Капкан для крысы - Дмитрий Грунюшкин

Друзья поднялись на этаж, где жил Леша-Перпл. Дейл нажал кнопку звонка и толкнул вперед Чипа, который в их дуэте исполнял роль представителя власти. За дверью послышался шорох шагов, щелкнул замок.

– Главное следственное управление ФСБ. Отдел по борьбе с наркотиками. Следователь Семенов, – представился Чип, на ходу сочинив увесистое название несуществующего ведомства. – Вы не могли бы уделить нам несколько минут?

– Вы по поводу моего сына?

– Если ваш сын – Алексей Жданов, то да.

– Но я уже несколько раз говорила с милицией.

– Обычная неразбериха, много ведомств, много отделов. Все борются с одним и тем же порознь. Вы уж нас извините.

– Ладно, – сдалась женщина.

Щель исчезла, звякнула цепочка и мать Перпла пригласила «следователей» в дом. После того, как ранили ее сына, она стала запираться на все замки и цепочки. Но в ее доме за последние дни побывало так много сотрудников внутренних органов, что она даже не обратила внимания на отсутствие удостоверений, которые настоящие следователи всегда толкают перед собой, как золотой ключик.

– Проходите на кухню, я сейчас.

Чип и Дейл, осматриваясь, прошли на большую кухню. В доме царил достаток, что никак не вязалось с информацией о том, что здесь живет законченный наркоман. Вернувшаяся на кухню хозяйка, похоже, заметила удивление на лицах пришедших, и пояснила:

– Леша, конечно, большой балбес, но он никогда ничего не тащил из дома. Я всю жизнь проработала в торговле, в советское время это считалось очень доходным ремеслом, да и сейчас тоже. Уже год на пенсии. А отец Алексея доктор юридических наук, довольно известный адвокат. Поэтому недостатка в семье не было. А Леша… это наше горе. Упустили сына. Зато дочь, красавица, умница, сейчас в Женеве, работает в консульстве, – как бы оправдываясь, закончила она.

– А можно посмотреть комнату сына? – попросил Чип.

– Пожалуйста, – вздохнула женщина без особого энтузиазма.

– Да уж! – присвистнул Дейл, заглянув в «гадюшник».

– Здесь уже провели обыск, но ничего, кроме банки самогона и пятидесяти долларов под подушкой не нашли. Хотя, и до обыска было не лучше.

– А откуда у Алексея доллары? – поинтересовался Дейл. – Не похоже, чтобы он делал запасы.

– Я думаю, этот ему дал.

– Кто – этот? – сделал стойку Дейл.

– Я уже говорила… За день до того, как Алешу… ранили, – женщина всхлипнула, но сдержала чувства, – к нему приходил какой-то парень…

– Вы его знаете?

– Нет, никогда раньше не видела.

– А как он выглядел?

– Я его встретила в дверях, было темно, да я и не присматривалась. Лица не разглядела. Но он был, явно, не из круга Леши. Такой ухоженный, я бы даже сказала, интеллигентный. Очень добротно одет. Молод, лет двадцати пяти. Короткая стрижка, темные волосы. Вот и все, пожалуй.

– Он представился?

– Нет. Сказал только, что старый приятель Леши, кажется, учились вместе.

– А где учился Алексей?

– Начал учиться на юрфаке, но с третьего курса вылетел за непосещение. Правда, постоянно ошивался в общежитии. Они тут рядом находятся. Атмосфера там Леше нравилась, такая…непринужденная. Разрешите, я закурю?

– Да что вы? – поразился Дейл. – Вы же хозяйка, а мы в гости зашли. Не нам правила устанавливать.

– Правила хорошего тона, молодые люди, и мне не устанавливать. Курить при некурящем неприлично, ему может мешать табачный дым.

– Нет-нет, мы не возражаем.

Женщина достала сигарету из пачки голубого «L&M». Дейл поспешно щелкнул зажигалкой «Zippo», простой, без изысков и украшений, вороненой, чтобы не давала отблесков.

– А какие здесь есть общежития?

– Разные, – пожала плечами собеседница, затянувшись крепко, по-мужски. – Но Леша тусовался, как он это называет, там же, где учился, в общежитии юридического факультета, даже когда сам там уже не учился. – Дейл бросил быстрый взгляд на Чипа. Тот легкой улыбкой дал понять, что понял ход мыслей напарника. – Где-то год назад его перестали туда пускать. Те, кто его знал, уже закончили учебу, а остальным он только мешал. Он же такой…шебутной. Все время ему чего-нибудь надо. Довольно утомителен в общении, если честно.

– Почему вы решили, что этот парень дал ему деньги.

– Он ему их не просто дал, а за выполнение какой-то работы.

– Почему вы так думаете?

– Леша уже два дня к тому времени сидел на голодном пайке, без денег. Отец отказался ему дать, я тоже. А воровать он никогда не ходил, говорил, что лучше неделю промучиться на свободе, чем потом несколько лет за решеткой. Он думал, как заработать. Пришел этот парень, посидел у Леши минут пятнадцать, не больше, потом ушел. Леша убежал сразу следом за ним. Вечером пришел веселый, поел и заперся у себя в комнате. Потом начал петь. «Дип Перпл» свой, проклятый! Его даже зовут Леша-Перпл из-за этих рокеров, с ума он от них сходит. А ночью громко разговаривал сам с собой. Значит, нашел где-то наркотики. Вы знаете, как это страшно, когда твой сын сходит с ума от наркотиков?! – с надрывом спросила мать, и, не дождавшись ответа от потупивших глаза визитеров, продолжила почти спокойно. – Утром он часов с восьми, наверное, забрал телефон к себе в комнату, уселся у него и никого к нему не подпускал. Около девяти ему позвонили. Весь день он просидел дома, а ближе к вечеру собрался и ушел. И больше я его не видела.

– И в больницу не ходили? – как бы между делом поинтересовался Чип, закуривая и пряча взгляд в клубах дыма.

– Да мне даже не сказали, где он лежит! – воскликнула женщина. – Мне – матери! Уведомили, что он ранен, но жизнь вне опасности, и все. Может, хоть вы скажете?

– Простите, – искренне посочувствовал Дейл, про себя кляня бездушных ментов. – Он под охраной РУОПовцев, мы не можем вмешиваться в их дела, не имеем права. Вы уж нас извините.

«Бурундуки» посидели у измученной неизвестностью матери еще минут двадцать, задавая разные вопросы, но больше ничего интересного для себя не узнали. Разве только то, что Таранцев, ушедший прямо перед ними, задавал, фактически, те же самые вопросы и почти в том же порядке.

– Игоряша наш, похоже, учился с этим оболтусом. Или, во всяком случае, имел полную возможность иметь честь иметь с ним знакомство, – констатировал Дейл, спускаясь по лестнице.

– Не издевайся над языком Пушкина, – укорил его Чип. – Кстати, сколько там дней до его дня рождения осталось?

– Не знаю, послушай телек, там каждый день говорят. Заодно пробелы в образовании восполнишь. «Онегина», поди, не читал?

– «Онегин – бздынь! И Ленского не стало», – продекламировал Чип. – И описание слегка похоже на твоего любимчика, – добавил он без всякого перехода. – Не знаю, как ты это делаешь, но след в его сторону, кажется, намечается. Хотя, все это еще фифти-фифти, не обольщайся.

«Сыщики» вышли из подъезда, но вместо того, чтобы направиться к машине, Дейл уселся на скамейку.

– Здравия желаю, бабушки, – поздоровался он, доставая сигарету, хотя бросил курить год назад. Но, в представлении «народа», следователь обязан курить, поэтому приходилось следовать имиджу.

– Здравствуй, внучек, – насмешливо отозвалась одна, самая молодая. Ей, похоже, не было и шестидесяти, и бабушкой ее назвать было трудно. Остальные молча разглядывали пришельцев с неподдельным интересом в глазах.

– Тут, бабушки, такое дело…Мы следователи, расследуем одно преступление, и ваша помощь нам бы очень пригодилась.

– Это опять про Лешку-наркошку? Так ваши тут крутятся днем и ночью, да что-то никому наша помощь нужна не оказалась, – вступила в разговор леди в цветастом платочке, валенках с галошами и пронзительными и чистыми глазами мисс Марпл.

– Так это из другого ведомства, – оправдывался Дейл.

– А вы что же – не из милиции?

– Мы из ФСБ, – внушительно вставил Чип, – КГБ, по-вашему.

– Чекисты, стало быть? – испытующе глянула «мисс Марпл».

– Душегубы, – проворчала худенькая старушка интеллигентского типа с крючковатым еврейским носом, видимо, старая большевичка, натерпевшаяся от органов, защищавших коммунизм от самих коммунистов, да так рьяно, что, до кучи, перебивших полстраны. Впрочем, несмотря на осуждающие слова, интересу в ее глазах только прибавилось.

– Никто, кроме вас, бабушки, нам помочь не может, – затянул песню Дейл. – Помогите выйти на бандитов! Вы же наши глаза и уши, совесть и честь всей эпохи!

– Ну, засвистел, соловей, – дружелюбно хмыкнула еще одна старушка, которую вполне можно было выпускать на сцену в роли бессмертной Авдотьи Никитичны, так она была на нее похожа. – Сразу видно, прохессионал!

– Такие «прохессионалы» моего Якова Моисеича в Магадан упекли! – не унималась «большевичка».

– Так это когда было! – возразила «Никитична». – Твой Моисеич и сам в НКВД работал. Не они его, так он бы их упек.

– Не ссорьтесь, бабушки! – взмолился Дейл.

– Ладно, ты к нам с уважением, и мы к тебе так же. А то этот, молодой, который перед вами приходил, хвостом туда-сюда, даже не поздоровался.