Сибирский триллер Том 2 - Александр Брукман

   Лариса осторожно положила пистолет, который держала в левой руке, на мягкое сидение стоящего рядом стула и, заперев дыхание, обрушила правую руку, с зажатым в ней стилетом, в область между шеей и ключицей пришедшего. Длинное и тонкое лезвие легко пропороло ткани и киллер начал валиться. Плотно прижавшись спиной к стене, она подхватила его и, будучи закрытой им и дверью, оказалась в более выгодном положении, чем второй киллер, который молниеносно повернулся на шум.

   Однако на какое—то мгновение он замешкался, пытаясь сориентироваться в темноте. Поняв, что оказался в полоске падающего из коридора, он бросился на пол, пытаясь кубарем перекатиться в коридор, но в этот момент Лариса подхватила пистолет, выпавший из руки убитого ею киллера и дважды нажала на курок. Второй киллер замер.

   Пришедшие предполагали, что сиделка спит где—то в палате, как и милиционер, которого они только что ликвидировали без каких—либо проблем. Сиделку следовало быстро обнаружить и прикончить ещё до того, как та проснётся, испугается и поднимет крик. После удачной ликвидации милиционера они немного расслабились и не принимали её всерьёз — сиделка не сможет оказать им никакого сопротивления даже теоретически. Вот так логично выверенная теория иногда не выдерживает проверку практикой.

   Тем временем, Лариса быстро переместилась вглубь комнаты и, вооруженная пистолетом второго киллера, замерла, присев за кроватью. Пистолет первого убитого ею киллера был уже бесполезен: МСП имеют только 2 патрона. Она напряженно вглядывалась в открытую дверь, так как не исключала, что мог быть ещё и третий, который остался в коридоре для подстраховки. Насколько ей подсказывала память, эффективная дальность стрельбы из пистолета МСП метров пятнадцать, а до двери не более трех метров, поэтому можно не опасаться — с такого расстояния она положит ещё двоих так же легко, как Василий Серафимович, плотник из детского дома, вгонял гвозди в доски.

   За правым ухом у него всегда торчал карандаш, а из нагрудного кармана выглядывал складной метр, и он часто угощал ирисками её и Лену. Возможно потому, что он такой добрый, она решила в детстве, что когда—нибудь выйдет замуж за плотника, который будет работать молотком так же красиво и легко, как Василий Серафимович. И муж будет покупать ей ириски, а лучше "Морские камешки". Эти вкуснейшие конфеты — изюм в мягкой, разноцветной и ароматной глазури — она любит до сих пор. Они ей действительно напоминают морские камешки, хотя тогда ещё она никогда не видела моря. И кажется, что никакие дорогие шоколадные конфеты не могут сравниться с ними по вкусности. Когда их угощали "морскими камешками", это было большой радостью и целым событием. Какими же глупыми девчонками они с Ленкой были в детстве!

   Воспоминания, нахлынувшие так неожиданно и совершенно не вовремя, мешали сосредоточиться, но никого не было и, подождав несколько минут, Лариса расслабилась. Немного отдышавшись и поблагодарив Судьбу за необыкновенную удачу, с трудом втащила тяжёлые тела в палату. Тщательно протерев рукоятку стилета, торчавшего из шеи киллера, а также рукоятку пистолета, из которого стреляла, она отпечатала на них пальцы киллеров. Другой МСП решила припрятать и передать Лене, когда та сменит её. С большим трудом, приподняв трупы, прислонила их к полуоткрытой двери, зафиксировав дверь стулом, чтобы та не закрылась под тяжестью тел.

   Затем отдернула плотные шторы, распахнула окно, и, внимательно осмотревшись, выскользнула в коридор. Стул, держащий дверь, она ногой задвинула в палату и плотно закрыла дверь. Теперь открывая её, отодвигаешь тем самым трупы, нарушая порядок их расположения, из—за чего реконструкция событий по местоположению тел становится весьма и весьма проблематичной.

   Оставалась проблема: куда деть оружейный арсенал, которым она оснащена? Если придет милиция, и её обыщут, то объяснить наличие боевых ножей, "макарыча" и МСП будет сложновато. Это только Ленка способна на ходу сочинять какие—то правдоподобные истории с массой подробностей, доказывающих их истинность. А если таланта нет, то нечего даже пытаться что—нибудь придумать.

   Лариса с большим сожалением посмотрела на дядечку милиционера, привалившегося к стене. Из уголка рта и из правого уха у него сочилась кровь, и широко распахнутыми остекленевшими глазами он смотрел в никуда. Она представила себе горе его родных и нужду, которая обрушится на семью после потери основного кормильца. Семья и без того жила бедно и еле—еле сводила концы с концами, но попал мужик в молох борьбы за власть и деньги, и выжить не смог. Попал живым, а выплюнут мертвым. И государство забудет его, не позаботится о его семье, потому что оно озабочено счастливым будущим не для отдельных граждан, а для всего народа в целом. Конечно, не в настоящем времени, а, как всегда, в том самом светлом будущем, которое уже не за горами. Как всегда мрачное настоящее скрашивается ожиданием светлого будущего!

   Лариса вздохнула и пошла в женский туалет. Ещё придя на дежурство, она первым делом обследовала его и обнаружила шкафчик уборщицы. В нем, за ведром со шваброй и тряпками, высилась небольшая горка какого—то тряпья, вероятно, для заделки окон на зиму. Под этим тряпьем она спрятала свою джинсовую курточку с оружием, в надежде, что никто не найдет до прихода Лены. После этого пошла в комнату дежурной по отделению медсестры и, проходя мимо убитого милиционера, снова пожалела, что не смогла убедить его быть настороже. Хороший был дядечка и очень жаль, что убит. Но разве могла простая сиделка убедить его, такого опытного и отважного, быть осторожным?

   Дежурная медсестра по реанимационному отделению, молоденькая девушка по имени Любаша, окончившая пару лет назад медучилище, читала толстый женский роман и с радостью встретила Ларису, так как скучно всю ночь напролёт читать книгу. Да и книга, очевидно, не проходила экспертизу в отделении челюстно—лицевой хирургии, а то врачи наверняка бы запретили её чтение из—за опасности травмирования челюсти читателя при интенсивной зевоте.

   Девушки поставили чайник, и Любаша выложила на стол бутерброды и баночку растворимого кофе. Они говорили о жизни, о любви, и о том, как сложно сейчас найти нормальных парней. Любаша несколько месяцев жила в гражданском браке с одним парнем, но когда тот узнал, что она беременна, то расстался с нею, и пришлось сделать аборт. А ведь она ему так верила!

   Лариса сделала вид, что прислушивается к звукам, доносившимся из коридора, с целью имитировать "случайное" обнаружение трупа милиционера. Разговоров о жизни она достаточно наслушалась от дядечки милиционера и сетования медсестры утомляли. Нечестность одних обусловлена глупостью других и здесь ничего не поделаешь. И надо стараться умнеть сугубо народными средствами, потому что на таблетки для поумнения рассчитывать не приходится, если даже лекарство от насморка до сих пор толком не могут создать.

   А как бы повел себя Вадим в такой ситуации? Тоже расстался бы? Хотя никаких гражданских браков она бы не допустила. Этот вид "брака" придумали мужики, чтобы обманывать глупых девчонок, мечтающих выйти замуж. Она тоже строила планы насчет Вадима, но кроме поцелуев ничего не разрешала. И это очень правильно, потому что от поцелуев забеременеть невозможно.

   Размышления Ларисы нарушил внезапно раздавшийся крик в ночной тишине. Любаша от испуг уронила на пол чашку с чаем и девушки стремглав выскочили в коридор. Из—за поворота к ним бежала медсестра Катя из соседнего отделения. Она шла к Любаше с намерением занять немножко сахара и увидела около дверей палаты мертвого милиционера.

   Лариса с деланным ужасом бросилась к палате и начала открывать дверь, но что—то изнутри ей мешало. Любаша тоже подбежала и начала помогать, однако Катя сообразила, что, видимо, кто—то изнутри держит дверь. Может даже тот, кто убил милиционера.

   — Он прячется в палате, — дрожа от страха, догадалась Катя и девушки убежали к Любаше в комнату, заперли дверь на ключ и позвонили по 02.

   Милицейский патруль примчался буквально через несколько минут. Два омоновца, держа автоматы наизготове, приказали тому, кто находится в палате, выйти в коридор.

   — Лапы на затылок, морда вниз! Шаг в сторону — делаем из башки решето. Пошёл, — громко и страшно скомандовал старший сержант, и ухмыльнулся, глядя, как в испуге вздрогнули стоявшие невдалеке девушки. Они тревожно смотрели на двери палаты, готовые в любую минуту убежать в дежурную комнату.

   Однако преступник молчал и тогда другой омоновец ударом ноги попытался распахнуть дверь. Дверь немного подалась, но полностью не открылась, и у старшего сержанта возникло предположение, что дверь кем—то удерживается. Правда, тогда киллер закрыл бы дверь, а она так и оставалась приоткрытой. Видимо, держит её не кто—то, а что—то, решил он и нажал на дверь плечом. Дверь открылась достаточно для того, чтобы протиснуться в палату и включить свет.