Проданная - Елена Кондрацкая

всё видят. У них хватило наглости прислать письмо в день свадьбы моей дочери. А старшая дочь и её дети у них. Они не оставили мне выбора. И если я не предъявлю им доказательства вашей смерти к рассвету – мои дети… они…

Игон осёкся. Лана не видела его лица, но слышала, что тот силился сдержать слёзы.

– Игон, я уверена, что мы сможем помочь, – солгала Лана.

– Не сможете.

– Кто эти люди?

Вместо ответа Игон заставил Лану остановиться.

– Пришли, – сказал он. – Раздевайтесь.

– Что?

Перед Ланой темнела ровная гладь водоёма. Пахло сыростью. Кричали лягушки.

– Раздевайтесь.

– Нет.

– Хорошо. Тогда я вас убью и раздену сам, – Игон перехватил нож.

– Стойте! Ладно, я раздеваюсь! – Лана надеялась потянуть время.

Коснувшись дрожащими руками ворота рубахи, она судорожно озиралась по сторонам, надеясь выцепить взглядом хоть что-то, что могло бы ей помочь или дать подсказку, как быть. Она не знала, что искать, и мысли путались – но надо было срочно что-то делать.

Когда Лана коснулась второй пуговицы на вороте, в сознании вспыхнула спасительная мысль. В сумке, которую она успела схватить во время пожара, лежал кинжал с заточённым псом. Если бы только она могла незаметно его достать! Но Игон не сводил с неё глаз. Лана понимала: одно неверное движение – и она может умереть. Да и что – чёрт возьми! – она будет делать с этим ножом? Сможет хотя бы задеть опытного солдата? Или Игон окажется быстрее и проворнее и прикончит её, едва увидев оружие?

Неужели помощи ждать неоткуда и это её единственный шанс спастись? Может, просто побежать? Он с протезом, она точно будет быстрее…

Лана расстегнула третью пуговицу. Игон вытер рукавом блестящий от пота лоб и покосился на заросшее тиной болото. Это шанс! Лана медленно – слишком медленно! – потянулась к сумке на бедре, коснулась клапана… Игон резко повернулся к ней и шагнул вперёд, Лана в страхе отдёрнула руки. Сердце взметнулось к самому горлу.

– Когда я разденусь, – начала она в надежде отвлечь солдата. – Вы меня зарежете этим ножом? А потом утопите в этом болоте?

Руки Игона задрожали. Подобные разговоры явно заставляли его нервничать. Не нужно было хорошо разбираться в людях, чтобы понять, – Игон не убийца. Конечно, ситуацию это не меняло: отец пойдёт на всё, чтобы спасти своих детей.

И всё же Лана решила продолжить говорить – неуверенность Игона внушала ей надежду. Может, получится его разжалобить? Или подгадать момент, чтобы снова попытаться достать нож? Лана отчётливо понимала: чем больше она говорит – тем дольше остаётся живой.

– Вещи, полагаю, вы спрячете, а потом сожжёте? Да, без них меня и не признают… Если кто-то когда-нибудь вообще меня найдёт.

Игон прижал ладонь ко лбу. Его дыхание было громким, тяжёлым и прерывистым.

– Замолчи! – выкрикнул он. – Заткнись и снимай эту чёртову одежду!

– Вы ударите меня в грудь? – Лана скинула с плеч рубаху. Её голос дрожал. – Мне очень страшно. Сердце так быстро бьётся. Мне кажется, что даже вы его слышите. Если вы будете бить в него, я, должно быть, умру быстро. Пожалуйста, не бейте в живот – я слышала, что тогда человек долго мучается. Хотя, наверное, проще всего будет перерезать горло…

Игон схватился за голову.

– Если ты не заткнёшься, то я…

– Что, Игон? Убьёте меня? – Лана дрожащими руками принялась развязывать шнурок на штанах.

Она плохо отдавала себе отчёт в том, какие именно слова вылетали из её рта, но продолжала выбивать Игона из колеи:

– Мы ради этого сюда и пришли, к сожалению. Но я знаю, что вы не убийца. Я знаю, как тяжело вам будет вонзить в меня нож. Я же тоже дочь, Игон, пусть и не ваша. Я такая же жертва, как ваши девочки.

Последняя фраза оказалась ошибкой. С криком Игон бросился на Лану и сшиб её с ног. Лезвие тут же оказалось у её горла. У принцессы перехватило дыхание.

– Я не хочу тебя убивать! – крикнул Игон. Его слёзы капали Лане на лицо. – Но у меня нет выбора!

Игон занёс над головой нож. Лана зажмурилась и закрылась руками. Но боли не последовало.

Нож вошёл в землю в нескольких сантиметрах от её головы, и Игон навалился на принцессу всем телом. Он не двигался, а Лана почувствовала, как по её груди и животу растекается что-то тёплое.

А потом она услышала шум ломающихся веток и тяжёлые шаги.

– Робб! – крикнула она.

– Я здесь, Лана! Ты цела? – над принцессой склонился тёмный силуэт.

– Где ты был?! – Лана чувствовала, как вместе с накатившим облегчением к горлу подступают рыдания.

– Прости меня, – Робб стянул с Ланы бездыханное тело Игона, упал на колени и быстрым движением провёл по её животу, стирая с него кровь. – Ты ранена?

– Нет. Кровь не моя, – Лана села и кинула взгляд на Игона. Из его спины торчал нож. – Боже, Робб…

– Я знаю. Иди сюда, – Робб раскрыл руки, и Лана бросилась в его объятия.

Вдруг Игон застонал. Лана отпрянула от Робба и повернулась к солдату.

– Ему можно помочь?

– Я не лучший метатель ножей, – отозвался Робб. – Не смог сразу убить. Ты права, надо закончить его страдания.

Робб потянулся к ножу в спине Игона.

– Да нет же! Его можно спасти?

Робб опешил.

– Он пытался тебя убить.

– Его заставили. Похитили дочь и внуков. У него не было выбора!

Игон снова застонал.

– Какая-нибудь магия? Что-нибудь! – Лана потрясла Робба за плечо.

Несколько секунд Робб молчал.

– Нет, Лана. Мы ничем не можем помочь. Всё, что я могу, – добить его.

– Моя дочь… – прохрипел Игон. – Я…

Воздух со свистом вышел из его лёгких, Игон затих и больше не шевелился.

– Он умер? – Лана протянула к нему руку, но коснуться не хватило духу.

Робб приложил пальцы к шее старого солдата, а затем выдернул нож.