Кристина - Стивен Кинг

Может быть, хуже всего обстояло дело с ветровым стеклом.

Он был уверен, что не покупал нового ветрового стекла для Кристины. Если бы покупал, то его банковская книжка пострадала бы гораздо больше и он узнал бы об этом (сам или от Регины — все равно).

Тогда, в Хидден-Хиллз, Деннису показалось, что трещины на стекле стали меньше, чем были. А затем… затем они и вовсе исчезли.

Но когда это случилось? Как это случилось?

Он не знал.

Он долго ворочался в постели и не заметил, когда заснул. Его сон был так же тяжел, как грузные снеговые облака за окном.

24. УВИДЕННОЕ НОЧЬЮ

«Это было сном и не могло быть ничем, кроме сна», — так она думала почти до самого его конца.

В этом сне она очнулась от сна, в котором занималась любовью с Эрни, но не в машине, а в какой-то холодной и пустой комнате с голубыми стенами и широкими подушками, лежавшими на толстом голубом ковре… от того, второго сна она проснулась в своей комнате и увидела, что уже наступило воскресное утро.

Ей послышался рокот автомобиля, доносившийся с улицы. Она встала и подошла к окну.

У обочины дороги стояла Кристина. Ее двигатель работал — из выхлопных труб вырывались струйки сизого дыма, — но внутри никого не было.

Во сне она подумала, что Эрни, должно быть, стоял у двери, хотя оттуда не доносилось ни звука. Ей нужно было срочно бежать вниз. Если бы ее отец проснулся и в пять часов утра застал здесь Эрни, то пришел бы в ярость.

Но она даже не пошевелилась. Она смотрела на машину и думала о том, как ненавидела ее — и боялась ее.

И та тоже ненавидела ее.

«Соперницы», — подумала она, и в ее мысли — в том сне — были не злоба и жаркая ревность, а, скорее, отчаяние и испуг. Та стояла у обочины ее дома и поджидала ее. Поджидала Ли. «Ну давай. Давай, дорогая. Мы покатаемся, поговорим о том, кому он нужнее и кто ему нужнее в долгом пути. Давай… ты не боишься, нет?»

Ею овладел ужас.

Это нечестно, она старше и знает множество всяких уловок, она обманет его…

— Убирайся, — медленно прошептала Ли в том сне и прикоснулась ладонью к стеклу. Ее пальцы ощутили его холод; она могла видеть их влажные отпечатки, оставшиеся на замерзшей прозрачной поверхности. Удивительно, какими реалистичными иногда бывают сны.

Но это могло быть только сном. Потому что машина услышала ее. Едва она произнесла свои слова, как щетки на ветровом стекле пришли в движение и двумя полукругами расчистили налипший снег. А затем Кристина мягко отъехала от обочины и направилась вдоль по улице…

Без водителя.

Когда она проезжала мимо. Ли сумела разглядеть через боковое не запорошенное снегом стекло, что внутри никого не было. Конечно, такое могло быть только во сне.

Она снова легла в постель и попробовала представить себе, какой была Кристина лет пятнадцать назад. Сейчас та выглядела года на четыре, не больше. А тогда ее мама еще работала в одном из больших супермаркетов Бостона…

Она положила голову на подушку и заснула (во сне) с открытыми глазами, а затем — во сне все может случиться — увидела отдел игрушек в бостонском супермаркете.

Они хотели найти что-нибудь для Брюса, единственного племянника мамы и папы. Из громкоговорителя слышался хохот Санта-Клауса, но его смех был не веселым, а зловещим, как у маньяка, который пришел ночью не с подарками, а с топором.

Она протягивала руку к витрине и просила маму, чтобы Санта-Клаус принес ей вот это.

Нет, дорогая, Санта не может принести тебе этого. Это игрушка для мальчиков.

Но я хочу! Санта принесет тебе какую-нибудь хорошую куколку. Может быть, Барби…

Я хочу! Это для мальчиков. Хорошие девочки играют в хороших куколок.

Я не хочу КУКОЛОК! Я не хочу БАРБИ! Я хочу…

ЭТО.

Если ты собираешься канючить, то мы пойдем домой, Ли. Понятно?

Она подчинилась, и мама купила Барби, но еще долго хотелось смотреть на маленький красный автомобильчик, без всякого шнура или провода разъезжавший по игрушечным дорогам, горам и мостам. Создавалась магическая иллюзия, что он катился сам по себе. Она, конечно, знала, что его движением управлял служащий магазина, стоявший справа от прилавка и нажимавший на кнопки пульта. Мама ей объяснила принцип действия игрушки, и, разумеется, так все и было, но ее глаза отрицали это.

Ее сердце отрицало это.

Она стояла как зачарованная и не отводила взгляд от витрины с маленьким красным чудом, пока мама не повела ее домой.

Они пошли прочь, и им вслед прозвучал раскатистый, усиленный громкоговорителем зловещий хохот Санта-Клауса из отдела игрушек.

Потом Ли заснула крепче и больше не видела сновидений, а в это время за окном уже пробивались первые лучи холодного ноябрьского солнца, постепенно осветившего безлюдные и тихие улицы. Наступило воскресенье, и на припорошенной снегом дороге еще не было ничьих следов, если не считать двух параллельных черных полос от автомобильных шин, каждая из которых заканчивалась то ли вытянутой, кривой восьмеркой, то ли математическим знаком бесконечности, начертанным у обочины дороги возле дома семьи Кэйбот.

В одиннадцать часов снег начал таять, и к полудню следы исчезли.

25. БАДДИ ПОСЕЩАЕТ АЭРОПОРТ

Десять дней спустя, когда в окнах подготовительной школы уже начали появляться картонные индейки и скрученные из бумаги рога изобилия, голубой «камаро», перегруженный так, что почти чиркал носом по дороге, подъехал вечером к долгосрочному парковочному терминалу аэропорта.

Сэнди Галтон, нервничая, быстро распахнул окошко своей стеклянной будки. С водительского сиденья «камаро» ему улыбался Бадди Реппертон.

— Привет, Сэнди, — весело проговорил Реппертон. — Что случилось? У тебя такой вид, как будто ты наложил в штаны.

Из «камаро» раздался дружный хохот. Вместе с Бадди были Дон Ванденберг, Шатун Уэлч и Ричи Трелани; несколько бутылок «Техасского драйвера», три из которых были полупустыми, естественно, дополняли компанию.

— Слушай, если вас поймают, то я потеряю работу, — запинаясь, проговорил Сэнди. Он уже сожалел о том, что упомянул об Эрни Каннингейме и его машине, стоявшей в терминале. Мысль о том, что он мог попасть в тюрьму, тоже не улучшала его настроения.

— Иисус, что за ребенок, — приняв огорченный вид, сказал Бадди. — Никогда не думал, что ты такой ребенок, Сэнди. Честно.

Сэнди покраснел.

— Ладно, мне все равно, — произнес он. — Только будьте осторожны.

— Мы будем осторожны, друг, — искренне пообещал Бадди. Он вытащил из-под сиденья бутылку «Техасского драйвера» и протянул ее в окно. — Вот. Чтобы не скучал.