Нехоженые тропки - Саймон Грин

А затем я осмотрел Сьюзи и забыл обо всем, кроме нее. Ее кожа была изодрана и покрыта кровью, а голова низко опущена. Только свиноголовые удерживали ее вертикально. Кровь, не прекращая, капала с ее разбитого лица. Они действительно ее уделали, потому что Сьюзи Стрелок никогда не прекращала бороться, пока в ней оставалась хоть капля сил. А сейчас она висела между свиноголовыми как окровавленная тряпичная кукла, и не отвечала, когда я звал ее по имени. Марселлус и Ливия смеялись надо мной, и Двор тоже смеялся на разные голоса. Я как безумный боролся с держащими меня руками, но их было слишком много, а моя голова слишком повреждена для достаточной концентрации, чтобы сработали мои обычные уловки. Я не мог даже залезть в карманы пальто.

Они били меня еще какое-то время, просто потому, что была возможность, а я попытался не кричать. Но, конечно, я кричал. Потом я тупо понял, что они прекратили, а Герни обращается ко мне. Я поднял голову и впился в него глазами.

— Сын Лилит, — голос Герни был жирным и злорадным. — Ты даже не представляешь, насколько все мы рады, что ты здесь. Рядом с нами, в нашей власти. Нет имени более ненавистного для нас, чем Лилит, которая создала Темную Сторону во имя абсолютной свободы, а потом объявила нас вне закона. Потому что мы дикие и любим ломать то, с чем играем. Потому что мы в силах уничтожить город и искоренить ее любимую человеческую цивилизацию. Есть город, и есть дикие места, и победит только кто-то один. Мы всегда знали это. Лилит предложила свободу для всех, но только на ее условиях. И только мы были достаточно мудры, чтобы видеть в этом противоречие, поэтому только мы и были высланы. Лилит сделала нас прошлым, вещью, мимо которой прошли и забыли, и мы отомстим за это.

— Все это — новость для меня, — ответил я так ясно, как мог. — Но мы с матерью никогда долго не беседовали. Что ты хочешь от меня, Герни?

— Причиняя боль тебе, причинить этим боль Лилит, — ответил Герни. — Ты станешь дичью в нашей Дикой Охоте, а мы будем преследовать и гнать тебя по всем диким лесам, раня и убивая по дюйму, загоняя, пока ты не сможешь двигаться дальше. А когда ты станешь унижаться и просить о милости — разделаем на части. Только твою голову нужно оставить неповрежденной, чтобы мы могли послать ее твоей матери, как признание нашего к ней отношения.

— Она не знает меня, — сказал я. — И моя смерть для нее ничего не будет значить.

Герни смеялся, и монстры его Двора смеялись вместе с ним.

— Это все касается меня, — сказал я. — Женщина для этого вам не нужна. Позволь ей уйти… и я обещаю, у вас будет лучшая гонка, чем когда-либо.

— Думаю, что нет, — небрежно ответил Герни. — Она — твоя женщина, и если больно ей, больно и тебе. Поэтому она бежит первой. И когда ты увидишь те ужасы, которые мы с ней сделаем, это даст тебе причину бежать быстрее.

— Знаешь, — сказал Сьюзи, поднимая разбитое лицо, — в гробу я видела каждого, кто скажет, что я — женщина Тэйлора.

Ее локоть выстрелил назад, прямо в живот свиноголового, и тот отлетел с громким визгом. Она сбросила державшие ее руки и пнула свиноголового прямо по яйцам, фактически оторвав его от земли. Он сложился и беззвучно рухнул на землю. Схватила второго за голову, она провернула ее вокруг, пока шея громко не хрустнула. Отбросив тело в сторону, и устремилась к Герни, сидящему на Троне. Свиноголовые роились вокруг, пытаясь задавить одной только численностью, но она была высокой, гордой, сильной и не поддавалась. Ее горящий пристальный взгляд прилип к Герни, и шаг за шагом она пробивалась к нему. Я отчаянно сражался с держащими меня руками, но я никогда не был столь же силен, как Сьюзи Стрелок. И я никогда еще так не гордился ей, видя, как она борется против такого перевеса в силах и отказывается падать. А потом вперед вышел гигантский Хоб В Цепях, и одна из его длинных железных цепей метнулась вперед, чтобы обвиться вокруг горла Сьюзи. Холодные звенья безжалостно натянулись, выбивая из нее дыхание и силу, пока, наконец, она не упала на колени, а свиноголовые вновь не взяли ее под контроль.

— Нам действительно пора уезжать, лорд Герни, — немного нервничая, сказал Марселлус. — Мы принесли вам великий дар и в замен просим лишь простое благо.

— Вы застали меня в настроении давать, — лениво сказал Герни. — Чего вы хотите?

— Власти, — сказали Ливия, ее голос был холоден, мертв и порочен. — Власти отомстить нашим врагам, посеять страх и страдания среди тех, кто унижал нас. Превратите нас в Сущности Власти, лорд Герни, что мы могли бы присоединиться к Вашему Двору, и охотиться на Человека, как вы это делаете.

— Вы оба этого хотите? — спросил Герни.

— Оба, — ответил Марселлус, его голос дрожал от нетерпения. — Дайте нам Власть, что мы никогда не разлучались, и мы будем видеть, что все страдают, как страдали мы.

— Да будет так, как вы пожелали, — сказал Герни, и презрительное звучание его голоса должно было насторожить их. Конечно, что-то они чувствовали, при всех их глупых широких усмешках, и двигались, прикрывая друг друга. Герни улыбнулся этому. — Вы будете Властью, вместе навсегда, моим проклятием, спущенным на Человечество и город под названием Темная Сторона.

Он рассмеялся, и вновь его целый чудовищный Двор смеялся вместе с ним, ужасными адскими звуками. Герни сделал резкий жест, и Марселлус с Ливией схлопнулись вместе. Они оба вскрикнули, когда их тела сжимались так, что трещали и ломались ребра. Их плоть зашевелилась и стала жидкой, сливаясь и смешиваясь вместе. Их лица перетекали друг в друга. К этому времени они кричали уже единым ужасным голосом. И очень скоро перед лесным богом стояло единое существо, которым они стали, — размером с двух человек, с выступающими костями и слишком большим количеством суставов, с ужасным безумным пристальным взглядом, горящим в его единственном наборе глаз. Существо попыталось говорить своим единственным ртом, но из-за шока не могло этого сделать и, поэтому, лишь жалобно мяукало и выло. Оно упало вперед на четыре конечности, неспособное удерживать равновесие в единой форме, вновь и вновь тряся бесформенной головой.

— Ступайте и будьте чумой в городе, называемом Темной Стороной, — сказал Герни. — Все, кто страдает, должны притягиваться к вам, и в их боли найдете вы Силу и Власть, которой жаждете. Боль, ужас и отчаяние сделают вас сильными, а страдание, которое вы вызовите, в свою очередь будет вашей местью бесчувственному миру. И по воле моей, вы никогда не будете снова разделены. В конце концов, именно этого вы и хотели.

Он опустился на Трон и высокомерно размахивал руками, а создания его Двора изгнали новорожденную Силу с прогалины. Она по-звериному, на четвереньках, поскреблась прочь, воя и визжа как безумная, ее долгое мучение только начиналось. И из всех присутствовавших только я знал, что однажды его назовут Плакальщиком, ангелом страдания, а я стану тем, кто уничтожит его.