Тридцать три поцелуя на десерт (СИ) - Ли Марина

– Много, – ответил Мок. – Я со всеми не знаком.

Что ж, мимо этого донесения Его Величество точно не пройдёт. И, если нужно, я лично доставлю его во дворец. Женитьба наследника престола – это, вне всякого сомнения, важное событие, но не важнее возможного прорыва демонов.

И пусть мне очень хотелось довести начатое до конца, я понимал, что у меня нет ни опыта, ни возможностей. Пришло время отдать узды правления специалистам своего дела.

Вот только кое-какие подробности узнаю.

– Ладно, об этом позже. Сейчас расскажи мне, как именно вы травили местный люд?

– По-разному, – охотно признался гадёныш. – Порчу насылали несколько раз, травили. Но чаще «зонтики» пересаживали. Сначала здесь, потом ближе к городу. «Зонтики» до Фархеса сами долететь не могут – больно далеко. Ну, мы их тут выкапывали, а там уже… У нас среди местных несколько человек есть. Из простых, не из магов. Они на «зонтиках» следов не оставляли, да и не знали, зачем это надо вообще. Хотя, в последнее время догадываться начали.

– К чему такие сложности?

Мок пожал плечами.

– Фархес же близко. А среди тамошних магов с нами только несколько семей сотрудничают. Остальные могли бы заподозрить неладное. Это только в глубинке каждую непонятную хворь порченой лихорадкой кличут, а в городе народ не такой тёмный. Могли понять, что к чему. А так, с «зонтиками», Бирн только грамоту выписывал, чтобы в случае чего отмазаться. Это мы потом сообразили, что по этой грамоте нас всех, как курят, переловят, да поздно уже было.

– Мы – это кто?

Гадёныш насупился и скрипнул зубами. А у меня прямо кулаки зачесались от желания эти самые зубы подровнять. Я на Пределе недолго пробыл, но потерять успел столько и стольких, что до сих пор кошмары снятся. А эти идиоты мечтают об уничтожении Ордена.

Предки, вы-то куда смотрели?

Ладно, о сообщниках я с ним попозже поговорю, а если не захочет говорить – демон с ним. Я, конечно, гордый, но не настолько, чтобы не отдать лавры человека, вскрывшего нарыв этого заговора, кому-то другому.

Вскрывать нарыв – дело грязное и неприятное. Гной, кровь, вонь – я прекрасно без этого всего жил до сих пор, и буду жить дальше.

– Дом старосты вы из-за грамоты подожгли? – спросил я, впрочем, уже заранее зная ответ.

Мок дёрнул одним плечом, то ли соглашаясь с моим предположением, то ли раздражаясь из-за моей прозорливости. Эх, раньше бы мне на всё это внимание обратить. Раньше.

– А почему сейчас только опомнились?

– Так из-за целительницы этой молодой. – Глянул на меня, как на идиота. – Понятно ж, что она не просто так сюда приехала, нос свой всюду совать стала. И главное, сразу к Матэмхэймам* дёрнула, будто знала, куда бежать. А я у них только накануне побывал.

Вот же мразь. У Матэнхэйма, лесничего местного, целая телега детей. Мальчишки, хоть и мелкие совсем ещё, но уже деловые. Сами, бывало, мясо в замок привозили. Помню, как деловито они монетки пересчитывали. Ещё просили у меня вместо монет голубого шёлку на платье маме и сестрёнке. И ошейник с бляхой, как у собак, которые в столичной жандармерии служат, для какого-то Бифштекса.

А этот паразит так спокойно говорит о том, что отравил чем-то этих мировых пацанят.

– Сука. Из-за неё всё, – с отчаянием выкрикнул Мок, и я, задумавшись, не сразу сообразил, что он продолжает рассказывать о Дойловском Кузнечике. – Ничего бы не было, если б эта девка сюда не припёрлась.

Он провёл дрожащими пальцами по магическому ошейнику на своей шее, и, оскалившись, продолжил:

– А я сразу, как только увидел её на Предельной, понял – жди беды. Или сама копать начнёт, или подмогу вызовет. Среди щитодержцев одни вояки, в магических хворях они разбираются, как свиньи в апельсинах. А эрэ Бирн давно говорил, мол, удача, что в замке своего целителя нет, и что он один на весь Фархес и околицу, ибо любой целитель, даже недоучка, с одного лишь взгляда поймёт: лихорадка наша ни разу не порченая. Копать начнут Так и случилось. Можно мне воды?

– Как рассказ закончишь, так сразу и попьёшь, – ответил я, испытывая какую-то нездоровую радость из-за того, что могу доставить этому паразиту хоть какой-то дискомфорт.

Мок вздохнул.

– Всё одно, один к одному. Посыпалось всё. Если б хотя бы Туга не было, ещё, может, и получилось бы соскочить, а так, когда даже вы носом землю рыть начали… Но я хотя бы попытался.

Я не стал разочаровывать и говорить этому идиоту, что если б не его «попытки», я бы его даже не заподозрил.

– И когда вы догадались, что привлекли к себе моё внимание?

Он невесело хмыкнул.

– А когда вы к фру Тауни заявились. Всё зло из-за баб. Не могли вы не почуять, что порченой лихорадкой там и близко не пахнет. А я говорил Салу, предупреждал, что затея глупая, что нас на раз-два раскусят. А он только про наследство твердил. Не могу, говорит, больше ждать, когда старый хрыч копыта отбросит. Мне, говорит, моя доля наследства сейчас нужна, пока я молодой, а не тогда, когда из меня песок сыпаться начнёт.

Я даже присвистнул от удивления. Вот оно как! Среди заговорщиков тот самый Салливан Туг, благодаря которому наши с Лисичкой жизненные пути пересеклись. Вот уж ни за что не угадал бы, кого придётся за это благодарить! Забавная всё-таки штука судьба.

– Ну, общая картина мне ясна. Осталось только узнать, кто ещё, кроме эрэ Бирна и молодого Туга, замешан, – и на этом всё.

– Много кто, – процедил Мок, и, тихонько зарычав, снова попробовал просунуть палец под ошейник. – Жжётся. – Пожаловался, но, не заметив сочувствия на моём лице, выпалил:

– Но их имена я за просто так называть не стану!

Жалкий, жадный, беспринципный идиот. На фоне всего этого предательство уже не кажется таким уж страшным грехом.

– Значит, много кто. – Я потёр двумя пальцами висок, надеясь избавиться от внезапно возникшей головной боли. – И среди щитодержцев тоже?

– Я же сказал, что просто так не…

Не выдержав, схватил мальчишку за горло, прямо поверх магических оков пальцы положил и сжал. Сильно.

– Послушай, сопляк. Я человек не злой, но злить меня не советую. До правды нужные люди и без твоего признания докопаются, разве что времени это займёт больше, чем хотелось бы. И, поверь, ты пожалеешь о каждом дне задержки. А уж если кто-нибудь умрёт или пострадает…

– Палачи, – прохрипел он, глядя мне в глаза. – Ненавижу вас всех! Вас всех! Ваш проклятый Щит… Лучше бы его не было никогда!

Оттолкнул гадёныша от себя и еле сдержался, чтобы не вытереть руки об одежду. Молокосос ни дня на Пределе не провёл, не представляет, о чём говорит.

– Повторяю вопрос. Кто из моих людей вступил в этот заговор идиотов?

– Никто.

– А не из моих?

Мок поджал губы, и я устало закатил глаза.

Ведь знал же, что парень с гнильцой. Сколько раз он в неприятности попадал? Раз в десять больше любого другого из курсантов или новобранцев. Моя вина. Мало времени провожу с новичками.

Даже смешно. Восемь лет назад, когда Орден появился на свет, в него вступали, в основном, ветераны. Позже подтянулись младшие сыновья из многодетных или обнищавших родов. Затем пришла очередь «преступной» волны. Мелкие правонарушители, проштрафившиеся маги, должники – все потянулись к замку, желая связать свои жизни со Щитом и тем самым искупить грехи.

Когда один из парней, сбежавший в Орден от договорного брака, понял, что вернуться к прежней жизни уже не получится, что жизнь рядом со Щитом – это навсегда, когда объяснил всё своей избраннице – той самой ради которой он сюда и сбежал– и, наконец, когда получил отказ… Не выдержал. Если коротко – попытался наложить на себя руки, спрыгнул с Девичьей башни (тогда ещё криворукие некроманты не зачаровали вход в здание), но, к счастью, повис на плаще, который зацепился за торчавший из стены металлический штырь.

Дурака спасли и популярно объяснили, что жизнь одна. Объяснял Мерфи Айерти лично, так что неудивительно, что неудачливый самоубийца стал личным оруженосцем моего приятеля. После того, как зажили рёбра и сошли синяки с лица.