Капкан для крысы - Дмитрий Грунюшкин

Дмитрий ГРУНЮШКИН

«КАПКАН ДЛЯ «КРЫСЫ»

«Я, наверное, слишком мягок, но я даю тебе неделю. Через пару часов я улетаю в Штаты, а когда вернусь, ты мне все объяснишь. И очень постарайся, чтобы я тебе поверил».

Скотина! Пень старый!

Игорек схватил бутылку «Джонни Уокера», на самом дне которой еще плескалось несколько капель янтарной жидкости, и в бешенстве запустил ее в стену. Дико хотелось что-нибудь разбить или сломать, это позволило бы снять напряжение. Специалист-японец из релаксационного салона говорил, что нельзя себе отказывать в таких маленьких шалостях, иначе они накопятся и заставят тебя, рано или поздно, сделать большую глупость. «Грюпость», как он выговаривал.

Игорек уже видел, как бутылка разбивается со звоном и разлетается на тысячу осколков. И пусть виски растечется по этим дорогущим итальянским обоям – переживем, новые купим. Но «пузырь» с глухим звуком стукнулся в стену, невредимым упал на диван и медленно скатился на пол.

Окончательно осатанев, Игорек подскочил с кресла, схватился обеими руками за голову, согнулся и, как шаман, закрутился на месте, нечленораздельно рыча и повизгивая. Локтем он ударился об офисное кресло, ошалело поднял голову и, заметив цель, распрямился и почти радостно врезал по нему ногой снизу-вверх. Попал он голенью по стальному каркасу, на который было натянуто это кожаное великолепие. В глазах взорвалось солнце, ногу пронзила невообразимая боль и Игорек, схватившись за ушибленное место, бочком повалился на пол, опрокинув, в довершение, стакан с остатками виски. «Уокер» на глазах расплывался по светлой штанине трехсотдолларовых брюк.

Фортуна сегодня, явно, смотрела в другую сторону. Ноге было очень больно, штаны жалко, а целехонькая бутылка валялась на полу в метре от него и вызывающе блестела. Игорек не выдержал и заплакал, размазывая слезы по щекам.

Неделя! За неделю можно многое сделать – заработать миллион баксов или придумать, как «отмазать» от еврейского суда Гитлера. Но неделю ему дали не евреи, а Сидор. Значит для того, чтобы твою физиономию не показали в «Дорожном патруле» под рубрикой «найден неопознанный труп», надо или «закупать фанеру и строить аэроплан», как говорили о тех, кто собрался в бега, Чип и Дейл, телохранители Сидора, или крепко поворочать мозгами. Так крепко, как он еще никогда не ворочал. Кстати, насчет «фанеры» – помнится, все, кто «строил аэроплан», рано или поздно представали пред светлыми очами Сидора, поддерживаемые с двух сторон Чипом и Дейлом, чтобы трясущиеся ноги не подкашивались. Как их находили, «бурундучки» не рассказывали, «секрет фирмы», говорят. Так что этот вариант вряд ли сработает. Лучше головой покумекать, это-то он умеет, за это и деньги получает.

Вот, блин, проблема! Легче свой собственный затылок без зеркала рассмотреть! И какого черта он сунулся в этот банк в Цюрихе?! Австрия и Кипр уже не устраивали? Знал ведь, что в Швейцарии у Сидора друзей больше, чем в Москве. А то, что «в Швейцарском банке – как в могиле», это сказки для «совков». Минули те времена.

Да нет, все проще было. Деньги карман жгли. Сорвал пятьдесят штук – надо спрятать. А где сорвал, там и «зарыл». Хорошо, что только этот счет всплыл, иначе Чип и Дейл уже сейчас из него ремешки бы резали. Да и что Сидору пятьдесят штук? Ему деньги – «до бедра», его «порядок в семье» волнует. Вот если младшенький про это дело пронюхает, тогда «табак». Он за папины деньги сильно переживает, ждет – не дождется, когда они ему достанутся.

Игорек с трудом поднялся с пола и, прихрамывая, подошел к бутылке. Хорошо, что не разбилась. Он вытряхнул остатки в стакан и опрокинул его в рот. А говорят, что он не мужик! Поллитра в одиночку выпил – и ничего! Попробовали бы они так. В голове шумит, в глазах рябит, в животе мутит, но живой. Он шагнул в сторону ванной, но пол, неожиданно, вывернулся из-под ног и треснул его по виску. Игорек хрюкнул и заснул прямо в лужице пролитого виски.

Сидор в это время летел в салоне первого класса на «Боинге» компании «Дельта». Вообще-то, он предпочитал лайнеры российских авиакомпаний. Комфорту в штатовских самолетах, конечно, побольше, да и сервис выше, но девочки в униформе! С нашими никто не сравнится. Это потрясающее сочетание простоты и кажущейся доступности с чисто русским достоинством никакой тренировкой не выработаешь, это гены! Те проявления угодничества и заискивания перед иностранцами, которые наблюдались в советские годы, давно канули в Лету. Наши уже узнали, что иностранец – обычный человек, а кошельки у русских «туристов», зачастую, потолще, чем у забугорных «фирмачей». Девочки раскрепощены, улыбаются искренне, а не заученно-резиново, как «американки». Эти похожи на автомат для продажи «Кока-Колы», заряженный нитроглицерином – не знаешь, когда взорвется. С этой эмансипацией американцы вконец съехали. В голову трахнутые феминистки-эмансипухи в каждом взгляде видят попытку сексуального домогательства. Да и симпатичней наши в сто раз. На американских и европейских линиях все чаще стали появляться откровенные страхолюдины – они, понимаешь, посчитали, что отказ в приеме на работу из-за внешних данных нарушает их гражданские права. После таких заявлений в их «сверхдемократии» мало кто рискнет с ними связываться. А тебе летай с ними в одной жестянке.

Сидор сокрушенно вздохнул и отвернулся от смачной блондинки, шедшей по проходу. Эта, явно, на работу попала по старым принципам. В свои шестьдесят с хвостиком Сидор отнюдь пыл не растерял. Девушки стояли в его жизни на втором месте, сразу после работы. Покойная супруга не раз ему говаривала, что бабы его погубят, но пока обошлось. Случались, конечно, неприятности, но это так…, скорее, приключения.

Где-то под подошвами его ботинок, в добром десятке километров внизу, проплывала Европа. Дейл как-то прикололся, мол, отсюда до земли два часа пешком топать. За бортом трещал арктический мороз. Сидор посмотрел в окошко. Скучно летать ночью, да еще над облаками. Ничего, кроме больших ярких звезд, висящих на месте. Даже Луны нет. Сидор сохранял какую-то мальчишескую романтичность и любопытство. Не одну сотню раз он уже летал, но всегда старался сесть к окну и часто в него посматривал. Чип и Дейл об этом знали, и билет всегда был у окна. В этот раз, правда, Чип недоглядел, и агент доставил билет на «Дельту», а обменивать было уже поздно. Давать разгон было необязательно, он только укоризненно посмотрел и заметил: «Чип, это прокол», а тот уже застрелиться был готов.

Хорошие мальчишки. Они были его тенью. Двойной тенью. Сейчас Чип сидел у него за спиной, а Дейл на ряд впереди, у прохода, о чем-то оживленно болтая по-английски со стюардессой. Только Дейлу могут сойти с рук такие вольности. Глядя на его физиономию никогда не подумаешь, что он может знать по-английски что-нибудь еще, кроме «Йес» и «Фак». А между тем, балагуря, он, наверняка, цепко следит за всеми, кто находится в салоне, отмечая каждое движение.

Вообще, внешность этих парней была настолько обманчива! Они, на самом деле, были чрезвычайно похожи на знаменитых «мультяшек», и клички приросли к ним намертво. Они это осознавали и не противились, наоборот, старались «держать имидж», и даже одевались соответственно. Чип был чем-то похож на комсомольского работника восьмидесятых – аккуратненькая короткая стрижка, тонкое лицо, худощавая фигура, узкие губы. Он всегда носил темные брюки и белую рубашку с черным галстуком, а в холодное время – короткую кожаную куртку с опушкой по низу и воротнику, на манер летчиков начала века. Правда, в отличие от героя мультфильма, шляпу он не признавал, даже в морозы оставляя голову непокрытой. Молчаливый и строгий педант, весь вид которого говорил, что он все делает серьезно, по плану и до конца.

Ну а Дейл – это просто кадр. Рыжий, лопоухий, нос картошкой, который вечно облезает на солнце, непослушные вихры постоянно растрепаны. Крупные редкие зубы, которые он и не думал прятать, когда улыбался во весь рот. Массивная, несколько рыхловатая фигура, о бойцовских качествах которой могли напомнить только здоровые веснушчатые кулаки. Одевался Дейл соответственно – широкие брюки, свободные рубашки навыпуск немыслимых расцветок, какие-то дурацкие куртки и огромные башмаки не в цвет.

Их фирменным приемом было знакомство. «Чип», – протягивая узкую ладонь сухо представлялся один. «Дейл», – осклабившись от уха до уха говорил второй, и хлопал по протянутой руке своей лапищей. Естественной реакцией того, с кем они знакомились, была моментальная глупая улыбка. Никто поначалу их не воспринимал всерьез. И для многих это становилось роковой ошибкой. Недооценивать их было нельзя – это были профессионалы экстракласса, которые могли родиться только на бандитской земле России конца девяностых. Герой Кевина Костнера мог отдыхать. Эта парочка выполняла не только роль последнего барьера перед «телом», а гораздо больше. Они не допускали, чтобы против этого «тела» кто-нибудь хоть что-то замыслил. Как они этого добивались, порой не знал и сам Сидор.