Рассмешить богов - Оксана Панкеева

Он снял свою белую шляпу, зачем-то нахлобучил на голову потомку и счастливо рассмеялся, запрокинув голову.

— Любимая, — прокричал он куда-то ввысь, — ты же не обидишься, если я приду к тебе не один?

И прежде чем Кантор успел подумать, что у дедушки несколько странная манера обращаться к богиням, под сводами тоннеля вдруг вспыхнул мягкий голубоватый свет, по полу растянулся пушистый ковер, и сам дедушка вместе с новой спутницей стали излучать волшебное теплое сияние. А вот их одежда растаяла.

— Благодарю тебя, о солнцеглазая! — крикнул юный дедушка и обнял девушку за плечи. — Не бойся, так и должно быть, в чертоги Эрулы входят нагими. Да и что мертвым до условностей мира живых…

Он протянул ей руку, и сияющая пара шагнула в тоннель рука об руку, словно к брачному алтарю. Они прошли мимо усохшего некроманта, даже не взглянув в его сторону, и темный маг долго и бессильно ругался им вслед, скрипя зубами и изрыгая угрозы, слишком живописные, чтобы быть реальными.

Когда пара исчезла в конце тоннеля, тетушка Сибейн подозрительно шмыгнула носом и проворчала, что от братца Байли ничего другого и не ожидала. Даже на тот свет он отправился под ручку с дамой.

Все сделали вид, что не заметили, как она украдкой смахнула слезу.

Кантор хотел напомнить, что папа обещал кое-что объяснить, но, видимо, сегодня его любопытству суждено было остаться неудовлетворенным. Почему-то, как только он открыл рот, из всех щелей, как тараканы, стали вылезать новые родственники, они столпились вокруг отца, загалдели, отпихнули постороннего товарища подальше и стали спорить о том, «как нам вывести бедного, умирающего Макса на белый свет». Когда же Кантор попытался обратить на себя внимание и напомнить, что ему бы тоже пригодилась посторонняя помощь в деле выхода на свет, кто-то из дядюшек (или дедушек?) смерил его недоверчивым взглядом и изрек:

— Иди отсюда и не путайся под ногами, симулянт!

Кантор обиделся и ушел. Как ни странно, не пройдя и сотни шагов, он почувствовал знакомый зов. Исходил этот зов явно не от тоннеля, а с противоположной стороны, что было несколько странно, учитывая предсказания, но вместе с тем приятно — по крайней мере, бестолковый цыпленок выберется из этого приключения живым и здоровым.

Еще через пару сотен шагов Кантор обнаружил на одной из стен лестницу, которой здесь совершенно точно не было, когда он шел к тоннелю. Взобравшись по шатким, проржавевшим перекладинам, он выбрался из канализационного люка посреди все того же уютного, славного города, который счел предсмертным подарком и по которому с таким удовольствием слонялся всего час назад.

Улицы были так же безлюдны, только на каменной скамье под жасминовыми кустами сидел грустный и расстроенный Эспада. В отличие от многочисленных папиных родственников, мастер ничуть не изменился в Лабиринте и выглядел как обычно. Причудливая прическа из косичек, печальные глаза и два меча, скрещенные за спиной. Заметив Кантора, он, похоже, ничуть не удивился, помахал издали рукой в знак приветствия и молча дождался, пока товарищ подойдет.

— Привет, — откликнулся Кантор и присел на скамейку. — Ты как сюда попал?

Эспада посмотрел на него с недоумением:

— Разве ты не помнишь, что мы стояли почти рядом?

— Ах, действительно…

Разумеется, он помнил, что Эспада был рядом, когда справа что-то вспыхнуло. Но забыл, что Лабиринт проходят все обычные люди, а не только избранные маги особой школы. Ведь отец когда-то ему объяснял, а он забыл. Вот и удивился, увидев товарища здесь. А он здесь и должен быть. Блуждает в Лабиринте в поисках выхода, как и все те люди, которых тут периодически разыскивает дядюшка Дэн по прозвищу Доктор. И рано или поздно Эспада отсюда выберется, скорей всего, они сейчас вместе и направятся к ступеням. Вот только Кантор, человек Лабиринта, будет помнить все, что произошло во время его блужданий. А Эспада или вовсе забудет, или будет вспоминать как бред.

— Знаешь, я как-то иначе представлял себе загробную жизнь, — признался фехтовальщик, изучая окружающий пейзаж. — Нет, выглядеть-то мир мертвых может как угодно, но я даже не думал, что окажусь там один. Хорошо хоть, тебя встретил. В одиночестве и рехнуться недолго. А что это у тебя, цыпленок? Вот уж никогда не замечал в тебе особой любви к животным…

Кантор рассмеялся:

— Ты не ошибался, приятель. Это вовсе не мир мертвых.

— А что?

— Тот самый Лабиринт, в который никто не верит. Мир контуженых придурков, лежащих без памяти на поле боя и ждущих, чтобы на них кто-то наступил. Как ты думаешь, не пора ли нам воскреснуть? Давай-ка отсюда выбираться.

— А ты знаешь как?

Кантор довольно ухмыльнулся и встал:

— Пойдем. Покажу.