Мир Сил - Николай Ханов

— Синх, ты ничего не чувствуешь?

Одним из первых и главных уроков, что дал нам сенсей Кн’хару — это внимательность ко всему необычному. Будь то предчувствие, запах или камень на слоне, который чем-то выделяется. Рядом с порождениями Безумия нельзя быть ни в чем уверенным, и нужно быть постоянно на стороже.

Синх остановился в паре шагов впереди меня. Внимательно огляделся и, кажется, даже принюхался.

— Нет, но мне что-то здесь не нравится.

Недолго думая Синх вскинул вверх правую руку, сжатую в кулак — знак остановиться.

— Стой! — донеслось из-за спины, но мы не оглянулись, продолжая вглядываться в окружающий нас распадок.

— Доклад, — бросил подошедший черно-синий, за его спиной маячила еще пара учеников.

За прошедшее время я немного к нему присмотрелся. На фоне местных наш командир выделялся правильным лицом с небольшой, четко очерченной бородкой, и пронзительным умным взглядом. По имени, кстати, его никто не называл, или говорили «командир» или в третьем лице.

— Плохое, неправильное чувство. У нас обоих, — четко ответил Синх.

— Хм-м… — глубокомысленно сказал командир и задумчиво огладил бородку.

Что примечательно, такой бредовый доклад, а тем более остановка каравана из-за «плохого чувства» не вызвало никакого отторжения. К нашим предчувствиям отнеслись с полной серьезностью.

— Туда, — ткнул командир посохом в кусты впереди и выше по склону, шагов двести от нас.

Как-то незаметно сам черно-синий и пара его сопровождающих вырвались вперед. Я с Синхом заняли позиции с флангов сзади. Во время подъема чувство неправильности, свербящего негатива, только усилилось. Вдобавок у него появилось четкое направление — верх склона, куда мы сейчас идем быстрым шагом, держа наготове оружие.

Чем ближе кусты — тем сильней неприятное чувство. Изнутри поднялась волна адреналина, заставляя чаще дышать, сильней сжимать древко копья. Я подавил желание метнуть пару ножей в стену пожелтевших кустов перед нами. Командир, с парой учеников, как-то незаметно и слитно нырнули за стену ветвей, словно канули в воду. Я только бросил взгляд на Синха, в пяти метрах от меня, и последовал за ними.

За линией кустов открылась небольшая полянка, наверное, когда-то это было живописное место, с яркими цветами и мягкой травой. Теперь же оно покрыто черной копотью и окружена голыми ветвями. А в середине черного пятна лежат два мумифицированных тела.

Распахнутые рты, высушенные, выгнутые в агонии тела. Умирали неизвестные явно в муках, испытывая нечеловеческую боль. Картину ухудшало пульсирующее, стучащее в сознание чувство чужеродности. Краем глаза я отметил, одежду и снаряжение убитых. Непохожи они на обычных анхей или монахов. Скорее на те останки тени, что были в логове да`хтин. Только чудо-плащи словно высушены вместе с телами, серые, покрытые копотью, и не думают менять цвет. А еще я заметил матово-черный арбалет, валяющийся прямо у меня под ногами, даже мимолетный взгляд оставил ощущение тщательно сделанного, смертоносного оружия.

Где-то на полминуты повисла тишина.

— Подождите на склоне, — сказал нам черно-синий, оторвав взгляд от трупов. Второй пары учеников на поляне уже не было.

За кустами было хорошо и приятно. Прекрасная осенняя погода, теплый ветер гонит тяжелые тучи, чуть слышно шелестят листья, копошатся анхей вокруг остановившегося каравана. Свербящее чувство ушло куда-то за край восприятия. Кстати, с этого места вся дорога просматривается как на ладони. Пара арбалетчиков могла выцелить и убить любого из нашего каравана. Кроме, может, старшего ученика. Эти ребята с тай`да уже спокойно отбивали летящие в них стрелы и камни, что я не раз видел на их тренировках… Но стрелки в засаде тоже были не простые, с непростым снаряжением.

Из кустов бесшумно вынырнул один из пары учеников, я так и не запомнил их имена. Проигнорировав нас, быстрым шагом, почти бегом, направился к каравану. Там он подхватил с повозки свой мешок, перекинулся парой слов с оставшейся парой учеников и таким же быстрым шагом умотал куда-то назад по дороге.

— Идем, до заката нам нужно добраться до стоянки, — сказал нам вышедший из-за кустов командир и направился к дороге.

Я с Синхом переглянулись, краем глаза я заметил, как он сложил пальцы в знаке «соблюдать тишину». Я чуть заметно кивнул в ответ и пошел вслед за командиром. Разговаривать, а тем более задавать свои глупые вопросы мне пока не хотелось. Как не хотелось знать, куда делся второй ученик. От всех этих разборок с тенями лучше держаться подальше… Хотя что-то говорило мне, что в кустах с арбалетами они сидели по мою душу. И не просто так их демонстративно и страшно убили.

На ночевку остановились в одном из знакомых мне лагерей. От долины копья до монастыря три дневных перехода. Два больших лагеря на перевалах, где может разместиться несколько десятков повозок с погонщиками и охраной. Большие дома, больше похожие на крепости, с уже набившими оскомину кельями. В одну из таких келий меня с Синхом и определили. Пусть я ворчу, но ночевать в спартанской келье всяко лучше, чем в палатке или в скальной нише.

Уже перед сном я не утерпел и попробовал было сунуться к Синху с осторожным вопросом.

— Эти сапоги не на наши ноги, — ответил Синх местной поговоркой. — Лучше забудь о том, что видел.

С этими словами Синх отвернулся и преувеличено демонстративно начал готовиться ко сну. Разговаривать на эту тему он точно не будет. Что ж… ожидаемо… еще один факт в копилку моих наблюдений об этом мире. Бесшумно усмехнувшись, я последовал примеру Синха.

Проснулся я резко, сразу. Что-то насторожило меня, потревожило чуткий сон. Держу глаза закрытыми, сохраняю темп дыхания, не выдавая себя, я пытаюсь понять причину тревоги. Слух, обоняние, предчувствие опасности — все молчит. Волна силы прошла через меня от макушки до кончиков пальца, выплеснулась наружу, сканируя ближнее пространство — никакого постороннего отклика. Только Синх на соседней кровати, явно что-то почувствовал и перевернулся на другой бок.

— Тише, дарагой. Мы же не хатим разбудить весь лагерь. — раздался откуда-то мужской голос с грузинским акцентом, да еще на русском языке.

Я мгновенно сложил два плюс два, уже не таясь, открыл глаза и сел на кровати. Правда помогло это слабо. В полутемной келье кроме меня и напарника никого не было.

— Мрак. — утвердительно сказал я.

— Он самый, детка, — ответил голос ковбоя.

Темнота в углу возле двери сгустилась в давно знакомый, черный человеческий силуэт. Редкие лучи лунного света пробивающиеся через решетку окна, казалось, самостоятельно изгибались, обтекая границы ожившей тьмы.

— За друга своего не беспокойся.