Рождение легиона - Gedzerath

– «Блин, они издеваются надо мной!» – простонала я, ощущая, что еще немного – и случился бы дипломатический конфуз, ведь немногие, как я надеялась, могли бы похвастаться тем, что заставили описаться Legatus Legionis – «Ладно, вы меня поймали. Но может быть, вы продемонстрируете мне хотя бы толику гостеприимства, прежде чем я начну вести себя, как дикий мустанг?».

– «Что, начнешь крушить все вокруг?» – распахнув крылья, Саус красивым прыжком взмыл в небо, обратив на себя внимание едва ли не половины площади, способной увидеть его из-за деревьев – «Или снова будешь пытаться убежать?».

– «Нет, просто описаюсь и начну жрать траву!» – сердито буркнула я вслед унесшемуся куда-то пегасу. Оглянувшись, я поглядела на усмехнувшуюся Стоун Стик, сделав умоляющие глаза, и жалостливо прогундела – «Может, тут кто-нибудь покормит уже голодную, беременную кобылку?».

– «Покормим, еще как покормим!» – радостно провозгласила повариха. Это была спокойная, большая, как амбар, и такая же толстая, как и он, кобыла, живо напомнившая мне незабвенную Грейп Рэйн. Услышав о нашем прибытии, она мгновенно нарисовалась в дверях, вкатывая перед собой огромную тележку, уставленную множеством тарелок, за которой уже спешили несколько… Официанток? Нянек? Наверное, именно последних мне напоминали эти пожилые кобылы, облаченные в белоснежные поварские робы и ловко несущие на своих спинах подносы с кувшинами и десятком граненых стаканов. Увидев последние, я даже прослезилась, удостоившись добродушного смешка от сидящих за соседними столами пегасов – настолько все вокруг соответствовало тому представлению о настоящем уюте, привнесенному в мое сознание вовсю развлекавшимся Древним. Похоже, увидев интернат, в который меня привели расслабившиеся и вовсю увлекшиеся болтовней сородичи, он окончательно отмяк, и теперь жадно подталкивал меня к изучению этого, отчего-то сразу полюбившегося ему места.

Что ж, тут и впрямь, было на что посмотреть.

К зданию мы подошли уже ближе к обеду, проделав длинную прогулку на постукивающем на стыках рельс трамвае. Признаюсь, я даже опешила, впервые увидев этот открытый вагон, больше похожий на длинную повозку, установленную на небольшие, с мячик размером, колеса. Управлявший ей пони в форменной фуражке кивнул, увидев нашу группу, столпившуюся у края дороги, и дважды позвонив в висящий рядом с ним колокол, нажал на какой-то рычаг, торчащий из пола вагона. Что-то щелкнуло, и двигавшаяся по центру дороги «самобеглая повозка» остановилась, впуская нас в свое нутро. Хотя, наверное, было бы глупо говорить так о внутренностях открытого всем ветрам вагона, представлявшего собой деревянную платформу, прикрытую сверху тонким, жестяным навесом, по которому тотчас же застучали копыта не уместившихся внутрь пегасов – из всех ограничителей пространства в виде стен, на ней присутствовали лишь многочисленные поручни да два небольших передка, спереди и сзади вагона, возле которых висели колокола-рынды, да торчали уже замеченные мной рычаги. Убедившись, что все пассажиры взошли на платформу и твердо стоят на ногах, пони-вагоновожатый вновь позвонил в свой звонок, и небрежным движением опустил рычаг к полу. Я тотчас же схватилась за ближайший поручень, ожидая неминуемого рывка, выбросившего бы меня вон, но мои страхи не оправдались – что-то под днищем негромко зашипело, и трамвай плавно, неторопливо двинулся вперед, с шуршанием покатив по вделанным заподлицо в плиты мостовой, узким рельсам. Вскоре, я перестала дергаться, ощутив запоздалое смущение, рожденное заинтересованными взглядами случайных пассажиров, и принялась исследовать вагон. Как оказалось, разгадка была довольно простой, хотя и не столь высокотехнологичной, как я ожидала – предусмотрительно обойдя торчащий из пола рычаг в задней части платформы, я высунулась из-за деревянной перегородки, увидев, наконец, то, что приводило в движение этот экзотический агрегат. В желобе, идущем между рельс, змеясь, скользил бесконечный ручеек стального каната, весело бегущий по роликам на его дне. Похоже, опусканием рычага приводилось в действие некое сцепное устройство, наверняка, выполненное в форме лопаток или зажима, цеплявшееся за канат и тем самым, приводившее в движение всю платформу, а с помощью поднятия осуществлялась и расцепка, о чем я не преминула сообщить своему куратору, улыбнувшейся в ответ на мою сбивчивую речь.

– «Наверняка, в верхней точке хода рычага реализовано еще и управление тормозами!» – довольная своей находчивостью, предположила я – «Красивое решение. Не самое технологичное, хотя и элегантное. Но как же быть зимой? Наверняка тут очень холодно, да и ветер холодный будет сдувать с платформы… Не проще ли было сделать ее сразу закрытым?».

– «Зимой омнибус[252] не ходит – канат быстро портится и рвется» – свесившись с крыши, сообщила мне голова несостоявшегося, черно-белого инженера, похоже, подслушивавшего каждое мое слова – «Тебе стоило бы лучше учиться, а не пытаться взлететь раньше срока… Или скорее падать, как кирпич!».

– «Это ты кого там назвал кирпичом?! А ну иди сюда, морда лохматая, я тебе твои крылья на уши намотаю!».

– «Хватит, ребята! Вы ведете себя как подростки, подравшиеся за право подержать разводной ключ!» – осадила нас Фрола, неодобрительно глядя на наши сконфузившиеся морды – «Посмотрите, вы мешаете остальным соратникам наслаждаться солнечным деньком. Думаю, вам стоит перед всеми извиниться, не правда ли?».

– «Легко!» – дернула щекой я, с вызовом глядя на торжествующе скривившегося Грома – «Прошу прощения у всех присутствующих соратников за наше поведение, и уверяю вас, что нам пришлось вас побеспокоить не по недомыслию, а только лишь от невоспитанности, упертости и косности отдельных членов нашего коллектива. Отдельных, черно-белых, лохматых и наглых членов нашего коллектива! Спасибо».

– «Ой, не могу! Ну вот, а говоришь, что все забыла!» – звонко захохотала на крыше Спринг Бриз, стуча копытами по жестяной крыше вагона – «Нет, без тебя хоть и было гораздо спокойнее, но совсем-совсем не так весело!».

– «Боюсь, что профессор все-таки ошибся» – поджав губы, неодобрительно покачала головой Стоун Стик, в жесте полной беспомощности прикладывая к голове копыто – «И думаю, что теперь, нас ждут крайне хлопотные деньки».

Инцидент исчерпал себя достаточно быстро, и вскоре, мы покинули негромко шуршащий вагон, выйдя на конечной его остановке. Высокие, белоснежные здания центра города, рассмотреть которые я не успела по причине крайней увлеченности несущим меня омнибусом, сменились на небольшие, плоские дома, утопавшие в зелени дворов. Мы проходили мимо детских садов, в которых, на открытых лужайках, ограниченных лишь невысокими, деревянными заборчиками, резвилась ребятня, наполнявшая напоенный солнцем воздух громкими криками и смехом, уступали дорогу тяжелым повозкам с большими колесами на стальных шинах, тяжело стучавших по камням мощеной мостовой, сменившим гладкую поверхность каменных плит центральной части Сталлионграда – волокущие их двойки и даже шестерки пони совершенно не напоминали тех усталых работяг, тянущих похожую лямку по всей эквестрийской земле. Сосредоточенные, напряженные, они выглядели очень важно, с горделивым недоумением поглядывая на всех, кто шел мимо них, не обремененный никаким полезным грузом, словно бы удивляясь, как это вообще возможно – идти, не волоча ничего тяжелого, не выполняя какой-либо полезной работы? И таких морд становилось все больше. Я все чаще и чаще замечала, как на нашу группу начинают поглядывать с тщательно скрываемым недоумением, а иногда – и раздражением. Наверное, все эти вожатые, механики, грузчики-ломовики[253] и прочие пони, с крайне занятым видом цокавшие по серым камням, не одобряли подобного времяпровождения, и я постаралась быстренько придать себе хоть сколь-нибудь занятой вид, но тщетно – вокруг было столько всего интересного! Мой взгляд скользил от здания детского сада, выстроенного в форме звезды, и радующего мой глаз ровными линиями стен из нежно-бежевого, облицовочного кирпича, к невысоким столбам, возле которых возились бригады механиков, с помощью лестниц заменявших в них исчерпавшие свою магию кристаллы – повсюду, куда ни падал мой взор, виднелось торжество прямых линий, иногда, доходившее до грубой утилитарности неокрашенного, обнаженного, еще сохранившего следы опалубки бетона, видневшегося на стенах какого-то административного здания, из которого, через открытые окна, до нас долетало странное позвякивание и стук, похожий на щелчки клавиш пишущих машинок. Вскоре, от такого разнообразия интересных вещей, моя шея начала ныть, а переполненный мочевой пузырь – требовать к себе все большего внимания, но к счастью, город закончился – без предупреждения, без всякого намека на остатки какой-либо стены, и через какое-то время, мы уже шагали по грунтовой дороге, усеянной настоящим ковром из опавшей хвои. Склонившиеся над нами сосны негромко потрескивали, качаясь под колышущим их вершины ветерком, и золотистые солнечные лучи, пронизывая насквозь проснувшийся после долгой зимней спячки бор, весело искрились на капельках смолы, выступавшей из-под чешуйчатой коры высоченных исполинов. Не утерпев, я сбегала за ближайшее дерево, долго умащиваясь за ним так, чтобы не быть увиденной с дороги, но, к несчастью, попала крупом прямо в муравейник, полный красных от злости муравьев, не преминувших искусать тупую кобылу, нагло смывшую их многодневные труды. Рассвирепев, я не осталась в долгу, и с сердитым рычанием умирающей таксы разворошила весь этот рассадник древней цивилизации муравьев, как и тараканы, переживших сразивший людей катаклизм, поставив, таким образом, жирную точку в спорах ученых по поводу преимуществ и недостатков двух форм жизни. Гордая победой, я, все же, возвращалась к терпеливо поджидавшим меня соратникам гораздо быстрее, нежели скрывалась за деревьями, и еще долго почесывалась, вспоминая недобрым словом жгучих, словно клещи, насекомых.