Рассмешить богов - Оксана Панкеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет, бестолковый мой внутренний голос, не будет этого. Хотя бы потому, что это невозможно. Внезапное королевское «приглашение» только отсрочка окончательному прощанию. Надо иметь мужество хотя бы признать это, раз уж совершить поступок мужества не хватает… И нечего сопли разводить, это не я в депрессии, я как раз очень трезво и рассудительно мыслю, а ты идешь на поводу у своих страстей, своего эгоистичного «хочу!» и даже не думаешь, чем наши отношения могут закончиться! У меня замечательно получается сводить в могилу бедных девушек и потом долго плакать и раскаиваться. То они вешаются на воротах, то к ним вдруг Огонь возвращается, и они закономерно гибнут, ибо барды-воины долго не живут… А бедная Ольга? Она уже и травилась, и похитить ее пытались, а уж сколько слез пролила из-за меня… Что дальше? Дождемся, пока до нее все-таки доберется кто-нибудь очень ко мне неравнодушный, а потом опять будем плакать и раскаиваться? Не хочу. Да, я ее люблю. И желаю ей только добра, хотя по мне этого, может быть, и не скажешь. Если для нее будет лучше и безопаснее жить без меня, то именно это я и сделаю. Ну конечно, не прямо сейчас, хоть в кои-то веки сказал что-то умное. Разумеется, не сейчас, выберу более подходящее время…
Кантор встрепенулся, отвлекаясь от мрачных мыслей, и обернулся на звук открываемой двери. «А, почтенный мэтр… уф, пронесло. Мог бы и король явиться, а как раз его сейчас видеть не хочется», — подумал Диего. То есть Кантор был бы счастлив услышать, что его величество нашелся и водворен на место, но видеть его и тем более общаться… это уже было бы форменным издевательством.
— Добрый вечер, — негромко и очень дружелюбно приветствовал мистралийца придворный маг. Похоже, его не удивило присутствие постороннего в покоях принца. — Что, дон Диего, не спится?
— Ага, — кивнул Кантор, мысленно напоминая себе, что всем кому только мог он сегодня уже нахамил, надо хоть с мэтром Истраном быть повежливее… — Я уже выспался. А вы почему среди ночи ходите? Тоже не спится или…
— В моем возрасте бессонница — обычное дело… — Старик легким мановением руки достал из воздуха кресло и удобно уселся, аккуратно расправив мантию, дабы не помять. — Должен заметить, молодой человек, что сидеть на подоконнике таким образом, как это делаете вы, довольно опасно.
— Мне нравится так сидеть, — отозвался Кантор. Ну вот, теперь придворный маг начнет его воспитывать за неимением под рукой короля или принцев… — Я не боюсь высоты, и у меня хорошая координация движений.
— Не сомневаюсь, — заверил его упрямый старик. — Но все же, если вас не затруднит, слезьте оттуда. Знаете, так нервничать в моем возрасте…
«В твоем возрасте, старый хитрец! — подумал Кантор, но с подоконника все же слез и пристроился на стуле Мафея. Как они на них вообще сидеть ухитряются… — А где ж ты таскался-то в своем „возрасте“? И чьими духами от тебя попахивает? Вот жалость, что у меня на запахи память не такая же, как на звуки, а то бы определил, запах-то знакомый. Словом, почтенный мэтр, не далее как полчаса назад вы изволили навещать даму, а теперь тут дурака валяете, немощным старцем прикидываясь…»
Мэтр посмотрел в потолок и задумчиво поинтересовался, не стоит ли попросить несчастного музыканта спуститься и присоединиться к ним.
— Не знаю, — пожал плечами мистралиец. — Если вам охота сейчас утирать ему сопли и выслушивать его жалобы…
— Если человек в этом нуждается, не стоит отказывать ему в такой малости, — наставительно заметил старый волшебник и снова посмотрел в потолок. — Однако, мне кажется, сейчас он в этом как раз не нуждается. Нашел подходящий способ выплеснуть свое горе и предается ему, как могут только барды. Вам нравится?
— Музыка или исполнение? — уточнил Кантор.
Старик тихо рассмеялся:
— Разве стал бы я спрашивать, нравится ли вам музыка, которую вы сами сложили?
Бывший бард нахмурился, отмечая про себя еще три огреха в музыкальных упражнениях ученика, и подавил вздох.
— Занимался бы уже магией и не отвлекался на все подряд. Музыкант из него менее чем посредственный, а как композитор наш вождь вообще полное убожество. Он хоть не пьян? А то еще свалится и забудет, как летать…
— Не беспокойтесь, не пьян. К счастью, его величество больше не наливает своему другу спиртное, памятуя о недавних событиях… Что вы так на меня смотрите, дон Диего? Спросить что-то хотите? Так спросите, чего стесняться.
— Разве Мафей вам не рассказал?.. Он ведь должен был…
— Разумеется, рассказал. А вы разве не знаете, что его величество давно дома и спокойно изволит почивать… э-э… впрочем, тут я, кажется, промахнулся. Уже не изволит. Вот ведь непоседа!
— Так он вернулся? Давно?
— Разумеется, еще с вечера.
— А который час? — Кантор поискал глазами часы, которые в момент его пробуждения показывали десять. Часы отличались постоянством — на них по-прежнему было десять.
— Четыре утра, — усмехнулся мэтр Истран. — Сочувствую. Вы проспали весь этот цирк, продолжавшийся с девяти до одиннадцати. А Мафей соответственно прогулял. Собаку сегодня кто-нибудь кормил?
Кантор не знал, кормил ли кто-то собаку, но не удержался, чтобы не высказать свое мнение об исчезающих королях и о принцах, которые не способны уследить ни за собаками, ни за кузенами. А крайним оказывается некий придурок из солнечной Мистралии, который честно сидит и ждет давно спящего короля! Мэтр в ответ даже не стал читать ему нотацию о недопустимости подобных выражений, а с умилением покачал головой:
— Подумать только, как же вы похожи на отца…
Кантор мгновенно передумал расспрашивать старика о пропущенном цирке и поспешил откланяться. В конце концов, расспросить можно и Ольгу, когда проснется.
На этот раз Харган стоял перед наставником с достоинством и гордостью. Впервые за всю малоуспешную миссию ему было что сказать, и новости были хорошими.
— Я их нашел! — с мальчишеским азартом произнес он, радостно сверкая своими разноцветными глазами. Надоевшие хуже синтетических сухарей контактные линзы валялись, небрежно брошенные на цинковый стол, на котором наставник проводил свои малопонятные эксперименты, и теперь сомнений не оставалось, что у молодого горбуна абсолютно разные глаза — один синий, другой багровый — и что они действительно светятся.
— Ты нашел первую экспедицию? — Вуаль чуть шевельнулась. — Или ее следы?
— Я нашел Блая, — объяснил Харган. — Без особого труда, этот отморозок даже имя себе придумать поленился! Когда ему пришлось отказаться от первой легенды, Блай плюнул на все и стал именоваться своим настоящим именем. Как он объяснил, все равно никто в этом мире не поймет. Однако наш верный Блай ничуть не изменился, вся Мистралия трепещет при одном упоминании его имени. Пережил четыре переворота, здорово постарел, но все не отошел от дел. Дальше Мистралии он, к сожалению, не продвинулся, но вы бы видели, что там творится!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});