосы, слегка царапая ей кожу головы.

— Мне нравится, как ты это делаешь, — проговорила она, двигая головой в такт его движениям. Потом она откинулась назад, обняла его и прижалась к нему всем телом.

— Тебе придется просить меня об этом, как о милости, — произнес он улыбаясь. — Это моя новая философия. Если я нужен тебе, то тебе придется меня об этом просить.

Рука об руку они прошли к входной двери.

— Просить, вот как? — спросила его Лили, дугой выгнув бровь. — А что будет, если я не стану этого делать?

Улыбка сбежала с его лица. Он оперся о косяк двери и стоял так, пока она спускалась по ступенькам. Сойдя вниз, она оглянулась, чтобы помахать ему рукой на прощание, но его уже не было, дверь была закрыта, а сам он скрылся в доме. Она стояла внизу, глядя на закрытую дверь, обхватив себя руками и ежась на пронизывающем ветру. Послышался резкий звук сирены, где-то далеко внизу, на улицах города.

Если в их отношениях ничего не изменится, сказала она себе, то скоро, в самом деле, очень скоро, двери Ричарда навсегда закроются для нее. Она представила себе, как она, сбивая в кровь кулаки, изо всех сил стучится в его двери и просит впустить ее. А там, внутри, он ритмично двигается на кровати, ублажая какую-то женщину, лишенную лица.