Кристина - Стивен Кинг

Эрни снова вырулил на шоссе, ведущее к аэропорту.

— Она застрахована? — внезапно спросил Майкл. Эрни засмеялся:

— Если у тебя нет страховочного обязательства в нашем штате и ты попал в аварию, то полицейские съедят тебя живьем. Без обязательства ты будешь виноват, даже если другой автомобиль свалится с неба и упадет тебе на крышу. На дорогах Пенсильвании эти говнюки никого не хотят слушать.

— Только обязательство?

Они проехали под ярко блеснувшим знаком с надписью ЛЕВАЯ ПОЛОСА К АЭРОПОРТУ. Эрни выключил дальний свет и занял другую полосу. Майкл облегченно откинулся на спинку сиденья.

— Страховку все равно не будут рассматривать, пока мне не исполнится двадцать один год. Все страховочные компании богаты, как Крезы, но никогда не хотят расставаться с деньгами. — В голосе Эрни послышались какие-то горькие и в то же время грубые нотки, каких Майкл раньше не знал за сыном. Их знал Дэннис Гилдер, но не он и не Регина.

Впереди засияли огни аэропорта, по бокам дороги появились светящиеся неоновые линии.

— Если кто-нибудь спросит меня, какой человек больше всех похож на дерьмо, — добавил Эрни, — то я скажу: страховой агент.

— Ты успел разобраться в этом вопросе? — рассеяно спросил Майкл. Он воздержался от дальнейших комментариев, потому что чувствовал: Эрни вот-вот сорвется.

— Я был в пяти различных компаниях. Вопреки словам мамы, я вовсе не желаю бросать деньги на ветер.

— И не нашел ничего лучшего, чем страховочное обязательство?

— Да, оно мне подходит больше — всего шестьсот пятьдесят долларов в год.

Майкл присвистнул.

Сверкнул еще один дорожный знак, указывавший, что две левые полосы вели к парковочной стоянке, а правая — к местам посадки. Перед въездом на стоянку дорога снова раздваивалась. Правая вела к автоматическим воротам, где можно было купить талон на краткосрочную парковку. Слева стояла большая стеклянная будка, в которой сидел сторож, куривший сигарету и смотревший черно-белый телевизор.

Эрни вздохнул:

— Может, ты и прав. Может, это и в самом деле лучшее решение всех проблем.

— Конечно, так оно и есть, — оживился Майкл. Эрни опять стал похож на самого себя. — Десять месяцев, и все.

— Разумеется.

Он подрулил к будке, и сторож, молодой парень в черно-оранжевом свитере выпускника средней школы, открыл небольшое стеклянное окошко:

— Могу чем-нибудь помочь?

— Мне нужен билет на тридцать дней, — сказал Эрни, вынимая бумажник.

Внезапно Кристина заглохла. За мгновение до этого двигатель работал безукоризненно. Теперь он был нем и неподвижен; на приборной панели зажглись лампочки индикаторов масла и силы тока.

Майкл удивленно поднял брови:

— Что это?

— Не знаю, — нахмурившись, проговорил Эрни. — Раньше с ней этого не случалось.

Он повернул ключ, и двигатель сразу заработал.

— По-моему, ничего, — констатировал Майкл.

— На неделе придется проверить синхронность зажигания, — пробормотал Эрни. Он нажал на педаль газа и внимательно прислушался.

В эту секунду Майкл подумал, что Эрни сейчас был совсем не похож на его сына. Он выглядел старше и упрямее. У Майкла что-то екнуло в груди.

— Эй, вы будете покупать билет или будете всю ночь разговаривать о зажигании? — спросил сторож. Он показался смутно знакомым Эрни, как человек, изредка встречавшийся в коридорах школы, но больше ничем не связанный с ним.

— Ах, да. Извините. — Эрни протянул ему пятидолларовую бумажку, и сторож дал ему временный билет.

— В конце стоянки, — сказал сторож. — Не забудь оплатить ее за пять дней до начала следующего месяца, если хочешь, чтобы она осталась на том же месте.

— Ладно.

Он зарулил в дальний конец стоянки, нашел свободное место и припарковал Кристину. Выключив двигатель, он поморщился и засунул руку за спину.

— Тебя что-нибудь беспокоит? — спросил Майкл.

— Так, немного, — ответил Эрни. — У меня уже все прошло, но вчера снова началось. Наверно, поднял что-нибудь тяжелое. Не забудь запереть свою дверь.

Они выбрались из автомобиля, и Майкл почувствовал, что ему стало легче — как будто сын сразу стал ближе и понятнее ему. Он почему-то подумал, что в машине ночь была ощутимее, чем снаружи.

— Посмотрим, сколько времени у меня будет уходить на автобус, — сказал Эрни, и они направились к выходу со стоянки.

По пути в аэропорт Майкл составил свое мнение о Кристине. На него произвела впечатление работа, которую проделал над ней Эрни, — но сама машина ему очень не понравилась. Он мысленно посмеялся над своими чувствами к неодушевленному предмету, но неприязнь от этого не прошла, а, наоборот, увеличилась.

От источника этой неприязни невозможно было избавиться. Машина принесла множество огорчений в семью, и он думал, что они были главной причиной его чувства… главной, но не единственной. Ему не понравилось, как Эрни выглядел за рулем «плимута»: в нем было что-то высокомерное и — в то же время — обидчивое. Эта бессильная озлобленность, с которой он прошелся о страховании… его отвратительное, мерзкое слово «говнюки»… даже то, как он поглаживал машину.

И запах. Он был не сразу заметен, но он присутствовал в ней. Нет, не запах новой обивки, тот был достаточно приятен; это был какой-то скрытый, неясный душок. Это был какой-то очень застарелый душок. «Но ведь автомобиль-то старый, — подумал Майкл, — почему ты хочешь, чтобы от него пахло новизной?» И все-таки он не мог избавиться от своего ощущения. Несмотря на фантастическую работу, которую проделал Эрни, «фурии» был двадцать один год. Этот горький, затхлый душок — он мог исходить от старого покрытия на полу, от старой циновки, возможно, от старой набивки под новыми, яркими покрытиями сидений. Просто запах старости.

Но этот смутный, тошнотворный запашок не переставал беспокоить его. Он как будто накатывал медленными волнами, порой очень внятными. Казалось, у него не было никакого определенного источника. Иногда он ощущался, как трупный запах какого-нибудь маленького зверька: кошки, бурундука, а может, белки, — который затем уходил под багажник или развеивался под потолком.

Майкл очень гордился успехами своего сына… и очень радовался тому, что выбрался из его машины.

22. СЭНДИ

Сторожем на стоянке в тот вечер, как и в каждый вечер с шести до десяти часов, работал молодой человек по имени Сэнди Галтон, единственный из закадычных дружков Бадди Реппертона, не присутствовавший на площадке для курения в день, когда Бадди исключили из школы. Эрни не узнал его, но Галтон узнал Эрни.