Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир

Джеймс вздрогнул: «Он знает?!»

— Не случайно?

— Само провидение послало вас сюда, — сказал Лемюэль, и Джеймс с облегчением вздохнул. — Мне нужна ваша помощь.

— Моя? Но в чем? Я ведь не знаю, где находится склеп и… Постойте-ка! У вас есть план?

Старое, порванное на кусочки письмо вдруг сложилось, и Джеймс продолжил:

— Именно поэтому вы разрешили мне остаться? Вы уже тогда рассчитывали на мою помощь?

— Я надеялся. Я наблюдал за вами. Вы — достойный Лемони, Джеймс. Вы храбры и честны. Вы спасли нас всех, отправившись в туманный шквал. И вы спасли меня только что.

Джеймс угрюмо скрипнул зубами. Он не считал себя храбрым и уж тем более честным. Само его пребывание в аптеке было обманом. И тем не менее…

— Я помогу вам, Лемюэль, — сказал он. — Помогу отыскать эту лабораторию и найти прописи, чтобы вылечить Хелен. Что от меня требуется? С чего начнем?

Лемюэль вытянул руку и указал на бюро.

— Первым делом я напишу письмо.

— Кому?

— Доктору Хоггарту.

— А дальше?

Лемюэль осторожно прикоснулся к алой борозде на шее.

— Дальше вам предстоит столкнуться с Хорошим сыном.

***

Ручка выпала из разжавшихся пальцев и упала на пол. С пера потекли чернила, оставляя на старых досках фиолетовые пятна.

— Гадость. Мерзость. Дохлый мозгляк.

Хороший сын открыл глаза.

— Что здесь творится?!

Он был в своей комнате, сидел на стуле у откинутой крышки бюро. С потолочного крюка свисала обрезанная веревка, на полу под ней лежала петля.

— Мозгляк не такой уж и мертвый, нужно отметить, — яростно скрежеща зубами, процедил Хороший сын. Горло болело, из него вырвался рваный кашель.

Хороший сын прикоснулся к шее. Последнее, что он помнил, это как встал на стул, продел голову в петлю, затянул ее и шагнул в пустоту, а затем…

— И как он смог спастись? — задумчиво проговорил Хороший сын. — Ему помогла старуха? Или этот настырный мальчишка? — Он прервал себя. — Неважно! Нужно наконец прикончить неблагодарного мерзавца! И на этот раз сделать все так, чтобы он уже не смог отвертеться… Где нож для бумаги?

Хороший сын уже склонился было над столешницей бюро, когда кое-что заметил. Прямо перед ним лежал лист бумаги.

«Видимо, Плохой сын писал письмо прямо перед тем, как я пришел в себя», — подумал он.

— Хм…

Поднеся письмо к лампе, он прочитал:

«Дорогой доктор Хоггарт!

Вынужден признать, что вы были правы — бесконечно правы! — утверждая, что мое нежелание вылечиться и избавиться от мучающего меня Хорошего сына — ошибка.

С прискорбием сообщаю, что с недавних пор мой Темный Попутчик перешел к более решительным действиям. Он вознамерился убить меня и для этого уже предпринял несколько попыток, последняя из которых лишь чудом не увенчалась успехом.

Далее так продолжаться не может. Если я не остановлю Хорошего сына прямо сейчас, он получит то, чего желает. Я пытался — вы единственный знаете, как я пытался отрицать это, полагая, что смогу подавить его при помощи своих пилюль. Опасаясь, что с потерей Хорошего сына, я утрачу важную часть себя, я откладывал неизбежное и потворствовал ухудшению своего состояния. Больше я не могу лгать самому себе. Время пришло…

Я разыскал место, которое искал и о котором вам говорил. Мои надежды оправдались. Я нашел рецепт, а с ним и недостающий ингредиент для лекарства моей дражайшей Хелен! Лекарство почти готово!

Существует вероятность, что я не успею попасть туда снова и Хороший сын убьет меня прежде, но это уже не важно. Вы знаете, что главной целью его существования было вредить мне, но на этот раз у него ничего не выйдет — я его переиграл! В тайной лаборатории прадедушки я оставил то, что воплотит мой план в жизнь. То, о чем я мечтал все эти годы, там, и Хороший сын об этом не узнает.

Он может попытаться забраться на крышу аптеки и спрыгнуть, может выпить яд, может перерезать мне (и себе) горло, но ему даже невдомек, что разрушить то, к чему я шел, с момента, как моя супруга заболела, ему уже не удастся. Он не остановит меня, даже убив. Разумеется, он может попытаться проникнуть в лабораторию и уничтожить лекарство, но откуда ему о нем знать? Если со мной что-то случится, мой кузен Джеймс возьмет лекарство в лаборатории и даст его Хелен. Но все же я попытаюсь успеть — время еще есть.

Я отправлюсь за лекарством сразу, как отошлю вам письмо, — к этому моменту оно уже будет готово. Даже если это мое последнее послание, знайте, что я достиг цели, а Хороший сын проиграл.

С неизмеримой благодарностью за все, что вы для меня сделали,

Лемюэль Лем…»

Письмо обрывалось на подписи.

Дочитав, Хороший сын в ярости скомкал его, потом распрямил и порвал на мелкие кусочки.

— Думаешь, ты победил? — прорычал он. — Как бы не так! Мы еще поглядим! Поглядим! Я убью тебя, но сперва уничтожу лекарство!

Вскочив со стула, Хороший сын бросился к выходу из комнаты. Открыл дверь, прислушался…

Старуха спала — ее храп разносился по коридору. Из комнаты сопляка Джеймса, будто подыгрывая ему, также доносился храп.

«Превосходно! — подумал он. — Все спят! Может, свернуть Джеймсу шею, пока он там дрыхнет? Тогда он не сможет… Нет! Лекарство! Я должен его уничтожить — тогда весь план Плохого сына пойдет прахом!»

Выскользнув из комнаты, Хороший сын шмыгнул к лестнице и пошагал вниз.

В аптечном зале было темно, и он зажег керосиновую лампу, после чего забрался на стул мадам Клопп и, потянув на себя стеклянную крышку часов, открыл ее.

Три стрелки… Подумать только, сколько времени этому болвану понадобилось, чтобы понять, что именно открывает потайной ход.

Хороший сын достал из кармана связку ключей, отыскал там очень старый часовой ключ, но прежде чем вставить его в замочную скважину, отсоединил от головки стержень: на торце, что прежде скрывался внутри, были четыре крошечные бородки крест-накрест.

Вставив ключ в отверстие, Хороший сын начал поворачивать его. Механизм щелкнул, и черная стрелка ожила — медленно поползла по кругу, а затем вернулась на изначальную отметку «XII». В аптечном зале раздался звон цепей, пришли в движение шестерни, скрытые в стенах. Зазвенели склянки на полках. Один из шкафов за стойкой выдвинулся вперед и отъехал в сторону, открыв невысокую нишу.

Хороший сын достал ключ, вновь соединил его с головкой и закрыл круглую крышку циферблата, после чего, спустившись, взял лампу и шагнул в нишу.

***

Джеймс осторожно ступал по каменным ступеням тонущей во тьме лестницы. Одной рукой для верности он придерживался за стену, и все равно опасался, что вот-вот оступится.

План Лемюэля сработал. Хороший сын прочитал письмо и, поддавшись на уловку, тут же открыл тайный ход. Когда он скрылся в нише, Джеймс решил немного выждать, но, стоило минутной стрелке на часах сдвинуться на одно деление, как тут же ожила черная стрелка. Она с негромким шорохом преодолела циферблат и вернулась на отметку «XII». В тот же миг потайной ход начал закрываться.

Джеймс скользнул внутрь — едва успел! Шкаф с лекарствами встал на положенное ему место и замер…

Лестница была неимоверно длинной и вела куда-то не просто под аптеку, а под город, намного ниже, чем даже клоака. Спускаясь по точеным каменным ступеням, Джеймс вслушивался в происходящее внизу — идти туда, в эту кромешную тьму, было страшно.

«Глупый! Глупый план! — думал он. — Вдруг Хороший сын притаился где-то там и поджидает? И почему Лемюэль не дал мне никакого оружия? Нужно было взять хотя бы нож с кухни…»

Джеймс трясся всем телом — помимо страха, его мучил еще и озноб. Чем ниже он спускался, тем становилось холоднее…