Камень. Книга шестая (СИ) - Минин Станислав

Я почувствовал, как внутренне все больше успокаиваюсь, а на глаза наворачиваются слезы…

— Добрый вечер, сын мой! — патриарх протянул мне руку, которую я и пожал.

— Добрый вечер, ваше святейшество.

… Я отошел уже метров на триста в сторону гауптвахты, как меня с моими конвоирами догнал полковник Удовиченко:

— Курсант Романов, с вами хочет поговорить его святейшество. Следуйте за мной. А вы, — он глянул на моих конвойных, — можете быть свободны.

— Есть! — козырнули те.

А я только вздохнул: посещение моей такой уютной камеры на гауптвахте, судя по всему, откладывалось до лучших времен.

… Патриарх указал мне на почищенную от снега дорожку:

— Не хочешь ли прогуляться по вечернему времени?

— Если только в вашей приятной компании, ваше святейшество, — улыбнулся я.

— Тогда пошли.

И мы медленным шагом направились в сторону общежитий, а машины из кортежа патриарха поехали по параллельной дороге. Молчание долго не продлилось:

— Алексей, помнишь, мы с тобой об ужине разговаривали?

— А как же, — кивнул я.

— Не будет ли с моей стороны большой наглостью попросить тебя отужинать со мной сегодня? Твоя комната в общежитии вполне подойдёт.

Глава русской православной церкви смотрел на меня с хитрым прищуром.

— Можно и в моей комнате… — опять кивнул я. — Только вот у меня холодильник пустой…

Ясно! Кто бы сомневался, что Святослав явился в училище по мою душу!

— А я все с собой взял, — усмехнулся он. — Предлагаю следующий вариант: мы с тобой не торопясь прогуляемся до общежития, а нам пока в твоей комнате стол накроют. Такой вариант тебя устроит?

— Вполне.

Святослав повернулся к трём сопровождающим его батюшкам, шедшим за нами на небольшом удалении в компании полковника Удовиченко, и щелкнул пальцами. Те поклонились и направились к «Волгам», полковник последовал за ними.

— Алексей, как твоя учёба? Слышал тут краем уха, что ты с гауптвахты не вылезаешь?

Патриарх вовсю улыбался.

— Есть такое дело, ваше святейшество, — усмехнулся я в ответ. — А вы в свою бытность курсантом часто на губе сидели?

— Было дело, — важно кивнул он. — Что же это за курсант такой без залетов? К таким и в армии, и в корпусе с большим недоверием относятся. Но ты, как я понял, тут все рекорды по посещаемости губы собираешься побить. Гордыня проклятая замучила, или есть другие причины?

— Гордыня, ваше святейшество, гордыня… — И решил перевести разговор на тему, которая меня действительно волновала: — Вот скажите, как вы так речи научились… толкать?

— Заметил? — усмехнулся он. — А вообще, никакого секрета: практика, Алексей, только практика. И ты научишься, тем более все данные у тебя для этого есть, да и жизнь заставит.

— Это да… Жизнь заставит. Как там батюшка Михаил, кстати, поживает? Спит по ночам? Кошмары не мучают?

— Как не мучать, мучают… — Святослав посуровел лицом. — Приходит в себя потихоньку, свечки за твое здравие ставит. Думаю, месяца через два-три окончательно поправится.

— Будем надеяться…

— А как там князь Дашков поживает? — патриарх смотрел на меня невинными глазами. — Ремонт особняка уже закончил?

— Уточню. — Я не выдержал и рассмеялся, за мной вслед расхохотался и Святослав.

Вот за такими разговорами и взаимными шпильками мы не спеша и добрались до зданий общежитий. И опять, как тогда, в мой первый день в училище, практически из всех окон выглядывали курсанты. Похоже, я опять в центре внимания, что не могло не напрягать. Но что поделать…

— В моё время здесь все было несколько по-другому… — Святослав оглядел здания общежитий. — Ну да ладно. Алексей, показывай дорогу, что-то я проголодался на свежем воздухе…

Лифт патриарх проигнорировал, и на второй этаж мы с ним поднялись по лестнице. Там нас встретил полковник Удовиченко и молча проводил до моей комнаты, трое батюшек при этом расположились недалеко от входа.

— А ты неплохо здесь устроился, Алексей! — огляделся Святослав. — У меня с великим князем Владимиром Николаевичем комната была минимум в два раза меньше, да и оба твоих деда, помнится, на общем фоне не выделялись.

— Это комната для командировочных офицеров, по случаю мне досталась. Прошу к столу! — не стал стесняться я, раз уж помещение действительно было выделено мне.

— С удовольствием! — Патриарх направился на кухню мыть руки, я последовал его примеру.

Стол ломился от разнообразных яств, присутствовал и алкоголь виде бутылки кагора.

— За встречу! — поднял свой бокал Святослав.

— За встречу!

Полчаса у нас ушло на то, чтобы насытиться и немножко выпить, после чего, судя по моему изменившемуся ощущению патриарха, он решил перейти к тому, для чего приехал.

— Алексей, как я тебе уже говорил ранее, мне очень жаль, что наше знакомство состоялось при столь печальных обстоятельствах. Но… — Он сделал многозначительную паузу, — эти обстоятельства, как и наше с тобой дальнейшие общение в Бутырской тюрьме, позволили мне немножко тебя узнать и сделать кое-какие выводы.

«Ещё один! — подумал я, вспоминая ужин с князем Демидовым. — Сейчас опять начнётся сеанс психоанализа…»

— А выводы у меня такие: слово «честь» для тебя не пустой звук, да и зачерстветь ты ещё не успел, в отличие от других твоих родичей.

— Аккуратнее, ваше святейшество, — хмыкнул я. — Вот сейчас вы ступаете на очень тонкий лёд.

Патриархи и бровью не повёл:

— Алексей, я сам занимаю очень высокую должность, от меня зависит очень много людей, и, поверь, я прекрасно понимаю твоего царственного деда и остальных твоих родичей, да и действия их в деле защиты интересов как Российской империи, так и рода Романовых. Да, мне тоже иногда приходится принимать трудные решения, которые ломают судьбы людей. И нет, мне это никакого удовольствия не доставляет, но я вынужден. Уверен, в будущем ты меня обязательно поймешь и без моих советов решишь, как с этим бременем жить дальше.

— Ваше святейшество, а можно ближе к делу? — Наслушался я уже этих всех наставлений за последнее время.

— Хорошо, Алексей, к делу так делу, — вздохнул он. — А всё дело в том, что я хочу попросить у тебя помощи.

— Чем смогу… — кивнул я.

— Ты сможешь, — кивнул патриарх в ответ. — А дело вот в чем. Мой род попал между двух огней: между родом Романовых и компашкой Мефодия Тагильцева. — Я насторожился. — Да, Тагильцев имел наглость явиться к моему младшему брату и потребовать от него связи со мной. Сам понимаешь, брат отказать не смог… — Святослав опустил голову. — Тагильцев требует от меня выдать якобы его личные денежные средства, хранящиеся на счётах церкви, и информацию по поводу расследования его деятельности Тайной канцелярией.

— И чем я могу помочь? — не понял я. — Вам же надо просто сообщить об этом моему деду, а уж там Тайная канцелярия пусть разбирается.

— Тайная канцелярия обязательно разберётся, — грустно усмехнулся Святослав. — Но она при этом не будет особо заботиться о моих родичах. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я понимал: в свете последних событий канцелярские вряд ли будут жалеть Карамзиных, да и со стороны Романовых особых моральных терзаний не будет, если пострадает кто-то из родичей патриарха. Я бы тоже на его месте и в училище ко мне приехал, и проповедь перед строем прочитал, и на ужин напросился, и словечко перед генералом Ушаковым замолвил, чтобы первый курс за неуставные выкрики не наказывали.

— Ваша святейшество, что конкретно вы от меня хотите?

— Хочу попросить тебя, Алексей, взять это дело под свой личный контроль и по максимуму защитить моих родичей как от Тагильцева и его людей, так и от Тайной канцелярии.

— Но ведь и моим родичам невыгодно, чтобы пострадал кто-то из ваших? — решил я «сохранить лицо» своего рода. — У рода Романовых только-только лично с вами отношения наладились. Может быть, вы просто перестраховываетесь, ваше святейшество?

— Может быть, — кивнул он. — Но, как говорится, лес рубят — щепки летят. И я бы очень не хотел, чтобы мои родичи были именно такими щепками. Так как, возьмёшь это дело на контроль?