Феодал. Усобица - Александр Логинов

— Твою мать… — Воевода рванулся к раненному. Следом за ним бросился Анфал. Булат успел ухватить за шиворот Петьку, тоже навострившегося спасать Прохора.

— Не высовывайся, — строго сказал татарин, сопровождая слова увесистой затрещиной.

Воевода с Анфалом прикрыли большими полутораметровыми немецкими щитами Прохора, давая возможность новгородцу подняться на ноги. Андрей дал короткую команду и плотный строй воинов, прикрываясь такими же щитами, сначала медленно, затем постепенно набирая темп, двинулся навстречу воеводе. Строй чуть раздвинулся, вбирая в себя троицу, и продолжил движение дальше. У Андрея появился план. Не факт, что все получится, но попытаться стоит. Это всяко лучше, чем тупо стоять на берегу нечего не делая.

Пушка заряжена картечью. Осталось надеяться, что порох не отсырел.

— Лука, возьми пару дюжин и бегом к лодкам. Гребите на корабли, не то останемся тут загорать, — отдал распоряжение князь.

— Сделаем, — пообещал воевода и принялся отдавать команды.

Андрей дождался, когда Лука проведет перегруппировку.

— Ну, с богом, — дал отмашку Андрей, внутренне содрогаясь от мысли, что орудие не выстрелит.

Татары отреагировали незамедлительно. Воздух наполнился сотнями стрел. Двое воинов широко взмахнув руками, упали в воду, остальные сев в лодки, гребли к корабликам с сумасшедшей скоростью.

Всадники появились неожиданно, актакуя в лоб, Андрей поднес раскаленный прут к запальному отверстию и… ничего.

До татарской конницы остались считанные метры, когда из дула вылетел сноп огня. Громыхнуло так, что у Андрея уши заложило. Он стоял с широко открытыми глазами и открытым ртом, ничего не слыша, но бой принял характер, когда команды не нужны. Воины, разрядив арбалеты, молча бросились на врага.

Пятачок земли перед орудием оказался свободным, если не считать огромной кучи из конских туш и кровавых ошметков, еще недавно бывшими людьми. Слева и справа, от этой парящей груды мяса и кишок разгорелась брань. Татары Кулчука завладели лошадьми и теперь рассыпались, обстреливая врагов из луков.

Андрей налетел на спешенного татарина, рубя наотмашь по его руке, сжимавшей кривую саблю. Татарин отпрыгнул, моментально отреагировав — рубанув по груди князя. Плевать, доспех выдержит удар, Андрей метнулся к врагу, ударил головой в лицо степняка. Добавил латной рукавицей, опрокидывая противника наземь.

В спину князя ударило копье, наконечник скользнул по стальной пластине зерцала и ушел в сторону, разрезая плоть на руке с внутренней стороны. Андрей моментально развернулся, но было поздно. Из горла степняка уже хлестала кровь. За его спиной стоял бледный Петька с окровавленным кинжалом в руке. А рядом с ним рубился татарин на коне, вот он лихим ударом снес половину башки казачка и заметил мальца. Рука бусормана поднялась для замаха, Андрей бросился вперед заслоняя собой пацана. Сабля опустилась на щелом князя…

Андрей пришел в себя лишь после того как его окатили холодной водой из ведра. Брань к тому времени прекратилась. Русские сумели отбиться, остатки татар откатились назад и пустили коней вскач, уходя от погони. Булат не дал Кулчуку вести преследование дальше, но Анфал умудрился подстрелить еще одного степняка, вернее коня, а незадачливого татарина недовольный Кулчук притащил в расположении лагеря на аркане.

— Отбились, слава богу, — первым делом сообщил Сенька очнувшимуся князю.

— Петька? — спросил Андрей о судьбе мальца.

— Чего этому пострелу сделается… живой, — отмахнулся Семен, но в голосе парня было что — то настораживающее.

— Что не так? — забеспокоился Андрей.

— Татары струг угнали, — сказал Семен и замолчал.

Вот это да… Андрей растерялся.

— Лука отбил кораблики, потом за теми, что уплыли бросился. Наши на ушкуе отбились сами, потом помогли тем кто на паузке был, да Лука вовремя появился, а вот струг татары захватили.

— В смысле захватили? — Андрей не хотел верить в случившееся. — А Вострый кнут? Ерофей?

— Не знаю, — честно признался Семен. — Лука вниз поплыл, авось догонит, — в голосе парня не было уверенности.

У Андрея разом опустились руки. Что теперь делать?

Князь неторопливо прошелся по речному берегу, раздумывая над случившимся несчастьем. Новгородцы, тем временем, весело варили кашу, как будто и не было недавно смертельной схватки. Чуть поодаль от места стоянки двое пленных под присмотром Сеида и Якута, еще одного бусормена перешедшего на службу к князю, рыли могилу.

Убитыми в схватке с разбойниками потеряли не много, на берегу троих, да на кораблях четверо. Мужики два тела успели вытащить из воды, погибшие банально утонули из-за вздетых доспехов. Еще двоих утащило течением, но ныряльщики не оставляли надежду найти тела боевых товарищей. Или доспехи утонувшие вместе с ними. Тела погибших разбойников также поднимали со дна реки.

Петька ходил по берегу, помогая сортировать трофеи. Убитых татар оказалось на удивление мало, в основном погибли те кто попал под картечь, или кого нашли стрелы служилых, но и среди таких несколько человек выжили — доспех выдержал.

Схватка на берегу больше походила на потасовку с мордобоем, в тесноте особо саблей не помахаешь, а копьями могли воспользоваться только конные, или те кто с краю оказался. Как только татары драпанули, новгородцы принялись разбирать завалы тел, связывая бесчувственных пленников попарно.

Вскоре вернулся воевода на ушкуе. Принес плохие вести.

— Струг мы нашли. Стоял у самого берега, — устало сообщил Лука Фомич, тяжело усаживаясь напротив князя. Андрей молчал, боясь услышать страшную весть.

— Пустой струг. Ни людей, ни товару.

— Может живы? — с надеждой спросил князь срывающимся голосом.

— Бог знает… — чуть помолчав, ответствовал воевода.

Прохор протянул воеводе плошку с горячим варевом. Лука отрезал крупный ломоть разварившегося мяса, стал не спеша есть.

Бог с ним, с серебром — не сохранили казну — наплевать, Андрей найдет где взять серебро, а вот пропажа посланников — дело такое… Во-первых, Андрей не знал кому конкретно предназначалось серебро. Ежику понятно, что большая часть его предназначалась на взятки. Кое кто все еще не оставил надежд поставить на метрополию своего человека. Не бегать же по Константинополю с вопросами — не ваше серебро часом? Пока не станет ясно, что сталось с монахом и бывшим митрополичьим боярином, двигаться дальше нельзя. Нужно искать. Ответы могут дать только татары. Если живы мужики, то в плену они. Если там их нет — значит убиты и тела лежат на дне речном.

Вострый кнут в дороге просвещал князя касательно недавней истории. История в его изложение несколько отличалась от версий ранее слышанных Андреем. Совпадение в разных трактовках событий было только одно — собирала Русь токмо церковь. Олегу Резанскому такое в голову не приходило, его существующий порядок на Руси вполне устраивал и хотел князь Олег, только одного — ослабить Москву, и только. Про смерть Олега метрополичий боярин умолчал, лишь намекнул, что Олег умер не своей смертью, да и сын его не сам умер. Андрей уже целый год играл роль следователя, пытаясь разобраться в хитросплетениях политики русских князей. По всему выходило, что смерть Олега выгодна была Московскому князю и митрополиту Киприану. Кто из них отравил резанского князя и его сына — уже не важно. Важно, что Резань прогнулась под Москву и Литву. Митрополит Киприан тогда играл беспроигрышную партию — собирал русские земли под руку Литвы и Москвы.

Самое пикантное, Вострый кнут рассказал буквально прошлой ночью. С его слов, выходило, что Тахтамыш, после куликовской битвы, о которой Вострый кнут отозвался, как об рядовом сражении, не заслуживающим внимания, ходил вовсе не на Дмитрия. Отнюдь. Царь подавил мятеж против московского государя. Ну да, было дело — кинули Дмитрия бояре, переметнулись к Литве. Кое кто из русских князей, подговорил бояр и служебных князей вернуть Дмитрию крестное целование и собирались лишить строптивого князя живота. Вот только зачинщик мятежа просчитался, в игре участвовали еще иные силы. Князь Остей не случайно оказался в нужное время в нужном месте. Тохтамыш подавил мятеж, а русский князь подчистил хвосты, перебив всех бояр и духовенство. Андрей и сам знал, что царские татары на церковнослужителей Руси руку никогда не поднимут, да еще в присутствии царя.

Нынешнее задание князя напрямую связано с теми событиями. Боярин Маслов, когда мирился, по пьяному делу проболтался, что Свидригайло скоро подкинут интересные грамотки из которых литовский князь поймет, что его ставленник на митрополичьей кафедре — двурушник. Якобы брал Герасим серебро у Московского государя, что бы затянуть унию с католической церковью. Грамотка то липа, но подпись Герасима — настоящая. Если Свидригайло не прогонит Герасима, то бумаги, которые отдал Андрей Косте в царской ставке, позволят шантажировать митрополита, Резеп-хозя переписал долг митрополита на надежного человека. Унии не быть!