Морские тайны - Глеб Голубев

Спьяну он пытался рассказать мне ещё одну сказочку о том, будто на «Лолиту» напали пираты и всех до единого перебили, а спасся лишь он одни благодаря своему исключительному мужеству. Но, проведя ночь в каталажке и протрезвев, утром он рассказал мне, что же случилось на самом деле».

Сергей Сергеевич поставил на стол подносик с разлитым уже по чашкам кофе. Не отрывая глаз от рукописи, я взял чашку и продолжал читать, прихлебывая маленькими глоточками крепчайший кофе, какой умеет готовить только Волошин.

«Вы знаете, в чем заключалась наша общая ошибка? В том, что все мы, включая, к сожалению, и меня, в своих версиях о том, что произошло с командой «Лолиты», исходили из казавшегося бесспорным предположения, будто они стали жертвами какого-то преступления или стихийного бедствия.

На самом же деле они вовсе не жертвы! Они попытались прибрать к рукам чужое добро и были наказаны: божественным провидением или судьбой — это уж волен решать каждый в зависимости от своих убеждений.

Итак, вот что рассказал мне Иотефа. «Лолита» уже действительно заканчивала рейс и, выйдя двадцать второго июня с острова Моране, собиралась зайти лишь на островок Рапа, чтобы сбыть контрабандный спирт, купить, если удастся, ещё копры и возвращаться в Папеэте, куда они торопились к празднику 14 июля — дню взятия Бастилии, самому любимому и веселому на наших островах.

К тому времени на шхуне оставался лишь один пассажир, севший на острове Тематанги. Он был белый, американец. Фамилия его, к сожалению, осталась Иотефе неизвестна, знает лишь, что его звали Томом.

Американец, судя по словам Иотефа, был весьма темной личностью, прожженным авантюристом и пройдохой. В покер он всех обыгрывал, так что после нескольких партий его отстранили от игры (тут, как видите один из ваших рассказчиков, кажется, опять-таки профессор Лунин, оказался прав, угадав характер пассажира-авантюриста).

Он не расставался с пистолетом (кажется, испанским «старом» двадцать второго калибра) и хвастал меткой стрельбой. И, действительно, как рассказывав Иотефа, несколько раз, выхватив пистолет, просто та от скуки, с одного выстрела поражал чаек, появлявшихся вблизи шхуны (прошу запомнить эту деталь, он окажется весьма важной для дальнейшего и, кстати по-моему, явно не придумана задним числом и подтверждает, что Иотефа не сочинил свою историю)...

А если чаек не оказывалось, проходимец стрелял просто в верхушку мачты: вот откуда на грот-стеньге взялись свежие пулевые следы, озадачившие меня и наведшие на ошибочную мысль, будто «Лолита» подверглась обстрелу и нападению пиратов.

К сожалению, в наш разрекламированный «рай» стремятся не только туристы, приносящие хотя бы немалый доход, но и такие «черти» — всякие темные личности, а то и настоящие гангстеры, доставляющие немало хлопот мне и моим коллегам. Сейчас мы пытаемся выяснить, что это был за человек, хотя шансов, как вы понимаете, у нас маловато: обратно пропорционально количеству людей в Штатах, носящих имя Том...

Итак, старенький мотор деловито стучал. «Лолита» спокойно плыла по океану, и на борту её царила примерно та идиллическая обстановка, какую так верно описал в своем рассказе, кажется, профессор Карсон.

Трое матросов, в том числе и наш Иотефа, всю ночь играли на баке в карты с капитаном Френэ и так увлеклись, что не заметили, как наступило утро и в лампе выгорел весь керосин. Их развлекали песенками и игрой на гитаре и аккордеоне молодой матрос Пени и Вишва, кок-непалец (ему-то и принадлежал кукри, тоже введший меня в заблуждение. Замечу, кстати, что кок не отличался аккуратностью, бросал свой кинжал и топор где попало, но вовсе не был сумасшедшим, отличался веселым нравом и неплохо готовил, по словам Иотефа).

Остальные матросы кто наблюдал за игрой, кто досыпал, валяясь на циновках. Все только что позавтракали. Рулевой Темоу томился у штурвала, завидуя игрокам. Суперкарго брился в кубрике. Отлученный от игры авантюрист сидел в каюте и начал от скуки писать письмо жене (недоконченная фраза, видимо, написана им).

Всё шло тихо и мирно. Как вдруг рулевой закричал, что видит справа по борту тонущую шхуну. Все вскочили и бросились к штирборту. Действительно, на горизонте виднелось судно, почти лежавшее на левом борту.

(Кстати, ваши ученые оказались совершенно правы. Судя по словам Иотефа, полузатопленную шхуну они встретили примерно в той точке, откуда, по расчетам ваших ученых, «Лолита» начала странствие без команды, — пользуюсь случаем ещё раз поблагодарить уважаемых профессоров за квалифицированную консультацию.)

Капитан Френэ приказал повернуть к шхуне. Она называлась «Санта Фе». На палубе её никого не было.

Френэ приказал выключить мотор, спустить шлюпку. В неё попрыгали все, включая и пассажира-авантюриста. На «Лолите» остался лишь рулевой Темоу.

Подплыв к полузатопленной шхуне, рассказал мне Иотефа, они все осторожно взобрались на её накренив­шуюся палубу. Шхуна, видимо, попала в жестокий шторм, получила пробоину. Команда, вероятно, посчитала, что она вот-вот затонет, и поспешила покинуть её.

Но шхуна не затонула. В её носовом, частично затопленном трюме оказались строительные материалы и доски. Они и придали судну дополнительную плавучесть. В кормовой же трюм вода вообще не попала. В нем была насыпана пшеница, а под ней обнаружили несколько мешков с котиковыми шкурами — видимо, купленными у браконьеров и вывозившимися контрабандой.

Обрадовавшись неожиданной добыче, все ринулись сначала обшаривать каюты и полузатопленный кубрик, спеша забрать все, что не успели захватить матросы, покидая тонущее, как им казалось, судно.

В это время оставшийся на «Лолите» рулевой Темоу, дурачась, как уверяет Иотефа, закричал, что требует себе тройную долю всего, что они найдут, и при том самые ценные вещи, иначе он сейчас поднимет паруса или заведет мотор и уйдет в Папеэте один, оставив их на тонущей шхуне.

Капитан Френэ прикрикнул на него и велел завести мотор и подойти поближе к тонущей шхуне, чтобы они смогли выгрузить из её трюмов и перевезти к себе на шлюпке, что успеют. Но Темоу продолжал дурачиться, рассказывает Иотефа. Он со смехом поднял грот, делая вид, будто в самом деле хочет уплыть, оставив товарищей на полузатопленной шхуне.

Все заорали, чтобы он перестал валять дурака, спустил парус и не задерживал переправу неожиданно доставшегося груза, потому что «Санта Фе» в любой момент может потерять остойчивость и перевернуться.

Как уверяет Иотефа, все они были абсолютно уверены, зная его веселый нрав, что Темоу только дурачится. Темоу вовсе не собирался бросить их, считает Иоте­фа. Он бы сделал поворот и подошел к «Санта Фе», как требовал капитан.