Хищник - Макс Мах

— Что сказал тебе император?

Вопрос вызревал, как плод. Созрел и прозвучал.

— Что сказал тебе император?

Императив. Сожаление. Просьба не считать оскорблением.

— Что свадьба отменяется.

Констатация факта. Сомнение. Обещание.

— Почему? — Ши выглядела невозмутимой, но интонация не лжет. Особенно, когда ее не скрывают.

— Без объяснений и без права на обсуждение, — коротко ответил Че, они как раз проходили каскад ловушек.

— Но ты знаешь причину, хотя и не должен о ней знать. — Не вопрос, Ши просто произнесла свою мысль вслух.

— Именно поэтому мы здесь, — согласился господин Че, в тайне гордясь своим выбором. Такой умной женщины он еще не встречал. — Наберись терпения, Ши, мы почти у цели.

Они миновали мембрану-хамелеон, создававшую иллюзию глубины, и оказались в залитом мраком цилиндре внутреннего лифта. Он пришел в движение ровно через три секунды, которые потребовались системе безопасности на опознание двух держащихся за руки людей и блокировку внешнего контура. Мгновение — другое, волна ускорения, сменившаяся контрволной, и тьма уступила место холодному «белому» свету, льющемуся с обыкновенного плоского потолка. Помещение, в котором они теперь оказались, выглядело нарочито просто. Ровный квадратный пол, четыре стены, все, как и потолок, матово-белое.

— Два кресла! — потребовал господин Че, и тут же пол у стены справа от них вспучился и моментально сформировал два безукоризненных по дизайну белых кресла.

— Прошу! — Че подвел женщину к одному из кресел, и она села.

— Вина здесь нет, — объяснил Че, садясь рядом. — Водки тоже. Но, если ты захочешь пить, я смогу предложить тебе воду.

— Я буду иметь это в виду, — кивнула Ши и вопросительно посмотрела на Че. Своего интереса женщина не скрывала, да и с чего бы ей было его скрывать?

— Что ж, приступим! Йя Шинасса, — назвал он имя автора. — «Семь дорог», первое издание.

Стена справа от него раскрылась и выпустила пюпитор-левитатор, на которой под прозрачным колпаком из металкерамита лежала одна из самых старых книг в империи. Ее издали две тысячи девятьсот сорок семь лет назад в количестве двадцати экземпляров. Не печать, которая в то время уже использовалась повсеместно, а теснение на коже. Дорого и долго, но зато и сохраняется на века.

— Это «Семь дорог» Йя Шинассы, — сказал господин Че, легким толчком пальцев отправляя пюпитр с книгой в полет по пустой комнате. — Ты ведь знаешь эти стихи?

— «Семь дорог сливаются в одну, — без улыбки, но с интонацией подходящего к ситуации удивления процитировала дама О. — Семь рек впадают в Холодное море…» Мне продолжать?

— Не стоит, но дело вот в чем. Ты знаешь, что лучшая поэма дышащего серебром и золотом Йя не оригинальное произведение, а всего лишь талантливый перевод?

— Перевод…

Любопытство, Удивление, Благодарность.

— Продолжайте, господин Че, вам удалось меня заинтриговать!

— Хорошо, моя жемчужная госпожа! — Че не без удовольствия принял условия новой игры. Легкий намек на фривольность позволял снизить драматизм ситуации, и это было хорошо. — Итак, книга!

Он подхватил подплывший к нему пюпитр и, приподняв колпак одной рукой, другой — взял увесистый том.

— Это первое издание, — он осторожно освободил серебряные зажимы и раскрыл книгу. — Таких книг осталось всего семь, но мой экземпляр особенно ценен. Йя Шинасса оставил в нем собственоручную запись. Вот смотри!

Под обложкой на первом листе форзаца действительно имелась довольно длинная запись, выполненная черной тушью в каллиграфическом стиле Косто, которым не пользовались уже больше двух тысяч лет.

— На каком языке он писал?

— На старогегхском, — пояснил Че, закрывая книгу и возвращая ее на пюпитр. — Он пишет, что рукопись первоисточника попала к нему во время войны с гегх, точнее, во время штурма столицы Фаров. Он отмечает, далее, что так и не узнал, кто был автором книги, и как она называлась, но уверен, что это был свод древних сакральных легенд народа гегх. Разумеется, будучи аханком Йя Шинасса не мог оценить книгу в контексте гегхских верований, тем более что и старогегхским языком он владел — по собственному признанию — не слишком хорошо. Однако ему понравились некоторые образы и сюжеты, представшие перед ним по прочтении рукописи, и он взял на себя труд передать их своим языком.

— Значит, нас интересуют не «Семь дорог», а та книга, которую перевел Йя Шинасса. — Дама О не только уловила главное, она еще и точно сформулировала вопрос. — Она сохранилась?

— Она нигде не упоминается.

— Но…

— Но существует. Книгу! — потребовал Че, не уточняя, какую именно книгу он желает получить. Однако Сокровищница господ Че в уточнениях и не нуждалось. Здесь хранилась всего одна книга, у которой не было официального названия. И она появилась через мгновение, покоясь на особом пюпитре цвета запекшейся крови.

— Полагаю, что это единственный сохранившийся экземпляр, — Че положил руку на прозрачный колпак, под которым покоилась рукопись, но открывать его не стал. — Представь себе, Ши, гегхские жрецы записывали свои тайны на обыкновенной бумаге. Это, к слову, объясняет и то, почему большинство их книг, даже те, что не были уничтожены во время завоевания, до наших дней не дошли.

— Но эта сохранилась.

— Эта сохранилась, — подтвердил Че. — Ее сберегли Эдлы. На севере королевства Ойг находилось графство Эдл. Почти все мужчины и женщины из рода Эдлов, как и из других знатных родов, погибли во время битвы на Легатовых полях, но старики и дети уцелели — во всяком случае, некоторые из них, — и даже сохранили за собой природные гегхские титулы. Вот кто-то из них и уберег книгу. А через триста лет последняя графиня Ай гель Эдл, происходившая от основной линии наследования, вышла замуж за господина Че…

— И книга перешла к вам.

— Да, — подтвердил Че. — Их род пресекся, поскольку ни один аханк не мог претендовать на титул графов Эдл, тем более, если этим аханком был сам господин Че. Тем не менее, книга перешла к нам.

— Дай, угадаю! — Ши вдруг побледнела, чего Че вовсе не ожидал. Аханские аристократы обычно не краснеют и не бледнеют. От подобных реакций их отучают еще в раннем детстве. — Это ведь не случайно, что всех их звали на один манер? Ай гель Эдл, Ай гель Шай…

— Рыцарь Атр, Рыцарь Шаис… Не случайно, но скажи-ка, О, что ты знаешь про Шаев?

— Только то, что одна из них вышла замуж за кого-то из моих предков. О приняли в себя кровь многих гегх, но Ай гель Шай были самыми знатными из них. Князья, на наш манер.

— Ну, что ж, вот мы и подошли к самому главному. К тому, отчего Черная гора сочла возможным запретить наш брак…

Это была легенда. Очень древняя гегхская легенда, которую не помнил теперь уже никто. Ни гегх, лишившиеся из-за войн с аханками большей части своего наследия, ни аханки, несмотря на одержанную победу — а может быть, именно вследствие своего торжества, — оказавшиеся неспособными это наследие усвоить и сохранить. «Семь звезд», говорили гегх в древние времена, но имели в виду отнюдь не небесные светильники, а «небесных зверей» — Семь зверей Высокого неба.

И, разумеется, это была лишь одна из семи историй, которые рассказал высоким гегхским слогом Дэй Мейар по прозвищу Идущий в книге, названной «Семь дорог». По всем признакам, жил он, что называется, на заре времен, то есть тогда, когда правда и вымысел не имели четких границ, когда все еще случались чудеса, и когда «боги ходили среди людей».

Как и следует ожидать, именно в те времена, — то есть, на заре истории, — когда не были еще созданы ни королевство гегх, ни королевство аханков, жило большинство самых талантливых операторов Камней, которых в ту пору считали чародеями и колдунами. Имена большинства из них давно забыты, хотя след их легко читается на тропах истории, ведь именно тогда возникли среди аханков женщины Чьёр. Не остались в стороне, судя по рассказам Мейара, и гегх.

Военный вождь союза западных гегхских племен Нэн Фаар — прадед будущего первого короля династии Фар Кэйдана, — попросил Кер Ноора колдуна, что жил в лесах Десятины, помочь ему в борьбе с северными и южными союзами племен. Нэну нужны были герои, безупречные бойцы, способные повести за собой воев союзных племен и одержать решительную победу. Задача оказалась не из простых. Однако через сто лет и один день Кер Ноор сообщил внуку Нэна Бону Фаару, что чудо готово свершится. Для этого вожди племен — а их в союзе было ровно семь — должны явиться в ночь Великого полнолуния на вершину холма Цук Йаар, что по-гегхски означает Корона Йаара, — и привести с собой своих тотемных животных. Гегхи и вообще-то были те еще затейники, если дело касалось примет и знамений, знаков и символов, но тотемные звери больших кланов — это отдельная история. Звери эти жили вместе с людьми и считались живым воплощением духов покровителей, оттого, вероятно, и семейные прозвища у гегх всегда были «звериными». Все кто не медведь, лиса или вепрь, обязательно звались сохатыми, гривой или копытом. Так что в ночь Великого полнолуния семь вождей, включая и самого Бона, пришли на холм и обнаружили, что за прошедшие годы Цук Йаар изменился самым решительным образом, так как на вершине холма стояли теперь семь больших Камней, образуя самую настоящую корону. Где колдун нашел эти Камни, как доставил их на место, и как получил над ними власть, — так и осталось тайной Кер Ноора. А потом произошло чудо, о котором Дэй Мейар рассказывает настолько осторожно, что впору заподозрить его в намерении попросту скрыть правду. Взошла полная луна, говорит рассказчик, и колдун «обратился» к Комням…