Участник поисков - Борис Иванов

Тут Орри попытался сесть на койке, но мисс Дин удержала его от чересчур поспешной попытки выйти из роли больного.

— Лежи спокойно, Орри, — строго приказала она. — Не бойся, я вовсе не учительница. Сейчас тебе принесут большую чашку вкусного питательного бульона... Ты ведь проголодался, правда?

Она постучала по клавишам вмонтированного в спинку кровати пультика и сделала попытку погладить Орри по голове. Не склонный к сентиментальности малек увернулся от предназначенной ему ласки и беспокойно воззрился на сестру Александру.

— Брендик... — тревожно спросил он. — Как там Брендик?

Глава 7

ПАЦИЕНТ, ЗАКАЗЧИК, ПЛУТЫ

«Пульчинелла» бойко бежала сначала по пустынному хайвею, затем — по «стратегической» бетонке и наконец свернула на один из многочисленных крытых щебенкой проселков. Здесь ее не слишком продвинутый бортовой компьютер начал путаться в маршрутных данных, и Ким взял управление каром на себя. Постоянно справляясь с выведенной на экран ноутбука картой и заехав-таки пару раз на какие-то забытые богом фермы-автоматы, он все же дотянул до дорожного указателя, сообщившего ему, что до поселка «Парадиз-19» осталось всего пара километров. Государственное учреждение принудительного лечения и реабилитации № 113 и вправду располагалось в указанном «Парадизе».

Собственно, кроме сто тринадцатого дурдома, в поселке наличествовали лишь станция подзарядки автотранспорта, зал торговых автоматов и небольшое кафе — тоже на автоматике и с не слишком разнообразным меню. Поодаль — за заросшим бурьяном оврагом — виднелись с полдюжины коттеджей — надо думать, жилье персонала, обслуживающего это небогатое хозяйство.

«Пульчинеллу» Ким отправил возобновлять запас рабочих сил на заправочную станцию, а свои силы отправился восстанавливать в кафе. Поглощая куриный окорочок — из тех, что издревле именуются в честь какого-то фермера или кулинара «ножками Буша», — он созерцал довольно унылый забор «заведения». Забор поверху украшала колючая проволока. Это не радовало. Который уж раз Ким прикидывал в уме план предстоящего разговора.

Некоторое время на нажатия сенсора, укрепленного рядом с массивными, тронутыми ржавчиной воротами, не реагировали никто и ничто. Киму даже начало казаться, что дурдом вымер. Или что сенсор поломался. Он уже приготовился гвоздить в гулкие ворота кулаком, когда по упрятанному за невзрачной решеточкой селектору у него невежливо осведомились — какого, собственно, мастеру тут надо?

Ким помахал перед укрепленной на воротах телекамерой своим удостоверением и назвал себя. Небольшая калитка в воротах открылась, и Агенту предложили пройти в приемное отделение.

«К вам выйдет доктор Чаплин», — уведомил его напоследок простуженный селектор и смолк.

Изнутри «дом скорби» выглядел немного повеселее, чем снаружи. Собственно, это был не один дом, а целых четыре приземистых корпуса, соединенных переходами и украшенных по стенам жизнерадостными фресками. Ким подумал, что, судя по их художественным достоинствам, вполне возможно, что фрески эти — продукт творчества клиентов заведения..

Дежурная по приемному отделению — бесцветная блондинка, оснащенная компьютером, не обратила на Агента ни малейшего внимания. Только когда он осведомился относительно того, здесь ли ему следует ждать дока Чаплина, блондинка утвердительно кивнула, продолжая смотреть на экран, пошевеливать «мышкой» и постукивать клавишами своего порядком устаревшего инструмента.

Доктор Чаплин появился лишь минут через десять. Своего великого однофамильца он не напоминал нисколько. Был он массивен, лыс и держался несколько рассеянно.

— Господин э-э?.. — осведомился он, жестом предлагая Киму устраиваться в кресле у столика, видно предназначенного для бесед с посетителями.

— Яснов, — напомнил ему Ким. — Вас должны были предупредить, что...

— Да, мне звонили...

Док тяжело опустился в кресло.

— Вы, кажется, хотели побеседовать с Аркадием? С Думштейном? Я его лечащий врач. Может быть, будет лучше, если на какие-то ваши вопросы отвечу вам я? Дело в том... Я не уверен, что личная беседа с пациентом принесет вам большую пользу...

— Больной так плох, что не может связно объясняться? — огорчился Ким.

— Пациент... Я сказал — пациент, — уточнил доктор и поправил букетик цветов в вазе, украшавший столик. Он задумался на пару секунд.

— Связно выражаться? Нет, почему же... Мы много с ним беседуем. На разные темы. Аркадий часто высказывает верные и довольно остроумные суждения по самым разным вопросам... Он, знаете ли, весьма эрудированный человек... И выражается вполне связно. Иногда даже слишком. Но если вы ожидаете услышать что-то по существу его э-э... дела, то, смею вас заверить, ожидания такого рода напрасны.

— Мои вопросы не имеют отношения к тому делу, из-за которого господин Думштейн оказался сначала под следствием, а затем в числе ваших пациентов, доктор. Мне просто надо получить у него справку — чисто профессионального характера. Но и к вам — раз уж вы столь любезно предложили свою помощь — у меня будет пара вопросов.

— Мне не так редко приходится беседовать с вашими коллегами... А также со всевозможными судейскими. Так что большого труда это от меня не потребует. Кроме того, по опыту знаю, что вы от меня не отвяжетесь. Ваш брат — частный расследователь — отменно настырное племя... Я попрошу вас только об одном — выключите ваш регистратор. Он у вас справа на поясе, под пиджаком.

Оказывается, доктор был не таким уж рассеянным человеком, каким казался. Ким выключил регистратор, снял его с пояса и для пущей убедительности положил на стол перед собой.

— Но заметки вы мне делать разрешите? — осведомился он, доставая из кармана записную книжку и электрокарандаш.

Доктор задумчиво кивнул, сцепил кончики пальцев и принялся их сосредоточенно разглядывать.

— А вот что до «справки профессионального характера», так это вы очень туманно выразились, — сообщил он Киму. — Не знаю, что из этого получится...

— Вы опасаетесь, что у Думштейна после нашего разговора с ним может произойти рецидив? — задал Ким слегка провокационный вопрос. — Кстати, с каким диагнозом его поместили сюда?

— Чтобы произошел, как вы говорите, рецидив, господин Яснов, — док Чаплин улыбнулся, — нужно иметь в наличии само заболевание... Думштейн не болен — в обычном смысле этого слова. Диагноз, который ему поставила судебная комиссия, — полная чушь. Но это вовсе не значит, что я стану его оспаривать.

Ким потряс головой.

— То есть вы хотите, чтобы здоровый человек продолжал находиться в сумасшедшем доме?

— Если этот здоровый человек прекратит свое пребывание в клинике, то он начнет свое пребывание в исправительном заведении. В тюрьме — говоря человеческим языком.

— Послушайте, док, — озадаченно потер нос Ким. — Тогда, ей-богу, еще краше получается! Выходит, что вы укрываете в своем заведении преступника...

— Кто вам сказал такую глупость? — пожал плечами док. — Аркадий — вовсе не преступник. Это всего лишь очень несчастный человек. Находящийся к тому же в состоянии сильнейшего стресса. А моя задача проста — хоть как-то облегчить его судьбу... Только и всего.

— Доктор, у нас с вами, простите, получаются, гм... нелады с логикой, — возразил Ким, рисуя в записной книжке основательных размеров вопросительный знак. — Или Думштейн невменяем и соответственно — невиновен, или он вменяем и виновен. Третьего не дано. И четвертого — тоже...

— Вот они — замечательные плоды изучения формальной логики нашими законниками! — усмехнулся док. — Поймите, что я, как психиатр, подхожу к делу совершенно с иных позиций. Думштейн совершенно нормален с медицинской точки зрения. Совершенно адекватен тому миру, в котором живет. Только вот этот его мир пока не адекватен тому большому миру, в котором живем все мы.

— Это немного сложно для понимания, доктор, — заметил Ким.

— Скажите мне, пожалуйста, — снова усмехнулся док Чаплин. — Все население, допустим, гитлеровской Германии или подданные сталинского режима были ненормальными? Или, наоборот, все поголовно — преступниками? Они были нормальными людьми в ненормальном мирке. В подавляющем большинстве. Есть и более поздние примеры — вы сами их знаете. Только это крупномасштабные примеры. А мир здешнего хакерства на много порядков меньше и, в конечном счете, гораздо менее опасен.

— Кажется, я наконец понял вас, — вздохнул Ким. Вздохнул и доктор.

— Я не располагаю временем, чтобы читать вам лекцию о психологии хакеров. Но, я вижу, вам все равно придется заняться этим народом. Среди них есть и злонамеренные, корыстные личности. И Сеть совершенно правильно защищается от проникновения в ее секреты. Но в случае с Аркадием полагающееся ему наказание за взлом закрытых файлов — десять лет тюрьмы — явно слишком суровая мера.