Морские тайны - Глеб Голубев

Глотнув еще коньяку, инспектор сказал:

— Известно, что «Лолита» вышла из Папеэте 15 мая. Она побывала на главном из островов Дюк-оф-Глостер, где высадила большую часть пассажиров и взяла немно­го копры, потом на атоллах Хикуфу и Хао. Дальше путь её теряется. Последнее место, где её видели двадцать второго июня, — это остров Моране, или Кадмус, как он обозначен на некоторых картах. Куда она направилась дальше, мы не знаем. Возможно, к архипелагу Мангарева, поскольку спирт ещё не был распродан весь. Но с таким же успехом они могли и отправиться продавать его на Маркизские острова. Как видите, мне приходится решать задачку, состоящую, собственно, из одних неизвестных, — перевел секонд его слова.

— М-да, — посочувствовал Волошин и спросил, незаметно от гостя подмигнув мне: — Скажите, капитан Френэ не был мистиком? Не отличался он особой набожностью и суеверностью?

— Мистиком? — удивился инспектор, когда Володя перевел ему вопрос. — Насколько мне известно, вряд ли. А суеверны, по-моему, все таитяне, хотя и отнюдь не набожны.

— А кок на «Лолите» случайно не был сумасшедшим? — не выдержал я. — Не страдал эпилепсией?

Володя, с трудом сдерживая смех, перевел мой вопрос инспектору.

— По-моему, нет, — ответил тот. — Но почему вас это интересует, господа?

— Скажите ему, Володя, что потом он всё поймет, — засмеялся Волошин. — Скажите, мы готовим ему сюрприз.

— О! — восхитился француз. — Ну, не стану вас задерживать, а то вашему судну и так пришлось изменить курс, таща нам навстречу эту злосчастную «Лолиту», — добавил он, с явным сожалением посмотрев на опустевшую коньячную бутылку и вставая. — Мне бы хотелось лично поблагодарить капитана и обратиться к нему с одной маленькой просьбой. Это возможно?

— Пожалуйста, — сказал Володя. — Я сейчас ему доложу.

— Прошу вас, — коротко поклонился француз. И если можно, принесите, пожалуйста, карту.

Секонд ушел, а мы снова сели в удобные кресла и закурили. Без переводчика нам оставалось лишь обмениваться приветливыми взглядами и улыбаться.

В салон вошел капитан в сопровождении секонда несущего под мышкой толстый сверток штурманских карт. Француз поспешно вскочил и, учтиво склонив голову, поблагодарил капитана за то, что он так любезно согласился отбуксировать «Лолиту» навстречу спасательному катеру. Володя переводил его слова, расстилая карты на столе.

Помолчав, инспектор произнес скорее утвердительно, чем вопросительно:

— Я не сомневаюсь: в вахтенном журнале сделаны все соответствующие записи с того момента, как вы заметили брошенное судно, с точным указанием времени?

— Разумеется, — кивнул капитан.

— Могу я сделать выписки из журнала?

— Пожалуйста.

— А кто в это время нес вахту? — перевел Володя очередной вопрос инспектора и тут же ответил ему: — Я.

Француз что-то обрадованио начал ему говорить, поглаживая по плечу.

Володя кивнул и пояснил капитану:

— Он просит потом разрешения побеседовать со мной отдельно, задать несколько вопросов о деталях встречи с «Лолитой».

— Валяйте.

— Он просит разрешения задать вам несколько вопросов, Аркадий Платонович, — сказал секонд.

— Пожалуйста, переводите.

— Вы обнаружили «Лолиту» шестого июля примерно здесь? — Инспектор ткнул карандашом в голубые просторы на карте.

— Да. Координаты записаны в судовом журнале.

— Это через две недели после того, как она покинула остров Моран, — перевел секонд слова инспектора, задумчиво изучавшего карту. — По прямой от него до места рандеву с вами, примерно, миль двести сорок — двести пятьдесят?

Капитан кивнул.

— Как вы считаете, господа, — повернулся с легким поклоном француз к капитану и секонду, — учитывая, что всё это время стояла почти штилевая погода, могла ли «Лолита» за эти две недели заходить еще куда-нибудь?

— Вряд ли, — ответил капитан, и секонд, переводя его слова, тоже покачал головой.

— Но вы предложите ему, если хочет, ещё посове­товаться со специалистами по метеорологии и океанографии, — добавил капитан. — Скажите, насколько мне известно, профессора Лунин и Суворов заинтересовались маршрутом «Лолиты» и делали кое-какие расчеты.

Секонд перевел слова Аркадия Платоновича французу. Тот обрадованно закивал и начал благодарить.

— Так что побеседуйте с ним, а потом проводите его к ученым. И скажите, что перед отплытием мы его с капитаном буксира приглашаем отобедать, — сказал, вставая и надевая фуражку, капитан. — Приведите его в кают-компанию.

— Есть, Аркадий Платонович! — вытянулся секонд.

Капитан ушел. Француз с Володей уединились в уголке салона. Я, чтобы им не мешать, вышел на палубу. Беседовали они довольно долго, затем секонд проводил гостя к ученым.

Потом я узнал, что Лунин и Суворов подтвердили мнение капитана о том, что «Лолита» вряд ли могла успеть зайти ещё куда-нибудь после острова Моран до того, как её по неведомой причине покинула команда, иначе бы мы с нею разминулись в океане.

— А тебя о чём он допрашивал? — спросил я у Во­лоди.

— Да всё об этом втором суденышке, что виднелось на горизонте, когда я впервые заметил «Лолиту». Чего оно его так заинтересовало? Далеко ли оно было от «Лолиты», в какую сторону направлялось, быстро ли ушло? Пустяки всякие. Пошли обедать, а то кэп всыплет за опоздание.

Мы отыскали на палубе француза и поспешили в кают-компанию, где всё уже давно томились в ожидании. Володя представил гостя.

Негр — капитан буксира торжественно восседал рядом с Аркадием Платоновичем, явно весьма польщенный таким уважением и честью.

Гастон Рузе раскланялся, сел рядом с секондом и только потянулся за селедкой, поданной на закуску, как вдруг попугай, словно обрадовавшись его появлению, громче обычного выкрикнул загадочную фразу.

Инспектор удивленно посмотрел на попугая, потом постепенно веселеющим взглядом на нас — и расхохотался.

— Вы поняли, что он говорит? — спросил Волоши

— Конечно!

— Наконец-то! — облегченно пробасил Макаров. — А то мы все извелись в догадках, что же без конца повторяет проклятая птица. На каком языке она говорит!

— На полинезийском, — ответил инспектор, с трудом сдерживая смех. — На таитянском диалекте.

— А что именно? — с подозрением спросил Влошин.

Инспектор не выдержал и расхохотался вновь.

— О, прошу извинить, — наконец выговорил он. Эта милая птичка, как бы сказать, видимо, большую часть жизни провела в каком-то заведении известного сорта... Назовем его, скажем, пансионом для неблагородных девиц. И, видимо, там она часто слышала и затвердила одно весьма недвусмысленное предложение. Я никак не решаюсь повторить его при дамах.

Когда Володя перевел слова француза, посуда на столах зазвенела от общего дружного хохота, как во время хорошего шторма.